Привет, Джули! - Вэнделин Ван Драанен

И зачем я заговорила про двор? Я никогда не видела, чтобы мои родители так ругались. Никогда. Я хотела вскочить и закричать: «Остановитесь! Прекратите! Вы же любите друг друга!» Но я только сидела и тихо плакала.

Внезапно мама прекратила орать и прошептала:

— Мы не должны делать этого при ней!

— Прости, Джулианна, — сказал папа, беря меня за руку. — Не плачь. Ты ни в чем не виновата. Мы решим эту проблему, я обещаю.

Вечером родители по очереди заходили ко мне поговорить. Папа рассказало своем брате, о том, как он любит его, и о том, как обещал родителям всегда заботиться о нем. Мама сказала, как она любит папу за его силу и доброе сердце, а еще она сказала, что нужно уметь ценить то, что имеешь. Я все время плакала, а потом мама поцеловала меня и прошептала, что больше всего она благодарна судьбе за то, что у нее есть я.

Мне было жаль отца. И маму тоже. Но я была очень счастлива, что именно они мои родители.

Утром, пока я ехала в школу на своем ржавом велосипеде, я дала себе обещание, что как только вернусь домой, сразу же займусь двором. Собственный или нет, это был наш дом, я и собиралась сделать жизнь в нем лучше.

Однако одно дело мечтать, а другое — делать. Сначала мне пришлось полчаса рыться в гараже в поисках молотка, коробки с гвоздями, пилы и садовых ножниц. Следующие полчаса ушли на то, чтобы решить, с чего начать. Весь двор зарос кустарником, но как насчет того, что у забора? Выдрать его, или лучше просто подстричь? А что с самим забором? Снести его или починить? Может, стоит убрать его со стороны фасада, а по бокам забить досками?

Чем больше я размышляла, тем безумнее казалась мне моя затея. Зачем стараться? Это ведь не наша собственность. Мистер Финнеган должен сам все починить.

Но потом я вспомнила мамины слова. Какие-то кусты и дыры в заборе не остановят главное мамино богатство! Конечно, нет!

И я принялась за работу.

Через полчаса стало ясно, что подстригать кустарник совсем не так легко, как казалось. Чем дальше в глубь двора я продвигалась, тем толще становились ветки и тем тяжелее было их отрезать. Ломаясь, они издавали противный громкий звук. Было даже смешно. Куда же мне складывать отрезанные ветки?

Когда мама вернулась домой, она попыталась отговорить меня от задуманного, но я не поддалась. Нет-нет-нет! Я уже подстригла два приличных куста, и скоро она убедится, что двор может выглядеть очень даже неплохо.

— Это упорство у тебя не от меня, — сказала мама, а потом принесла мне стакан сока и поцеловала в щеку. Мне вполне достаточно!

К концу первого дня я развела во дворе еще больший хаос. Если вселенная образуется из хаоса, то я была на верном пути. По крайней мере, я пыталась убедить себя в этом вечером, когда, смертельно уставшая, плюхнулась в кровать.

На следующий день я с новым рвением старалась приблизить рождение моей вселенной, и тут услышала глубокий голос:

— А ты всерьез взялась за дело, юная леди.

Передо мной был дедушка Брайса. Я встретила его на улице лишь однажды, но не раз видела в окне гостиной или машины. Для меня он всегда был только темноволосым мужчиной за стеклом. И теперь, когда он стоял у нашего забора, у меня возникло ощущение, словно это герой фильма вышел из телевизора и заговорил со мной.

— Мы виделись пару раз, — снова заговорил пожилой мужчина. — Прости, что мне потребовалось больше года, чтобы познакомиться. Я — Честер Дункан, дедушка Брайса. А ты, конечно же, Джулианна Бейкер.

Он протянул мне руку, я сняла перчатку, и моя рука полностью исчезла в его.

— Приятно с вами познакомиться, мистер Дункан, — сказала я, думая о том, что этот человек гораздо выше, чем мне казалось.

И тут случилась странная вещь. Он надел свои собственные рабочие перчатки, достал из заднего кармана джинсов садовые ножницы и спросил:

— Остальные должны быть той же высоты?

— Да, пожалуй, — пробормотала я. — Такая была идея. Хотя теперь я не знаю. Думаете, лучше выдрать их?

Старик покачал головой и ответил:

— Это австралийский чайный кустарник. Он отлично выглядит стриженным.

И с этими словами он принялся за дело.

Сначала я не знала, как говорить с этим человеком. Было так странно, что он мне помогает, но он это делал так естественно, что чувство неловкости вскоре улетучилось. Чик-чик-чик, он стриг так, словно ему очень нравилось это занятие.

Потом я вспомнила, что Брайс сказал о нашем дворе, и внезапно поняла, почему он здесь.

— Что случилось? — спросил он, передавая мне срезанные ветки. — Я режу слишком низко?

— Н-нет.

— Тогда почему ты так на меня смотришь? Я не хотел тебе мешать. Просто подумал, что тебе может пригодиться помощь.

— Так вот, мне она не нужна. Я и сама справлюсь.

Старик улыбнулся и сказал:

— В этом я не сомневаюсь. — Он снова принялся за куст. — Понимаешь, Джулианна, я прочел о тебе в газете, и я живу напротив уже больше года. Я уже понял, что ты очень самостоятельная.

Какое-то время мы работали молча, но я заметила, что орудую ножницами все яростнее и яростнее. И вскоре я уже не могла этого выносить. Просто больше не могла! Я повернулась к нему и заявила:

— Вы здесь, потому что вам стыдно за яйца, да? Так вот, с нашими яйцами все в порядке! Мы едим их уже почти три года и до сих пор не отравились.

Миссис Стьюби и миссис Хелмс тоже прекрасно себя чувствуют. И если уж вы так боялись их есть, вы должны были сразу сказать мне!

Старик опустил руки, покачал головой и сказал:

— Яйца? Отравились? Джулианна, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Я была так зла, обижена и смущена, что сама себя не узнавала.

— Я говорю о яйцах, которые приносила вам больше двух лет — яйца, которые сносили мои курочки и которые я могла бы продать! Яйца, которые ваша семья просто выбрасывала! — Я кричала на него. Кричала на пожилого человека так, как в жизни ни на кого не кричала.

Его голос прозвучал очень тихо.

— Прости. Я ничего не знаю ни о каких яйцах. Кому ты их давала?

— Брайсу! — У меня перехватило горло, когда я произнесла его имя. — Брайсу.

Мистер Дункан медленно кивнул, сказал: «Понятно» и снова принялся за куст.

— Пожалуй, это все объясняет.

— Что вы имеете в виду?

Он вздохнул.

— Мальчику еще нужно повзрослеть.

Я уставилась на него, не в силах произнести ни слова.

— О, он очень красивый мальчик, в этом нет сомнений, — нахмурившись, проговорил мистер Дункан. Он подрезал еще одну ветку и добавил: — Просто уменьшенная копия своего отца.

Я тряхнула головой.

— Почему вы здесь, мистер Дункан? Если вы считаете, что я сама могу справиться, и история с яйцами тут ни при чем, тогда почему вы это делаете?

— Честно?

Я посмотрела прямо ему в глаза.

Он кивнул, потом ответил:

— Потому что ты напоминаешь мне мою жену.

— Вашу жену?

— Да. — Старик улыбнулся и добавил: — Рене влезла бы с тобой на то дерево. Она бы просидела там всю ночь.

После этих слов мой гнев испарился.

— Правда?

— Чистая правда.

— Она... она умерла?

Старик кивнул.

— Ия ужасно по ней скучаю. — Он отрезал еще одну ветку. — Хорошая женщина — вот все, что нужно для счастья.

Вот уж не думала, что могу подружиться с дедушкой Брайса. Но к обеду я уже столько знала о нем самом и его жене, что мне казалось, будто мы знакомы много лет. К тому же его истории здорово помогали работе. К вечеру весь кустарник был подстрижен, и двор выглядел намного лучше, правда, вид портила гора срезанных веток в центре.

На следующий день он вернулся. Я улыбнулась и сказала:

— Привет, мистер Дункан.

Старик улыбнулся:

— Зови меня Чет, ладно? — Увидев молоток в моих руках, он добавил: — Я так понимаю, сегодня мы приступаем к забору?

Чет показал мне, как устанавливать штакетник, как правильно держать молоток, как рассчитать расстояние между досками и как пользоваться уровнем, чтобы они стояли идеально. Мы потратили на забор несколько дней и все время разговаривали. Но мы говорили не только о его жене. Чет расспрашивал про платан и, кажется, все правильно понял, когда я упомянула, что целое может быть гораздо большим, чем просто суммой своих составных частей.

— С людьми бывает точно так же, — сказал он, — с одной лишь разницей: порой они бывают меньше суммы своих частей.

Это очень заинтересовало меня. На следующий день в школе я наблюдала за ребятами, которых знала с младших классов, и пыталась понять, были ли они больше или меньше суммы своих частей. Чет оказался прав. Очень многие оказались меньше.

И первой в списке была, конечно, Шелли Сталле. Вроде бы все при ней, но под ее прической размером с Эверест довольно пусто. Она притягивает окружающих, как черная дыра, но очень скоро становится ясно, что Шелли дружит с людьми, чтобы их использовать.

Из всех моих одноклассников я не смогла определиться только с Брайсом. До недавнего времени я считала, что он больше — гораздо больше — суммы своих частей. Мне казалось, его окружает какая- то магия.