Поиск-85: Приключения. Фантастика - Герман Подкупняк

— Наши! — обрадованно воскликнул Вадим. — Партизаны!

— Не ори, — погрозил ему ружьем старикан и приказал кому-то в кустах:

— Петро, сбегай до командира, а я пока этих лейб-гвардейцев на мушке подержу. Тильки скоренько! Мне тут с ними долго рассиживать недосуг.

— Спасибо, товарищ, — сказал Коробов. — Мы в самом деле свои. Советские.

— Много вас тут теперь ходит «своих», — сердито проворчал старик. — Ну все как есть свои. Тильки в башку не могу взять, из кого фрицы полицаев себе набирают?

Над Берлином в эти дни парило так, что Штайнхоф устал менять рубашки. От духоты плохо спасало даже охлажденное пиво. Штайнхоф рассеянно отхлебывал из огромной кружки и крутил ручку настройки «Телефункена». Министерство пропаганды трудилось вовсю: каждые пять минут передавало экстренное сообщение о взятии Ростова и форсировании Дона передовыми частями вермахта.

Штайнхоф убавил громкость и, скинув френч, растянулся на диване. Надо было кое о чем поразмыслить.

С одинаковыми заданиями и «грузом» на Урал были направлены сразу три курьера. Двое опытных агентов как в омут канули и не подавали о себе никаких известий. Третий, сорокалетний курсант Зарейко, по отзывам руководства спецшколы был туповатым и малоперспективным агентом, но ненавидел Советы и рвался за линию фронта с такой решимостью, что Штайнхоф решил рискнуть. То, что Зарейко может сдаться чекистам, майора не беспокоило: за зверства в гражданскую войну Зарейко следовало трижды повесить даже по гуманным советским законам.

Ночью под прикрытием бомбардировки трех курьеров сбросили на парашютах недалеко от Калуги. На Урал они должны были пробираться поодиночке, по мнению майора, это было наименее рискованно. Курьеры были оснащены всем необходимым для прохода в советский тыл. Двое с документами демобилизованных по ранению красноармейцев, Зарейко получил легенду милиционера. Удачное использование агентуры, переодетой в милицейскую форму, в первые недели войны побудило Штайнхофа повторить этот номер.

И надо же, малоперспективный, но везучий Зарейко с Урала прислал в центр сообщение, что «груз» доставил, проверяет старые связи и ждет дальнейших указаний.

Штайнхоф встал, размялся и сел за стол анализировать разведсводку за истекшие сутки.

В дверь тихо постучали. В кабинет вошел дежурный офицер шифровального отделения.

— Донесение, господин майор. По вашему личному индексу.

Штайнхоф резво поднялся из-за стола, достал из книжного шкафа томик Гамсуна и взял в руки шифровку. Майор не доверял никому, даже многократно проверенным сотрудникам шифровального отделения. Он открыл книгу. Где-то в середке несколько страниц были темнее других, поскольку томик чаще всего Штайнхоф раскрывал именно в этом месте.

Расшифровав сообщение, майор прочитал текст:

«Интересующий вас объект «1—13» совершил побег. Установить местонахождение пока не удалось, связь прервана. Курт».

«Все прекрасно, дорогой инженер Коробов, — неопределенно чему-то улыбаясь, думал Штайнхоф. — Желаю вам удачи!»

Глава 10

Невысокий, с крутыми развитыми плечами штангиста, парень в выгоревшей тенниске небрежно сунул паспорт в окошечко с табличкой «Выдача корреспонденции до востребования».

— Письмишко должно быть. От тещи, — хрипловатым баском пошутил он.

Пока сортировщица сноровисто и тщательно просматривала пачку писем и открыток, парень лениво, как бы невзначай, окинул взглядом операционный зал Нижнеуральской главпочты. Народу было немного, и все, казалось, очень спешили: никто его внимания не привлек, — и парень отвернулся.

— Мылову пока нет, — ответила девушка. — Еще пишут. И теща тоже.

Парень шутки не поддержал, задумчиво кивнул и отошел от барьерчика. Выйдя на улицу, неторопливо зашагал по направлению к центру города. Пройдя с квартал, завернул к телефону-автомату и позвонил. Номер был занят. Парень выждал немного и снова крутнул диск. На этот раз номер оказался свободным.

— Мне бы Королькова, — произнес парень.

— Корольков слушает, — раздался в трубке голос.

— Это вас Мылов беспокоит. Насчет вагонов.

— Какие новости?

— Пусто. Вагонов нет.

— Понял, — после некоторой паузы сказали на том конце провода. — Какое все же безобразие. Опять нет вагонов! Как будто для себя стараемся!

Мылов вышел из будки и с минуту постоял в нерешительности, раздумывая, куда пойти. Сегодня он был в отгуле за то, что неделю трудился по две смены, подменяя заболевшего напарника. Потолкавшись возле кинотеатра, он встал в очередь в кассу и купил билет.

В «Октябре» демонстрировался «Александр Невский», и зал, несмотря на то, что фильм шел повторно, был полон.

Люди смотрели картину так сосредоточенно и напряженно, как будто то, что происходило на экране, могло дать ответ на самый главный вопрос тех дней: когда же, наконец, остановят немцев.

Мылов покосился на солидного соседа, азартно свистнувшего вдогонку псам-рыцарям. «Не хотят понять, что происходит, — подумал он. — Сейчас ведь не 1242 год, а 1942». Мылов не сомневался в своем значительном будущем после победы немцев, считая, что наконец-то сделал в жизни правильный выбор.

Главным мотивом предательства Мылова было тщеславие. Лет десять назад он твердо надеялся, что займет прочное и выгодное положение. Отец его, кадровый военный, умер в двадцать седьмом году от старых ран. Заслуги отца Виктор надеялся превратить в собственные привилегии. Однако действительность этих надежд не оправдала. Весьма посредственно закончив строительный техникум, Мылов дважды срезался на экзаменах в институт. Потом, стараниями сослуживцев отца, Виктора все-таки приняли, но со второго курса исключили за хроническую неуспеваемость.

Однажды Виктор крепко напился в ресторане «Уральские горы». Наутро, обмотав голову влажным полотенцем,, он мучительно вспоминал, что с ним произошло накануне. Сначала молча пил, потом кому-то жаловался на судьбу и грозился, что «его еще попомнят».

«Дай бог, чтобы в ресторане знакомых не оказалось, а случайный собеседник сам был пьян — забудет». Такие мысли обнадежили. И, покачиваясь с глубокого похмелья, Мылов уныло поплелся на ненавистную ему стройку.

Но ресторанный собеседник не забыл «неудачника» и, встретив на улице, дал понять, что «очень и очень все понимает». Вторично посидев за бутылкой, совсем сблизились, и Савва, новый друг, при следующей встрече без предисловий предложил выгодное и перспективное дельце. Осмыслив услышанное, Мылов запетушился, разыгрывая искреннего советского патриота, и даже пригрозил сообщить куда следует.