Французское искусство жить не напрягаясь - Оливье Пуриоль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6
Искусство скольжения
Вода лоснится кожею тугой –
Ее ничем поранить невозможно[7].
Поль Элюар
Вы узнали бы его везде: характерная шляпа, длинные седые волосы, нестриженые ногти – чтобы не касаться предметов чувствительными подушечками пальцев. Все эти мелочи выдают его, но здесь мужчину никто не замечает – он для всех незнакомец. Все верно: он отважился забрести в другую вселенную. На один вечер шкафы с книгами уступят место водной стихии, ряды университетских столов – песчаному берегу, а логика смысла – плеску больших волн. Этим вечером философ, который рьяно оберегает свое личное пространство и любит тишину, окунется в шумную толпу молодежи в кинотеатре «Гран-Рекс». Он, как и остальные, пришел на Nuit de la Glisse («Ночь скольжения») – кинофестиваль, посвященный серфингу и экстремальным видам спорта. Почему же он «проскользнул» на такое мероприятие, которое не соответствует ни его возрасту, ни темпераменту? Потому что он написал книгу о Лейбнице под названием «Складка. Лейбниц и барокко»[8]. Серфинг – это как раз искусство поймать гребень («складку» волны), чтобы затем насладиться скольжением. А ведь задача философии – объяснить мир во всех его проявлениях, каждую его складочку. Латинский глагол explicare означает «раскрывать», «разворачивать», «раскладывать» (слово однокоренное со словом «складка»). Философу есть чему поучиться у тех, кто оседлал волны, поэтому Жиль Делёз принял приглашение журнала Surf Session Magazine и пришел на показ зрелищных картин о серфинге. В работе «Переговоры»[9] он развивает эту идею:
Движение, на уровне спорта и привычек, меняется. Когда-то существовала энергетическая концепция движения: есть точка опоры или даже источник движения. Бегать, бросать копье и так далее: это усилие, сопротивление из определенной исходной точки, рычага. Итак, очевидно, что сегодня движение, его содержание, определяется все в меньшей и меньшей степени, начиная с выделения рычага. Все новые виды спорта – серфинг, водные лыжи, дельтапланеризм – однотипны: подключение к движению уже идущей волны. Здесь уже нет источника как исходной точки, здесь есть что-то вроде выхода на орбиту. Как принимают участие в движении грандиозной волны или потока восходящего воздуха, как «оказываются между», вместо того чтобы стать источником определенного усилия, – это чрезвычайно важно.
«Оказаться между», присоединиться, влиться – все это означает продолжение, а не самостоятельное начало. Для того чтобы «оказаться между», нужно обладать особыми навыками, но это проще, чем начинать с нуля. Для этого необходимо направить внимание вовне, прислушиваться сначала к миру и только потом к себе, адаптироваться к окружению и понимать, что человек – всего лишь крошечная часть целого, которая способна гибко встраиваться в это целое. В танце также требуется чувство ритма, а не умение задавать собственный темп. Причем без усилий, поскольку нет ни точки давления, ни эффекта рычага: движение уже есть, вам не нужно его создавать – просто примите нужное положение и скользите по волне.
Но есть и элемент стихии: существуют волны воздушные и водные, но не бывает земляных – никто не занимается серфингом во время землетрясения или на свежевспаханном поле. И все же среди «новых видов спорта» есть и скейтбординг, представляющий собой, грубо говоря, серфинг по бетону. Настоящей волны в этом случае нет, но катание на скейте все равно тесно связано со скольжением и погружением в городской ландшафт. Скейтер находит скольжение там, где его обычно не бывает: на лестницах, тротуарах, скамейках и т. д. Он превращает препятствия одновременно в точку отталкивания и в воображаемую волну. Кажется, будто скейтер возник из древних представлений об энергии, однако ведет он себя как серфер. Он привносит концепцию волны в городской пейзаж, приводит бетон в движение, поднимает его мощью своего воображения. Это особый случай того, что Гастон Башляр называет динамическим воображением: как будто мечты об океане и сила «океанической» метафоры способны оживить бетонный город, начать его внутреннее движение, чтобы все в нем превратилось в одну большую волну.
В случае сноубординга все немного иначе, но лишь немного: заснеженные горы уподобляются океану – импульс, который создают склоны, превращает каменистые выступы в волны. Катание на горных лыжах всегда считалось «скользящим» видом спорта (в отличие от беговых лыж, где все основано на усилии). То же и в парусном спорте: парус ищет ветер, судно подстраивается под течение, не им созданное. Скольжение – по воде, воздуху или снегу – подразумевает слияние с волной, которая по определению нерукотворна. Такие виды спорта не менее изнурительны, чем любые другие. Обычно серфинг – это просто взлеты и падения, но еще большее воодушевление вызывает непосредственный контакт со стихией. Вода и воздух в момент, когда они наиболее опасны (в виде волны или ветра), влекут нас за собой. Теперь это уже не спорт, когда люди соревнуются посредством создаваемой ими энергии, а в первую очередь чувственный опыт и удовольствие, которое дарит стихия. Эстетика важнее результатов, и главная задача серфера – красиво «поймать» волну, проложить красивую траекторию. Погоня за гигантскими волнами – 20-метровыми и больше – напоминает скорее охоту или опасную экспедицию, чем обычную спортивную попытку установить рекорд. «Когда море спокойно и нет волн, мне кажется, будто я рыцарь, которому не надо убивать дракона», – признается легендарный серфер Лейрд Гамильтон. Победа над морскими чудищами – это, конечно, спорт, но в то же время и мечта, сказка.
Встраивание в существующее движение, готовую волну присуще не только видам спорта, связанным со скольжением (на доске или на лыжах). В конном спорте энергия животного тоже предшествует энергии всадника. Возьмем, к примеру, родео: человек должен буквально оседлать «волну» – животное. Философ Анри Бергсон однажды заметил, что есть два способа научиться верховой езде. Первый – путь «солдафона», который стремится сломить волю животного, властвовать над ним, подчинить его себе: напряжением, усилием, битьем, болью. Второй – сделать все наоборот, подстроиться под движения лошади, гибко следовать за ней, «сочувствовать» ей. Подчиняться животному, чтобы когда-нибудь начать им командовать. Верховая езда тоже относится к «скользящим» видам спорта: человек вливается, встраивается в движение лошади. Но есть существенное отличие: «волной» животного можно научиться управлять, чего не скажешь об океане.
Наконец, предложенное Делёзом противопоставление «древних» и «новых» видов спорта (первые основаны на усилии, вторые – на скольжении) не такое уж строгое, как может показаться. Как и в верховой езде, есть два взгляда на мир действия: «солдафона» с его грубой механической силой и танцора. Давайте вспомним Зидана: грация футболиста заключается в умении «оказаться между»: отдать пас, подстроиться под движения соперников, уходить от их попыток сфолить, словно проплывая над ними. Зизу, играя в футбол, будто танцевал – потому что не вступал в силовой контакт с противником. Он достигал цели без грубости – мягко, легко, ритмично. Он сам, рассуждая об искусстве владения мячом, отмечал, что талантливые футболисты, которые отлично играют головой (например, Иван Саморано), тонко чувствуют время. Они всегда подпрыгивают тогда, когда нужно, следуя за мячом. Дело не в росте: недостаточно быть высоким. Важно, чтобы ты сумел поймать нужный момент. Как танцор. Люди, которые преуспевают в «древних» видах спорта, ведут себя так, будто занимаются «скользящим» спортом, а не «контактным». Зидан – серфер. Он ловит волну мяча
