Из праха искры - Олег Глинозём
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великан любил одиночество. Беглый раб. Когда он задумывал покинуть хозяев, то понимал, что свобода обернётся для него скорой смертью. На этой планете два типа людей: низкорослые, ведущие сельскохозяйственные работы, и великаны, возводящие различные сооружения. Все люди — рабы. Кому они служат? — высшей форме жизни.
На безоблачном небе появилось тёмное пятнышко и стало расти. Нет, это не зарождение грозовой тучи, это — чёрный дракон — охотник за головами. Великан побледнел и сел на огромный мшистый камень. Бежать дальше не имело смысла, и он постарался побороть приступы паники.
Чёрный дракон плавно приземлился около беглеца. Страшное существо было в три раза больше смелого раба. Серые глаза охотника бесчувственно глядели, а густой слой крови ещё не успел до конца обсохнуть на его изогнутых клыках.
— Тинджол, не хочешь молить меня о пощаде или о том, чтобы я отпустил тебя? — начал дракон.
— Нет, Цэрин, я знаю, что от тебя никто не уходил живым.
— Почему ты забыл о том, кто ты есть и сбежал?
— Не жалеешь своё время, охотник?
— Дай мне время переварить…
Великан нехотя встал в полный рост.
— Я считал, что знаю кем являюсь, но сомнения возникли сами собой… Что-то иное во мне пробудилось.
— Не эпидемия ли это? Другие изъяснялись в том же ключе, — прорычал Цэрин.
— Болезнь?.. Нет. Но появилась потребность выйти на уровень чистых мыслей.
— И ради этого ты сбежал? А как же долг перед драконами? Мы прекратили войны между людьми, мы уничтожили ваше оружие, вы — навсегда наша собственность.
— Только не я… Меня настигло биение забытого сердца Вселенной…
— Какая мерзость. Знай же, что по новому указу патриарха участь беглецов разделяют их семьи. У тебя нет жены и детей, но есть родители… Живут в другом городе. Не переживай, они оставят этот мир через несколько часов после тебя.
Веки Тинджола резко дёрнулись, раздражение пронеслось по его телу бесчисленными уколами невидимых игл. Он схватил камень, на котором сидел, и метнул его в чёрную цель. Снаряд угодил дракону в грудь и рассыпался. Цэрин отшатнулся больше от неожиданности, чем от удара. Великан схватил следующий камень и в прыжке ударил им противника в голову. Затем следующий, ещё и ещё… Наконец он оседлал охотника и начал его душить. Неудача… Дракон в неописуемом гневе взлетел и рухнул спиной оземь. Великан остался лежать, позвоночник его был сломан.
Дракон встал на четыре лапы.
— То, о чём ты думал, умрёт вместе с тобой.
— Идеи долговечнее своих носителей…
Дыхание Цэрина превратилось в огненный поток, сквозь который Тинджол успел различить, как вспузырилась и лопнула нежная человеческая кожа…
А в это же время в другом заселённом мире, который совершенно не является пупом Вселенной, протекала беседа старых знакомых.
Несколько пятидесятилетних слесарей после работы остановилось у входа в магазин с алкогольной продукцией.
— Сегодня как обычно, чтобы вызвать заботу и сочувствие жён? — осведомился лысый.
— Да, — подмигнул блондин.
— Забота, — прогундосил толстый брюнет.
— Я пас, ребята, — отозвался шатен в кепке.
— Что случилось, Виталик? — отечески произнёс лысый. Он считал себя лидером банды.
— Не могу больше пить, просто не могу… Трудно передать словами. Какой-то внутренний барьер, если я его перейду, то… Разве вы не видите, что мы катимся в пропасть?
— Ты хочешь отпочковаться от нас? — вставил блондин.
— Вы останетесь моими товарищами, разве «градусы» скрепляют наш союз? Если это так… Вечера теперь порознь. Супруга перестанет счищать с меня рвоту. Я не знаю, сколько времени у меня осталось. Я всегда любил шахматы, запишусь в шахматный клуб.
Виталий пожал каждому руку и в первый раз взял такси до дома.
— Чудила, а не Виталик. Придётся его норму поделить на нас троих, в память о нём, — прошептал лысый, ведя банду на детскую площадку.
— Да, — скривил рот блондин.
— Поделить, — прошипел толстый брюнет.
*
Гости
Три следопыта медленно пробирались по убегавшему из-под ног склону небольшой горы. На них была странная одежда, сшитая из разных лоскутов шкур диких животных. У однорукого имелся кинжал, у двух других — кинжалы и луки с колчанами стрел.
К вечеру они обогнули серое образование. В закатных лучах сурового солнца следопыты увидели лёгкую рябь на вытянутом озере вдоль подножия горы. За источником воды роились мелкие деревья, а на его берегу притаилась покосившаяся лачуга.
Спустились. Отмыли грязные руки и лица. Подошли к жилищу.
Стучать не понадобилось. На пороге показался старый, покрытый «уттара санга», азиат. Лысая голова, густые седые брови, но главное, что было в нём — фиолетовые глаза, которые гордо сияли в умирающем свете дня.
— Старик, ты нас не бойся… Мы ищем кое-кого, — протянул однорукий.
— Страх бесполезен.
— Прекрасно. Меня зовут однорукий Мимар, а это мои друзья: молчаливый Норбу и горбатый Чунта. Скажешь нам своё имя?
— Однажды лиса украла моё имя.
— Сколько тебе лет? — выпучил глаза Чунта.
— Я намного древнее, чем вы можете вообразить. Желаете пройти внутрь?
— Нет. Мы отдохнём здесь, — почти скомандовал Мимар.
Отшельник вынес несколько подушек и зажёг факел у входа. Собеседники расселись и, вдыхая свежесть озера, продолжили разговор.
— Кого вы ищете? — улыбнулся старик.
— Мы посланы разузнать о судьбах наших соплеменников. Семь дней назад пропали два охотника. Три дня назад воин и следопыт отправились за ними. Здесь кто-нибудь появлялся? — раздражёно произнёс Мимар.
— Большое у вас племя?
— Да… Отвечай, — не вытерпел Чунта.
— Будьте осторожны с желаниями. Не задерживайтесь, — с трудом вырвалось из хозяина, когда он встал и направился в лачугу.
Дверь захлопнулась. Гости переглянулись.
— Похоже, что старик совсем выжил из ума, — заметил однорукий.
Норбу кивнул.
— Какое чудесное местечко! Нашему племени стоит использовать его, — огляделся горбатый.
— Ты прав. Подождём немного, а затем окончим страдания старика. Тишина наступающей ночи его не отпустит.
Полная Луна захватила небесное пространство. В Её обличающих лучах Норбу на цыпочках и с подушкой в руках двинулся к жертве.
Через несколько минут на воздух вышел старик, взгляд у него был затуманен. В недоумении убийцы бросились на него: искололи живот и перерезали шею.
— Я возьму его сердце, а ты бери печень, — проскрежетал Мимар.
— Нет, его сердце моё…
В припадке ярости ненасытные кинжалы пили и пили новую кровь, пока на земле не
