Примерные девочки - София Сегюр

– Браво, Маргарита! – восхитилась госпожа де Флервиль. – Ты отлично рассудила! Но как же птичка выделывает все эти штуки?

– Мадлен слишком добра, она не хочет запирать Мими в клетке, а потому ей от нее и достается.

– Так всегда, Маргариточка, бывает, – кивнула головой госпожа де Флервиль, – если кого-нибудь избалуешь. Но если говорить серьезно, Мадлен, надо отучить Мими от этих дурных привычек. Ты несколько дней ходишь бледная, так и заболеть недолго. Я тебе советую идти сейчас спать и запереть дверцы в клетке, а как встанешь – отворишь.

– Да, маменька, я пойду спать, – вздохнула Мадлен. – Я ужасно устала и запру Мими. Только, боюсь, как бы она завтра не стала биться и шуметь, как сумасшедшая.

– А пусть пошумит – потом привыкнет.

Мадлен простилась со всеми и пошла спать. Она заперла дверцу клетки и тотчас заснула.

На следующее утро, едва стало рассветать, Мими по привычке собралась разбудить барышню, но обнаружила, что дверца заперта. Коноплянка долго пробовала отворить ее клювом, но не могла, рассердилась и стала биться головой о клетку. Затем принялась кричать, разбрасывать клювом просо, летать по клетке, вскочила в стаканчик и в сердцах разбрызгала всю воду.

Мадлен проснулась, услышав, какую суматоху подняла птичка, но потом опять заснула и проспала, пока няня не пришла будить ее. Она тотчас поспешила отворить клетку. Мими выскочила не в духе и больно клюнула Мадлен в щеку, точно в отмщение за заключение.

– Ах, какая злая птичка! – закричала Мадлен. – Так ты сердишься? Поди сюда, Мими!

Мими не слушалась, она села на оконницу и надулась.

– Мими, слушайся! Иди сюда, негодница!

Коноплянка вместо ответа отвернулась и пустила струйку помета прямо на руку Мадлен.

– Ах, невежа! Погоди, я тебя поймаю. Лиза, пожалуйста, помогите мне поймать Мими и посадить ее в карцер.

Лиза все видела и смеялась проказам Мими. Она взяла половую щетку и стала загонять птичку в клетку. Наконец ей это удалось. Мадлен тут же заперла дверцу.

Только через два часа Соня, Маргарита и Камила, которым Лиза и Мадлен рассказали все, вымолили для Мими прощение, и все девочки пришли открыть клетку. Мими не шевельнулась.

– Полно, Мими, – сказала Камила, – будь умницей, не дуйся, мы пришли с тобой поздороваться, как обычно.

Мими все дулась и не шевелилась.

– Ах, злюка! – сказала Маргарита.

– Прямо как я прежде, – заметила Соня. – Она сердится оттого, что ее заперли, как и я сердилась. Она тоже все хотела разбить и сломать, как я рвала книгу, бумагу, раздавила перо. Надеюсь, она раскается, как я. Мими, Мими! Проси же прощения.

– Не хочет! – расстроилась Камила. – Ну, оставим ее в покое. Когда перестанет дуться, тогда мы простим ее.

Открыли окна. Как только Мими увидела деревья и небо, она не выдержала, весело вылетела из клетки и взлетела на одну из самых высоких в саду елей. Дети пошли гулять, оставив Мими на свободе поразмыслить о своих шалостях.

Через час они вернулись. Мими прыгала и перелетала с дерева на дерево.

– Мими, голубушка, – позвала Мадлен, – пора домой, я тебе хлебца дам.

– Кви-кви! – ответила Мими насмешливо, кивнув головкой.

– Полно же, Мими, послушайся, лети домой.

– Кви! – пискнула коноплянка и полетела дальше, в рощу.

– Она злая и сердитая, – сказала Соня, – ее бы надо наказать.

– И накажем, – кивнула Мадлен. – Как только вернется, я ее запру в клетку и не выпущу, пока она не попросит прощения.

– А как птичка должна просить прощения? – спросила Соня.

– А вот как: когда я протяну в клетку руку, она должна сесть на нее вежливо, тихонечко постукать клювом, а не щипать руку, как утром.

– Правда твоя, Мадлен, – согласилась Камила, – с ней надо построже, она слишком избалована.

Дети пошли заниматься, потом играли, потом пообедали, а Мими все не было. К вечеру девочки стали беспокоиться, они несколько раз ходили в сад и в рощу искать коноплянку, но Мими не отвечала и не появлялась.

– Боюсь, не случилось бы с ней беды, – заволновалась Мадлен.

– Может быть, она заблудилась и не может найти дорогу? – предположила Маргарита.

– Этого не может быть! – утешила ее Камила. – Птицы не могут заблудиться, они хорошо видят и сразу найдут дом.

– Мими, может, все еще дуется? – подала голос Соня.

– Если дуется, значит, у нее дурной характер, и в таком случае пусть переночует в саду, – решила Мадлен. – Тогда поймет, какая разница между теплой клеткой, где есть и вода и семена, и сырым лесом, где нечего есть и пить.

– Бедняжка Мими! – покачала головой Соня. – Как нехорошо злиться!

Настала ночь, дети легли спать, а Мими все не было. Девочки не раз вспоминали о ней вечером и собирались поутру отправиться на поиски коноплянки.

– Может, после этого она перестанет улетать так далеко? – сказала Мадлен.

На следующее утро госпожа де Розбур сама возглавила поисковую экспедицию. Они обошли всю рощу, крича: «Мими, Мими!», но поиски были неудачными. Девочки возвращались назад грустные и исполненные беспокойства.

Вдруг Маргарита, шедшая впереди, подпрыгнула и вскрикнула.

– Глядите, глядите! – она указала на кучку перьев, возле которой валялась знакомая всем голова несчастной Мими.

– Мими! Мими! Бедная Мими, – закричали дети, – тебя разорвал коршун или ястреб!

Госпожа де Розбур наклонилась, чтобы хорошенько рассмотреть перышки и головку. Да, это были останки несчастной коноплянки, павшей жертвой дурного расположения духа.

Девочки молчали, Мадлен плакала. Она подобрала то, что осталось от птички, чтобы похоронить и поставить на могиле памятник.

Когда дети вернулись домой, госпоже де Розбур нетрудно было выхлопотать для них отмену занятий на сегодняшний день ради похорон Мими. Дети вырыли могилку в маленьком садике, сложили туда бренные останки птички, завернутые в тряпочки и ленточки, сверху набросали цветов и засыпали могилу землей. Затем при помощи каменщика они сложили из кирпичей памятник, на котором была следующая надпись (писала Камила, у нее был отличный почерк):

«Здесь покоится Мими, своей ласковостью и миловидностью она радовала хозяйку до того дня, когда погибла жертвой своего каприза. Смерть ее была ужасной, ее разорвал ястреб. Останки Мими, найденные безутешной хозяйкой, покоятся здесь.

Флервиль, 20 августа 1856 года».

Таков был печальный конец непослушной коноплянки.

Глава XIX

Иллюминация

Соня жила в Флервиле около года, а от мачехи все еще не было ни малейшего известия. Девочка не беспокоилась, напротив, это молчание успокаивало ее, Соня втайне надеялась, что мачеха навсегда покинет ее. Ей счастливо жилось с подругами; чем больше жила она с этими примерными девочками, тем лучше становилась, в ней развивались добрые чувства, забытые при жестокой мачехе.

Госпожа де Флервиль и ее друг госпожа де Розбур были очень добры и внимательны к детям, но не баловали их. Постоянно заботясь о счастье и удовольствии своих дочерей, они не забывали об их нравственном воспитании и, делая их счастливыми, учили их быть добрыми и готовыми забывать о себе для счастья других. Пример матерей действовал на детей, в том числе и на Соню.

Однажды госпожа де Флервиль вошла к Соне с листком бумаги в руках.

– Соня, – сказала она, – вот письмо от твоей мачехи.

Соня вскочила со стула, покраснела, потом побледнела. Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и с трудом удерживалась от слез.

Госпожа де Флервиль, видя ее волнение, поспешила успокоить девочку:

– Бедняжка Соня, ты, верно, думаешь, что мачеха вернется и возьмет тебя. Не беспокойся, она, напротив, пишет мне, что ее отсутствие продлится неопределенное время. Она сейчас в Неаполе, где вышла замуж за какого-то польского графа Благовского, и одним из условий брака постановлено, что ты с ней жить не будешь. Поэтому мачеха просит поместить тебя в какой-нибудь пансион.

Соня покраснела и умоляющими, испуганными глазами смотрела на госпожу де Флервиль.

– Если только, – продолжала с улыбкой госпожа де Флервиль, – я не предпочту оставить тебя здесь. Что скажешь, Сонюшка? Хочешь отправиться в пансион или остаться с нами, быть моей дочерью и сестрой твоих подруг?

– Я хочу остаться с вами! – бросилась к ней Соня. – О, будьте по-прежнему добры ко мне, позвольте мне любить вас, как мать, почитать вас, как родной дочери, и стараться быть достойной ваших любви и забот.

Госпожа де Флервиль прижала девочку к сердцу:

– Так решено, милая, ты останешься со мной, будешь мне дочерью, как Камила, Мадлен и Маргарита. Я знала, что ты предпочтешь нас лучшему парижскому пансиону.

– Спасибо, что вы так угадали мои чувства. Я боюсь только, что вам придется много тратить на меня…

– Об этом не беспокойся, отец оставил тебе богатое наследство – хватило бы не на одну тебя, а на десять девочек.

Поцеловав еще раз госпожу де Флервиль, Соня побежала известить обо всем этом подруг. Радость была всеобщая, девочки стали прыгать, танцевать и так кричали от радости, что на шум прибежала Лиза.