Молодая Элита - Мэри Лю

Кто-то крупный и рослый вдруг толкает меня в грудь. Я взлетаю в воздух, потом больно ударяюсь о каменный пол. У меня перехватывает дыхание. К левой руке, чуть выше локтя, прикасается что-то металлическое и острое. Лезвие! Я вскрикиваю, пытаюсь загородиться, но получаю второй порез, теперь на правой руке. Кожу заливает теплая кровь. Отчаянно верчу головой по сторонам. Где напавший на меня? Я ничего не вижу. В этот момент меня толкают в спину. Острая боль заставляет меня скрючиться. Новый удар. Грубые руки хватают меня за одежду и поднимают в воздух. Я брыкаюсь, злясь на свою силу. Дремлет себе внутри и не желает пробуждаться. Пытаюсь ее разбудить. Никакого результата. Пока я дрыгаю руками и ногами, раздается низкий насмешливый голос. Говорящий находится совсем рядом.

– Какая же это волчица? – насмешливо спрашивает Паук. – Это ягненочек.

Я стискиваю зубы и пытаюсь ударить его ногами. Ноги молотят воздух. Я снова на полу.

– Сгодится на закуску, – говорит кто-то.

Кажется, Раффаэле.

Вспыхивает факел. После кромешной тьмы его свет для меня слишком ярок. Я жмурюсь и смотрю туда, где он висит. Летучим мышам свет явно не по нраву. Сердито попискивая, они серым облаком устремляются куда-то и исчезают в туннеле. Может, их вообще не было и кто-то из собравшихся навел иллюзию? Оглядываюсь. Невдалеке стоит рослый парень. Должно быть, он и есть Паук. Вижу девушку с орлом. Возле стен, у колонн, замечаю остальных. Кто-то открыто смеется. Из порезов все еще капает кровь. Порезы не такие большие и глубокие, как мне казалось в темноте, но все равно обжигают кожу. «Разве это проверка? – удрученно думаю я. – Они просто играют со мной». И как Паук сумел увидеть меня в темноте?

Факел гаснет. На этот раз мое зрение быстрее приспосабливается к темноте. Замечаю силуэт Паука. Он пригнулся к полу. Паук снова нападает на меня. Он налетает с чудовищной скоростью и исчезает. Я оглядываюсь, проклиная выжженный глаз, лишивший меня объемного зрения.

Он подкрадывается ко мне слева и хватает за шею. Я не успеваю отскочить. Его пальцы душат меня. Я вырываюсь. Должно быть, он умеет хорошо видеть в полной темноте, и это дает ему преимущество над остальными.

– Вечером я украшу пол овечьей шкурой, – говорит он.

Со всей силой, какая у меня есть, ударяю его локтем. Чувствую, он не ожидал моего сопротивления. Мой удар приходится ему в горло. Он сдавленно вскрикивает и разжимает пальцы. Я валюсь на колени и дышу ртом. Паук бегает вокруг меня, щурясь от злости. Я внутренне собираюсь, готовясь к его новому нападению.

– Хватит, – тихо произносит Энцо.

В его голосе я улавливаю недовольство.

Паук отходит от меня, и я облегченно глотаю воздух. Факелы снова вспыхивают. Вижу сердитые зеленые глаза Паука. Мой собственный широко открыт. Я ничего не чувствую, кроме бешеного сердцебиения.

Паук выпрямляется и убирает кинжал в ножны. Я думала, что он протянет руку и поможет мне встать. Ничего подобного.

– Одноглазая слабачка, – цедит он. – Напрасно мы возились с тобой. Надо было отдать тебя инквизиции и не тратить времени.

Он даже отворачивается.

Во мне вспыхивает искра злости. Представляю, как я душу Паука и он корчится в судорогах. Мои иллюзорные пальцы смыкаются на его горле. Хватит ли у меня сил? Внутренний шепот откликается на вопрос: «Да, да».

– Трус, – шепчу ему в спину.

Паук меня не слышит, но девушка с орлом – наверное, это и есть Похитительница Звезд – слышит и удивленно моргает.

Энцо с интересом смотрит на меня. Раффаэле что-то шепчет ему на ухо. Понравились ли им мои действия?

– Ветроходец, – вдруг произносит Энцо.

Ветроходец? Озираюсь, пытаясь угадать, кто же будет моим следующим противником. А-а, вот это кто! Высокая бледнолицая девушка, родом явно не с Кенеттры. Усмехнувшись, она направляется ко мне. Несмотря на худобу, вид у нее грозный. Я пячусь от нее.

– С удовольствием, ваше высочество, – говорит Ветроходец и почтительно склоняет голову.

Я дышу, как после длительного быстрого бега. «Успокойся, – приказываю я себе. – Сосредоточься». Но я еще не оправилась от нападений Паука. От предчувствия нового испытания по коже бегут мурашки. Что предпримет Ветроходец? Взлетит и нападет на меня с воздуха?

Раздается пронзительный крик. Я вздрагиваю и поспешно затыкаю уши, но от этого становится только хуже. Звук разрушает окружающее пространство. Он имеет цвет крови и добирается до самых потаенных уголков моего разума. Звук мешает мне видеть. Я не могу думать. Острейшим ножом он вонзается мне в уши. Должно быть, у меня оттуда идет кровь. Кажется, что я лицом прислонилась к холодному камню. По щекам катятся слезы. Я провалилась.

Внутри что-то слабо шевелится. Я пытаюсь вытащить эту силу на поверхность и не могу. Что вообще это за сила? Как мне с ней справиться? Как заглушить этот проклятый крик? Я пытаюсь встать на ноги, но крик нависает надо мной. Он разрывает воздух, угрожая вдавить меня в камень.

Удивительно, но сквозь окружающий хаос мне удается расслышать голос Ветроходца. Похоже, она рядом. Повернув голову, я вижу ее.

– Берегись, маленькая волчица, – с издевкой произносит она и смеется.

И вдруг невидимый занавес ветра поднимает меня вверх. Руки Ветроходца протянуты в мою сторону. Она поднимает меня выше, затем делает рубящее движение ладонью. Ветер свистит у меня в ушах. Я лечу, ударяюсь в стену и падаю, как сломанная кукла. Жуткий крик продолжается.

Мне с этим не справиться. Ветроходец приближается ко мне. Я сворачиваюсь в клубок. Вижу ее язвительную улыбку. Крик, порожденный ею, расшатывает мне душу. Каждый вдох и выдох сопровождаются болью. Вижу, как меня под дождем волокут за волосы. Вижу отцовское лицо. Он смотрит на меня. Виолетта за его спиной умоляет отца отпустить меня, но он не слушает.

Хватит! Я чувствую, этот крик меня доконает. Гнев во мне нарастает. Снова пытаюсь достать изнутри свою силу. Призрак отца кружит надо мной. Слышу вопли Виолетты. Кричу сама и царапаю ногтями воздух.

Моя рука на что-то натыкается. Крики вокруг затихают. Призраки отца и сестры исчезают. Никто больше не потешается надо мной. С ужасом вижу, что Ветроходец как-то странно скрючилась и держится за шею. Кровоточат царапины, оставленные моими ногтями. Значит, думая, будто сражаюсь с отцом, я ранила ее. Гнев во мне продолжает бурлить. Черная, извивающаяся ярость. Кажется, еще немного – и капризная сила окажется в моей власти.

Я скрежещу зубами.

– Это что, честно? – забыв всякое почтение, спрашиваю я. – Нападать на меня, когда мне нечем защищаться?

Ветроходец молча смотрит на меня, затем показывает царапины:

– Я бы не сказала, что ты беззащитна.

По ее горлу тянутся четыре красные бороздки. Она подходит ко мне и молча протягивает руку, помогая встать. У меня дрожат ноги.

– Не так уж и плохо, – говорит Ветроходец. В ее тоне нет и намека на злость. – Насколько я поняла, ты любишь, когда тебя хорошенько разозлят.

Мой гнев слабеет, сменяясь изумлением. Чем считать ее слова? Похвалой?

– В чем состоит твоя сила? – спрашиваю я.

Она смеется над моим ошеломленным видом. Поцарапанная шея не обозлила Ветроходца. Пожалуй, даже сделала дружелюбнее.

– В чем моя сила? Во всем, что делает ветер. Она может свистеть, кричать, выть. И даже поднять тебя в воздух. Это я тоже умею.

Она отходит. Остальные тихо перешептываются. Слов я не разбираю, но эхо гулко разносит их шепот по пещере. Наконец ко мне подходит Энцо. Он все так же держит руки за спиной.

– Лучше, но недостаточно.

Я жду, покачиваясь на ослабевших ногах. Его взгляд прожигает меня до костей, ужасая и возбуждая.

– Твой случай, Аделина, сложен тем, что ты не боишься, – говорит Энцо, подходя ко мне.

У меня опять начинает колотиться сердце.

– Я боюсь, – шепотом возражаю я, но даже мне самой эти слова кажутся неубедительными.

Что еще он придумает?

– Сейчас ты не рискуешь жизнью, – продолжает он. – Доступ ко внутренней тьме у тебя открывается, только когда ты всерьез глядишь в глаза смерти. Во всех остальных случаях тебе не удается соединить страх и ярость. – Он расцепляет руки. – Посмотрим, сумеем ли мы это исправить.

Вокруг нас вспыхивает огненное кольцо. В пещере становится светло как днем. Языки пламени тянутся до самого потолка. Огонь обжигает мне кожу. Я отскакиваю в сторону. «Нет, нет, нет! – хочется мне закричать. – Что угодно, только не огонь». Энцо внимательно смотрит на меня. Его глаза полны решимости. Он и не думает гасить пламя.

«Я сейчас не привязана к столбу, – мысленно твержу я. – Я всего лишь прохожу испытание. Никто меня здесь не сожжет». Но я себе не верю. Память возвращает меня на рыночную площадь. Эшафот. Цепь инквизиторов. Толпа, которой не терпится увидеть, как огонь поглотит отцеубийцу. Боги, спасите меня! Все прежние испытания кажутся мне детской забавой. Пламя подступает ко мне. Его языки все ближе. Я не могу дышать.