Ожерелье невесты - Кэт Мартин

– Лорд Брант прислал мне записку. Я… я нашла ее под дверью. – Дрожащими пальцами Клер вынула сложенный листок бумаги, и Тори выхватила его у нее.

"Клер, мне нужно переговорить с вами без свидетелей. Приходите ко мне в спальню в полночь".

Подписано было просто "Брант".

– Тори, я не хочу идти. Мне страшно. Что, если он… что, если он набросится на меня, как барон?

Тори еще раз прочитала записку и мгновенно вскипела. Боже мой, она была права, подозревая графа в дурных намерениях!

– Не волнуйся, милая. Тебе не надо идти. Я пойду вместо тебя.

– Н-но разве ты не боишься? Что, если он побьет тебя?

Тори покачала головой:

– Граф, может быть, и безнравственный человек, но он не из тех, кто способен ударить женщину.

Хотя почему она так считала, Тори не могла бы ответить. Она составила о нем совершенно неправильное мнение. Она поверила, что он не таков, как другие мужчины, что он более широких взглядов, несколько менее высокомерный и чопорный. Больше всего ее почему-то злило, что он оказался таким бессовестным.

Как бы то ни было, сегодня ночью она намерена дать ему урок, показать, к каким последствиям могут привести попытки соблазнить юную невинную девушку.

Корд снова взглянул на часы, стоявшие на камине, наверно, уже в двадцатый раз. Было две минуты после полуночи. Оставшись только в рубашке и панталонах, он улегся на кровать в надежде, что его план сработает, что новая стратегия позволит ему выиграть партию.

То есть, пожертвовав пешку, он поймает в западню ферзя.

Ход был рискованным, и он знал это. Но Виктория Темпл – сильный противник, и он вынужден действовать иначе, чем предполагал вначале.

Он ухмыльнулся, услышав четыре резких стука в дверь. Клер постучала бы негромко, неуверенно; яростный настойчивый стук означал только одно – вместо Клер явилась ее сестра.

– Войдите, – протянул он в ожидании дальнейшего. Дверь распахнулась, и в комнату решительно шагнула Виктория. Она стояла в тени, так что он не мог видеть ее лица, но сразу узнал по воинственной позе и меньшему росту.

– Вы опоздали, – сказал он, бросив небрежный взгляд на часы. – Я ведь точно указал – ровно в полночь. А сейчас три минуты первого.

– Опоздала? – повторила она с яростью в голосе. – Три минуты или три часа, Клер не собирается приходить сюда.

Виктория сделала шаг к нему, вышла из тени и оказалась в пучке лунного света, струящегося из окна. Волосы У нее были распущены, они мягкими волнами ложились на плечи и как будто светились. Ему страстно захотелось запустить в них пальцы, ощутить их шелковую мягкость. Ее грудь под капотом высоко поднималась и опускалась, вызывая желание взять ее в ладони, наклониться и ртом ощутить ее пышность.

– Жаль разочаровывать вас, милорд, но ваш план обольщения провалился. Клер благополучно пребывает в своей комнате.

Корд встал с кровати и подошел к ней – лев к своей жертве.

– Как и предполагалось.

– Что вы хотите сказать? Вы прислали Клер записку. Вы хотели, чтобы она пришла. Вы собрались соблазнить ее. Вы…

– Вы ошибаетесь, прекрасная Виктория. Я просил ее прийти, потому что знал: вы не позволите ей этого, вместо нее придете вы. – Он приблизился к ней, положил руки ей на плечи, чувствуя, как по ее телу пробежала волна напряжения. Медленно-медленно он притянул ее к себе. – Я хочу вас, Виктория. Так было почти с самого начала. – И он поцеловал ее.

Когда его губы мягко коснулись ее губ, Тори задохнулась. На несколько мгновений она замерла, ощущая, как тепло разливается по телу, едва сознавая, что сильное тело мужчины вжимается в нее. Затем Тори вспомнила, почему она здесь, вспомнила, что граф в действительности хотел видеть Клер. Тори уперлась руками в его грудь, отвернула лицо и с силой оттолкнула графа, сумев освободиться.

– Вы лжете! – Она тяжело дышала. Ей хотелось думать, что от гнева. – Вы говорите так, потому что здесь я, а не Клер. – Она отступила назад. – Вы… вы готовы уложить в постель любую женщину, оказавшуюся в вашей спальне.

Граф покачал головой, осторожно наступая на нее, в то время как она шаг за шагом отступала. Наконец ее плечи коснулись стены, и ей больше было некуда отступать.

– Вы в самом деле не верите в это? Мы с вами играли в игру, вы и я. Вы были желанным призом, не Клер.

– Этого не может быть. Мужчины всегда жаждут внимания Клер.

– Клер ребенок, не важно, сколько ей лет. Вы, Виктория, женщина. – Он пронзил ее своим львиным взглядом, поймал за подбородок и удерживал так, что она не могла отвести глаза. – В глубине души вы знаете, что мне нужны вы, а не Клер.

Глядя в жаркие, карие с золотом глаза, она сглотнула, борясь с предательской дрожью. Той ночью, когда граф пришел в ее комнату, он смотрел на нее так же. Он целовал ее в кабинете. И он ведь намекал, что хотел бы сделать ее своей любовницей – Боже мой, она поверила, что он говорит правду.

Граф приподнял ее подбородок, наклонился и поймал губы. Это был легкий, усыпляющий поцелуй, мягкий, с каждым прикосновением все более убеждающий. Он целовал уголки ее рта, прижимал губы к шее.

– Если вы говорите правду, – шепнула она, – почему вы… почему не прислали записку мне?

Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.

– Разве вы пришли бы?

– Нет.

– Я так и подумал. – И он поцеловал ее снова.

Руки Тори легли ему на грудь – трепещущие руки на его рубашке. Боже мой, как хорошо: эти мягкие и горячие поцелуи, его губы и твердые, и мягкие одновременно, ласкающие и требовательные.

– Открой их для меня, – шепнул он, трогая ее губы языком, отчего теплая дрожь пробегала по коже. Он крепче прижался к ее губам, и от наслаждения у нее ослабли ноги. Ее руки обвились вокруг его шеи, а он притянул ее к себе так, чтобы было удобнее; его поцелуи становились все чувственнее, он наслаждался и давал ей почувствовать наслаждение.

Тори дрожала.

Она знала, что ей следует остановить его. Он граф Брант, повеса и распутник, человек, который погубит ее, если она позволит ему продолжать. Он не думает о ней. Он просто хочет удовлетворить свою похоть. И все же с той ночи, когда он ворвался к ней, она ощущала потребность в нем.

И эта потребность выходила наружу, пробуждалась с каждым движением его языка, усилилась, когда его руки легли ей на грудь и стали поглаживать, посылая легкие волны тепла, доводя ее до изнеможения. Ее ноги дрожали. Он целовал ее шею, а его руки распахнули синий капот, скользнули внутрь, легли на груди, прикрытые только тонкой тканью ночной рубашки.

– Боже, я хочу тебя, – сказал он, потянув за кончики бантика у ее горла и просовывая руку, чтобы ласкать обнаженную грудь. У Тори пересохло во рту. Она не могла проглотить комок в горле. Ей хотелось узнать, куда заводит весь этот жар, хотелось, чтобы он трогал ее, целовал ее везде. Он воплощал самые необузданные мечты, самые смелые эротические фантазии. Она знала это за собой, знала, что она не такая, как Клер, что она страстная женщина. И что она страстно хочет графа Бранта.