Подземелье ведьм (СИ) - Полина Иванова

— Отстань, Свейн, — писклявым голосом передразнил его белобрысый, продолжая издевательски извиваться перед низкой калиткой соседского дома. Стейн только еле слышно вздохнул и вошёл в дом, спасаясь от изнуряющей жары, яркого солнца и надоевших подтруниваний болтливого соседа.

— Стейнмод, — из кухни ему навстречу вышла тётушка, радостно всплёскивая руками, с которых мелкими, переливающимися на солнце каплями падала вода, оставляя на деревянном полу маленькие тёмные пятна, — обедать пришёл?

— Нет, тётя, я не голоден, — он улыбнулся, отчего ямочки на щеках стали ещё заметнее.

— Боги, земля разверзнется и Рингейд канет в бездну, когда ты однажды окажешься голоден, — беззлобно пробурчала она себе под нос, возвращаясь на кухню. Стейн только пожал плечами и юркнул на чердак, пока тётушка не решила накормить его силой.

Чердак он любил. Там можно было спрятаться от скучной реальности и изрядно приевшихся издёвок парней, которые, не сумев добиться его внимания по-хорошему, предпочитали выбивать его силой. Раз за разом Свейн приводил своих дружков к воротам уютного дома, где Стейн, оставшийся без родителей, жил у своей тёти. Вот и сегодня этот неугомонный и прилипчивый тип помешал Стейну.

— Ведьмы б тебя побрали, — парень небрежно кинул книгу на небольшой деревянный стол и с разбегу плюхнулся на мягкую кровать. Чердачное окно было открыто, и сквозь него проникали яркие солнечные лучи, разливаясь мягким светом по стенам комнаты.

Стейн закрыл глаза, заслезившиеся от полуденного солнца, и мысленно сосредоточился на Свейне. В голове юноши снова и снова вспыхивала одна и та же картина: Свейн висит на дереве головой вниз, а под деревом над ним громко смеются его же друзья.

— Пусть уже падает, — снисходительно шепчут губы Стейна, и в его фантазиях Свейн неуклюже валится на землю, теряя на лету штаны, — ну наконец-то.

Стейн открыл глаза и с силой потёр ладонью щёки. Лицо, оплавленное горячим солнцем, было податливым, как воск или дрожжевое тесто, которое тётушка так любила замесить с утра, чтобы уже к обеду подавать к похлёбке горячий и пряный хлеб. Парень перевернулся на левый бок и затих. Он не был злым и зла никому не желал, но Свейн со своими дружками покусились на самое важное в жизни Стейна. Он не обижался на глупое прозвище, которое дал ему несостоявшийся друг. Не обижался на издёвки и дальние плевки через ограду. Но того, что сосед равняет его с собой и прочими обычными людьми — простить не мог.

Стейн приподнялся с кровати, взял со стола отброшенную ранее книгу и снова плюхнулся на спину.

«Ведьмы: признаки и места их обитания».

— Так, где я там остановился? — он торопливо начал листать страницы, которые никак не желали переворачиваться. Его сухие пальцы неловко скользили по жёсткой бумаге, пытаясь поддеть её за кончик. У него уже почти получилось перевернуть страницу, когда желтоватый книжный лист, покрытый кофейными пятнами, окрасился в алый цвет. Палец защипало. Стейн машинально засунул кончик пальца в рот, приподнялся на кровати и, закинув за спину подушку потолще, начал переворачивать страницы аккуратнее, коря себя за то, что так и не додумался завести закладку. Не зря же тётушка не раз ему говорила, чтобы хоть веточкой какой страницы закладывал. Но Стейн всегда только лукаво улыбался и спешил подняться на свой чердак, думая о том, что тётушка и понятия не имеет, о чём говорит. Его книги — это не скучные религиозные заветы, в которых без закладки и не вспомнишь, где остановился. Пробовал он как-то читать «Жизнеописание чудотворящего А́нкеля» по совету всё той же любимой тётушки, да так чуть и не заснул с книгой в руках, пытаясь подложить её под щёку вместо подушки. Нет, его книги другие. Его книги — врата в царство колдовства. Стейн верил, что однажды, если достаточно много читать и тренироваться, он сможет попасть в этот чудесный мир, где не обязательно терпеть надоедливых соседей и колоть дрова во дворе вместо того, чтобы просто щёлкнуть пальцами. Он правда в это верил, и именно за это невзлюбил его Свейн. Пусть тётушка только добродушно посмеивалась в ответ на его фантазии, а детвора радостно слушала каждое слово, что вылетало из его уст — стоило только показаться рядом шайке Свейна, как магия, витающая в воздухе, развеивалась. И тогда он уже не мог ничем доказать правдивость своих слов. Оставалось просто уползать на чердак, стараясь не выть побитым щенком.

— Стейнмод, — снаружи послышался негромкий стук. Стейн знал, что это тётушка не оставляет надежды накормить его плодами своих трудов. А значит, лучше слушаться и повиноваться. В конце концов, никого ближе тётушки у него нет, так почему бы и не наполнить желудок вкусной и горячей едой, если это сделает тётю капельку счастливее?

— Иду, тётушка.

Он подскочил с кровати, стукнувшись лбом о крышу дома, почесал лоб и, отложив книгу в сторону, опустил босые загорелые ноги на нагретый солнцем дощатый пол.

— Стейнмод, я жду, — снова прозвучал голос тётушки, которая никогда не называла Стейна иначе, чем полным именем. Он спрятал книгу под подушку, набросил сверху тяжелый плед и, отойдя на пару шагов, пристально посмотрел на кровать, пытаясь определить, сможет ли враг догадаться, где находится книга. Но, не заметив ничего, что бросалось бы в глаза, он всё-таки сделал шаг к двери и усмехнулся, когда в животе заурчало. Самое время отведать пироги тётушки.

— Тебе там не надоело ещё? — спросил Стейн, снова запрокидывая голову и отходя чуть назад, чтобы лучше видеть парнишку.

— Слезть не могу, — глядя на него зарёванными глазами, сказал подросток.

— Горе ты, не двигайся, помогу сейчас. За что тебя так?

Стейн огляделся в поисках какого-нибудь бревна. Бревна не нашлось. Зато нашлись неподалёку тюки сена, заботливо собранные кем-то из селян. Он подтащил их поближе к дереву, поставил друг на друга и залез сверху. Оставалось только снять великовозрастного дитя с веток и спустить его на землю.

— Книгу отобрали, — шмыгнул пацан, — говорят, что ведьм не существует. А я не хочу всю жизнь коров доить да траву полоть, — буркнул он, вытирая вспотевшие ладошки о штаны.

— И как тебя зовут, любить сказок?

— Тайлер я.

— Мамка, папка дома ждут? — Стейн разгладил складки плаща и пристально посмотрел