Кино, вино и домино - Мария Арбатова

Тогда Инга спланировала на музицирующего Бабушкина и попыталась сесть ему на колени, что было не самой простой задачей с точки зрения геометрии. Бабушкин ретиво сопротивлялся, не отнимая рук от клавиш, а Инга, впавшая в полный экстаз, впилась в губами в его рыжие кудри со стоном:

– Заяц, любимый! Как хорошо! Целуй меня, целуй!

Роль «любимого зайца» совершенно не прельстила Бабушкина и придала ему сил для стряхивания Инги без отрыва от Гершвина.

– Успокойте уже кто-нибудь этого кота в сапогах! – взмолился он. – Я не могу играть одной рукой! Гершвин написал для двух рук!

– Ингусик, малыш, – потащила подругу Наташа, понимающая, что дружба – дело круглосуточное. – Ингусик, иди сюда, мне надо тебе кое-что сказать!

– Не ври! Тебе нечего мне сказать! – заорала Инга на Наташу. – Ты хочешь своим нытьем испортить мне праздник!

Тут, как назло, появился не менее пьяный Борюсик в белом костюме. Он неведомым образом мгновенно вычислил основных игроков, хотя был новым человеком на фестивале. Сначала облапал Олесю, а потом дернул за юбку Ингу.

Олеся была ураганной бабой. Если бы данное облапывание ей не понравилось, она, в какой-то период жизни командовавшая парой заводов, вполне могла взять с пола вазу с розами и хряпнуть Борюсика по темечку. А потом прислать пару дорогих адвокатов, доказывающих сексуальные домогательства безвременно усопшего.

Если бы облапывание понравилось, Олеся могла той же железной рукой взять героя за штаны, дотащить до номера и употребить по прямому назначению, ничуть не интересуясь, шли так далеко его планы или нет.

Была же история, когда на презентации партийной программы одной уважаемой партии Олеся приглядела смазливого идеолога и, не заморачиваясь, занялась с ним сексом в отдельном зале, заваленном партийными программами, прямо на партийных знаменах.

Слава богу, служба безопасности партии, обнаружив это, поставила к дверям зала ухмыляющуюся охрану, не велев пускать журналистов. А ведь один снимок на мобильник, и все: заголовки желтых газет, инфаркт партийного лидера и сокрушительный провал на выборах…

На этот раз Олеся была потише, видимо, ее размягчила калабрийская аура. Она стряхнула Борюсика, как муху, подвинула стул, села, положила на рояль породистые ноги, но почему-то раздвинула их так, что короткая кожаная юбка перестала скрывать прозрачные трусы и модельную стрижку на гениталиях.

– О Мадонна! – громко сказала одна из пожилых итальянок на диване и отвернулась так, чтобы, слушая музыку, не видеть Олеси, добавившей к раздвинутым ногам самое что ни есть меломанское выражение лица, плохо гармонирующее с красно-фиолетовым причесоном.

– Ну что, тетки, шмотки привезли, а трахаться не с кем? – вдруг выкрикнул Борюсик сквозь Гершвина.

– А ты на что? – парировала Инга, продолжая кружиться в нестовой чечетке.

– А я тебе не по карману, – фыркнул Борюсик.

– Да ты ж не знаешь, сколько у меня бабла! – обиделась Инга.

– Ну сколько?

– А сколько тебе надо?

– Ингусик, малыш! А мне кажется, что если мужчина предлагает себя за деньги, он уже ничего не стоит, – успела вставить в Гершвина Наташа.

– Инга, дура, запомни, в бизнесе проигрывает тот, кто первым называет сумму! – подсказала Олеся.

Ольга подумала: какое счастье, что итальянцы не понимают ни слова. Хотя все было понятно без слов.

– И сколько ты можешь заплатить мне за ночь? – продолжал Борюсик.

– Да сколько хочешь! А если не хватит, у моей подруги сын-миллиардер, он доплатит! – звонко пообещала Инга, кивнув на Наташу.

По пьяни она одинаково преувеличила как состояние Наташиного сына, так и его желание оплачивать Ингины сексуальные аппетиты.

– Игорюсик, – воскликнула Наташа, чтобы перебить тему сына-миллиардера, – а вы можете сыграть для меня Рахманинова?

Бабушкин поправил очки и, как переключенный кнопкой, заиграл Рахманинова прямо с середины Гершвина.

– О, как я люблю эту вещь! Это ведь симфония номер один! – многозначительно вставила Наташа.

– Нет, это «Вариации на тему Корелли» для фортепиано, – холодно поправил Бабушкин.

– Ну и сколько бабла у твоего миллиардера? – хищно наступал длинноносый Борюсик.

– Да таких, как ты, купит целую охапку! Только не таких потасканных! – определила цифру Инга.

Борюсик был из тех мужчин, которые соображают, что лицо надо начинать мазать кремом до сорока, а не после шестидесяти. Он следил за собой, пил витамины, ходил в спортзал и солярий, но Инга опытным взором кардиолога увидела то, что он так тщательно скрывал. И всем стало видно, что Борюсик и впрямь потаскан и натужно играет в молодого вульгарного альфонса.

– Да ты сама посмотри на себя! Сколько тебе лет? – решил сквитаться Борюсик. – У тебя рожа от ботекса каменная! И сиськи пять раз перешитые! Кто тебя захочет трахать бесплатно?

Тут он не попал. Все знали, что грудь у Инги натуральная и шикарная – она третий фестиваль подряд загорала топлес.

– У меня сиськи перешитые? – Инга остановилась как вкопанная, перестав цокать копытами под Рахманинова, развязала кофту на груди, под которой не оказалась бюстгальтера, и грозно пошла на Борюсика голой натуральной грудью. – Пощупай, мудила! У тебя член мягче, чем у меня сиськи!

Ее стриптиз подействовал на Олесю как звук стартового пистолета. Олеся вскочила и начала обмахивать лицо короткой солнцеклешной кожаной юбкой с криком:

– Жарко! Мне жарко! Откройте окна! Включите этот хуев кондишен!

Все застыли, как в финальной сцене «Ревизора». Пожилая дама, уже призывавшая Мадонну, встала и быстро пошла прочь, поджав губы. За ней двинулся ее муж. За ними – другая пара. За ними – третья. Мужчины в черных костюмах сидели как парализованные. Они не понимали, как себя вести.

Ольга тоже встала и вышла. Последнее, что слышала, вопрос Наташи:

– Игорюсик, а что вы знаете из великого Скрябина?

Когда подошла к номеру и нашла в сумочке магнитку от номера, раздались торопливые шаги. Нетвердой походкой догнал Бабушкин.

– Заберите меня от них! – взмолился Бабушкин. – Эта Инга мне за день несколько раз сказала, что я неизлечимо болен и что она меня срочно госпитализирует!

– У нее профессиональная деформация. Она так говорит всем мужчинам, которые ей нравятся, – успокоила Ольга. – Вы ведь тоже понравившимся женщинам предлагаете сняться у вас в эпизоде!

– Откуда вы знаете?

– Вы мне это на каждом фестивале предлагаете.

– Оля, заберите меня к себе! Вы ведь догадываетесь, как тонко устроены рыжие! – Он начал целовать ее руки. – Нам будет очень сладко заниматься любовью. Кроме того, вы здесь одна из немногих, с кем после этого еще можно и поговорить…

– Игорь, я очень устала. И вам пора спать. Вы ведь рано едете в Рим! – Она засунула магнитную карточку в щелку и ловко проскользнула в номер, хлопнув дверью перед его носом.

Ольгу просто трясло от сцены у рояля. Было стыдно и за упившихся девок. И за то, что русские так ведут себя в отелях. И было наплевать на глубинные проблемы, вылезающие из них таким образом, потому что она приехала на экологический кинофестиваль, а не в женскую колонию строгого режима.

Она даже не сразу смогла лечь спать, а долго стояла босиком на балконе, чтобы успокоиться под шуршание моря. И написала своим эсэмэс: «открытие удалось». Муж не ответил, дочка написала: «ты была в моем платье?», сын написал: «спасение воды дело рук самих утопающих».

Третий день экологического кинофестиваля «Чистая вода»

Просмотры игровых и документальных фильмов. Ворк-шоп народной артистки, лауреата Государственной премии СССР Татьяны Печориной.

Проснулась от стука в дверь. Было светло.

– Кто там? – спросила Ольга, не открывая глаз.

– Это я. Борис…

– Какого черта?

– Бабушкин с вами?

– У вас белая горячка?

– Извините… Я его ищу методом исключения. Надо ехать в Рим – машина ждет! Где посоветуете искать?

– Не знаю. Попробуйте у Инги…

– А ее разве не забрали?

– Куда забрали?

– Да я не помню ничего, что вчера было… Все как в тумане. Еще раз извините.

Ольга снова заснула. Приснилось, что мужчины в черных костюмах заталкивают Ингу и Олесю в длинный старый автомобиль из фильмов про мафию. Инга в белом халате и брыкается белыми сапогами. Олеся, как всегда, в коже и цепях и особо не сопротивляется. А Ольга с Диной и Лизой прыгают в джип и пытаются догнать машину. Джип показался похожим на машину дочки, за которую она выплачивала кредит. Только значительно новее и дороже.

Завтрак снова проспала, а когда спустилась в бар первого этажа, увидела, как парень с рецепшена что-то оживленно рассказывает бармену. Хватает себя за волосы, потом, зажимая себе рот рукой, поддает ногой, словно подбрасывает футбольный мяч. Увидев Ольгу, оба заржали, сверкнув глазами.

Она села на диван и гаркнула на бармена: