Последний наследник Триады. Том 3 - Григорий Магарыч

Они будут бороться за свою жизнь независимо от того, буду я рядом или нет.

Взвесив все «за» и «против» на условной чаше весов, я всё же принял решение остаться в городе Кента и завершить своё задание в одиночку. Уверен, лишь вернувшись с хорошими новостями я смогу нивелировать тот негатив, который Государь испытывает ко мне после очередного нарушения устава Дозора.

И единственное, что способно сгладить углы и сохранить мою репутацию, это уничтожение целой зоны пропуска тумана и возвращение ранее отнятых туманом земель в области бывшего Контрольного Пункта. Очевидно, чтобы провернуть такое в одиночку, мне придётся использовать весь потенциал создаваемого мною портала, ведь только с его помощью я смогу быстро вернуться к границам Архангельска и начать расчистку. Но я уверен в своих знаниях и возможностях, поэтому не думаю, что в техническом плане возникнут проблемы.

Но это не значит, что проблем вообще не будет. Я ведь использовать портал собираюсь, а это уже риск. Словом, вероятность того, что у меня получится скрыть факт наличия перемещающей техники, минимальна.

Возникнут вопросы, а вместе с ними и подозрения. Всё начнёт меняться настолько стремительно, что вскоре изменит не только мою жизнь, но и весь мир в целом.

Ведь, если раньше мои новые техники и методы работы с туманом позволяли строить с Императором крепкие дружеские отношения, где я показывал миру что-то «новое» и получал за это соответствующую плату и галочку в резюме, то после появления в моём арсенале портала контроль над ситуацией будет потерян.

Даже сейчас я не способен точно спрогнозировать то, как именно всё развернётся после моего «открытия». Вероятно, баланс сил трёх враждующих сторон будет утерян. Империя получит новую «технологию», а Вольные больше не будут выглядеть настолько устрашающими.

Но как это скажется на будущем? Этого нельзя предсказать.

Несмотря на то, что в данный момент ситуация хоть и балансирует на кончике иглы, сам баланс не рушится.

Ведь Вольные достаточно сильны, чтобы отстаивать свои интересы, манипулировать знатью и проворачивать за спиной Романова свои «тёмные делишки». А Государь, в свою очередь, достаточно крепко на ногах стоит, чтобы не позволять Вольным идти против Империи и играть в открытую. Старик Романов всё понимает — знает, что избавиться от контрабанды не сможет, а если попробует — погибнет. Это и создаёт баланс двух сторон. А что касаемо третьей стороны — тумана… Там, вроде как, тоже пока всё шатко. Да, туман планомерно наращивает силы, но он не уничтожает всё вокруг, хоть и назад не отходит. Отсюда возникает условный «паритет» всех трёх сторон.

Когда у Императора возникнет возможность использовать порталы, карты смешаются. В Империи наступит смутное время, как бы то странно не звучало. Вольные будут вынуждены принять меры и, скорее всего, встанут перед выбором, чью принять сторону.

И, так как они уже являются осуждёнными, выбор падёт на тварей из тумана. С целью свергнуть власть и освободиться от наказаний, Вольные начнут манипулировать знатью и использовать их как разменную монету. Они буквально начнут прислуживать Бездне, ведь никто не собирается отсиживать наказание в клетке. А это приведёт к ещё худшим последствиям.

Убеждён, рано или поздно это случилось бы и без портала, но… моя техника послужит неким катализатором, за который придётся отвечать только мне.

Готов ли я к такому? Это главный вопрос. Я не герой и не злодей. В этом мире, как и во всех других, нет белого и чёрного. Есть цели и интересы враждующих сторон, и единственное, что я могу контролировать, это собственный выбор.

Да, в первую очередь я сделаю усилия, чтобы скрыть портал от глаз Романова. Но, если уж придётся всё выложить и навести смуту в Империи, мой выбор будет непоколебим. Я останусь на стороне Империи. А каждый, кто перейдёт на сторону Бездны и её тварей, станет моим врагом. Неважно, человек это или кто-то ещё. Я не стану его жалеть. А дальше будь что будет.

Да, прольётся кровь, но без жертв не обойтись.

* * *

Настасья Трубецкая сидела в тёмном помещении, прижав к груди колени. Голод, мерзлота и сырость — всё это не прекращало преследовать её весь тот месяц с момента, как на крепость напали чужаки. В голове было мутно, но прошлое она помнила отчётливо.

Чего нельзя было сказать о других членах отряда. На данный момент ребята больше напоминали сумасшедших. Контрабандисты хорошо поработали над их разумом: мало того, что выудили всю информацию, связанную с Костей и его наставлениями, так ещё и убрали из их памяти все прошлые воспоминания, связанные с допросами.

В общем, для ребят захватчики казались друзьями, которые решили помочь. И только Настасья понимала, что это не так.

Сейчас никто из ребят не понимал, откуда на их телах столько синяков и порезов. Они считали, что так на них влияет туман. И вообще взаперти они только по воле тварей тумана. Каждый слушал Вольных так, словно те были их командирами. Никаких попыток сбежать, ничего. Лишь истинное послушание.

Настасье пришлось подыгрывать. А что ещё оставалось? Одна она не способна ни на что. Ей пришлось выполнять приказы Вольных. Так она отправила своего голубя на поиски тела Кости, после чего была вынуждена рассказать практически всё, что касалось её командира.

Почему практически? Об Эрлике она умолчала, да и не спрашивал никто.

Но ситуация всё ещё была плачевной. Вольные не убивали их, так как понимали, что Костя вернётся, если он вообще живой. Да, Настасья была заложницей. Сначала эта мысль тревожила и унижала, но позже девушка с ней свыклась.

Не дают сдохнуть, и на том спасибо.

На следующий день за пределами тумана что-то определённо произошло. Вольные громко обсуждали что-то, и Настасья слышала их усиленным слухом. Кажется, кто-то из Вольных заметил Костю на границе Северного городка Кента. Чужакам так же передали, что Костя первым же делом по прибытию доложил Оболенскому о том, что ребят здесь держат.

Главный вопрос, который тревожил Вольных — как. Как он оказался за тысячу километров отсюда? Как он выжил и… каким образом понял, что его отряд в опасности?

Слушая всё это, Настасья слабо улыбалась. Сердце начинало стучать громче, стоило ей только подумать о Косте и его поступках. Он продолжает проворачивать невероятное. Думает о союзниках и никогда не расслабляет свой мозг.

Ох… вот бы отдаться ему.

Шаги, что послышались в коридоре, одёрнули Настасью от приятных мыслей. Вольные шли втроём; один из них открыл клетку рывком — так, что створка вылетела с петель. Другие ворвались вовнутрь.

— Кто это сделал⁈ — рявкнул господин «Волк», оглянув ребят. Схватил Леонида за шкирку и приложил его затылком об бетонную стену. — Кто⁈ Кто сдал нас, чёрт побери⁈ Ты, сучий потрох⁈

— О чём вы, господин? — Леонид раскрыл глаза шире. Парень не подыгрывал, он искренне не понимал, что происходит.

Оттого Настасье стало не по себе. Кажется, Эрлик нашёл Костю. Счастье-то какое.

— Кто из вас, щенков, нарушил приказ⁈ — брызжа слюнями, заорал он. — Ты, мерзавец⁈ Дозорным известно, что вы здесь! Им было передано, что вас тут держат в заложниках!

— Что за бред? — удивилась Прасковья.

Виктор Моржов упал и поморщился от удара ногой в плечо. Парень судорожно замотал головой.

— Я ничего не делал, господин.

Волк замахнулся на Настасью и оставил руку в воздухе. Девушка только поморщилась, она привыкла к унижениям, поэтому на инстинктах лишь вжала колени к груди и съёжилась.

— Не перегибай, Волк, — одёрнул его лидер отряда Вольных, Мефодий. — Мы устроим тёплый приём гостям. Заложники должны выглядеть подобающим образом. Никаких побоев, синяков и ссадин. И вообще, мы прибыли на помощь ребятам.

— Если кто-то из вас, щенков, попытается сдать нас, его разум будет настолько искалечен, что больше в прежнее состояние не вернётся. Всем ясно? — процедил Андрей.

Настасья вместе с остальными активно закивала. Она была уверена, что Вольные вредить ей перед «приёмом» не станут, но решила перестраховаться и дождаться помощи. То, что никто не заметил благоразумности в её поведении, как радовало, так и ошеломляло. Неужели у Кости в запасе хранились настолько невероятные техники?

— А теперь на выход, все, — лидер Вольных развернулся и пошагал обратно.

* * *

— Первый отряд, как слышно? — произнёс