Опасные шалости - Инга Берристер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как могла она оказаться такой чувственно отзывчивой по отношению к нему? Этот вопрос терзал ее остаток дня, и тайное, молчаливое беспокойство заставило Невила, наблюдавшего за ней, нахмуриться.
Купание в озере не планировалось, но теоретически, раз первоначальный шок прошел, Дорис хватило физических и моральных сил быстро преодолеть его последствия. К тому же ее подкрепляла злость на Смайлза.
Но вопреки его ожиданиям, вместо того чтобы обрушиться на него, девушка как-то странно притихла и замкнулась в себе.
— Дорис, вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— А что? — усмехнулась девушка. — Боитесь, что я могу умереть от воспаления легких или еще чего-нибудь?
Быстрый словесный удар успокоил его, в глазах блеснуло веселье, когда Невил ласково произнес:
— Я знаю, как решительно вы настроены дискредитировать мою работу, но почему-то сомневаюсь, что вы захотите зайти так далеко...
— Не рассчитывайте на это, — по-детски бурно отреагировала Дорис. — Иногда стоит идти до конца.
— Что это? Что случилось?
Дорис насторожилась, когда Невил внезапно прервал на середине свои объяснения по поводу теорий и методов обучения и обескуражил ее этим вопросом.
Они сидели в кабинете — теплой гостеприимной комнате, декорированной насыщенным терракотовым и мягкими зелеными оттенками, вдоль стен тянулись полки, заставленные множеством книг, удивительно разнообразных по тематике; в камине весело пылал огонь, и все в этой комнате располагало расслабиться. Но только не сейчас, когда Невил, закончив подбрасывать дрова в огонь, вернулся, продолжая объяснения, не на свое место, а остановился рядом с девушкой, сидевшей за письменным столом и изучавшей бумаги, которые он дал.
Теперь он склонился над нею, опершись рукой на спинку ее стула, а другую положив на стол всего в нескольких дюймах от ее руки. Дорис почувствовала, как разгорается в теле жар, а вместе с ним поднимается паника, заставляющая сердце бешено колотиться, а кровь стучать в ушах.
Она так остро чувствовала присутствие Невила, что даже улавливала его запах — не легкий и в то же время резкий дух холодного горного воздуха, влетевшего в комнату, когда он отправился за поленьями, а запах его кожи. Ощущение его близости делало румянец гуще, а дрожь в теле заметнее.
Даже теперь неудержимо растущая паника не оказалась достаточно сильной, чтобы подавить, остановить вереницу образов, с быстротой молний проносившихся перед мысленным взором: Невил, бережно поднимающий ее на руки; Невил, обнаженный, прикасается к ней, ласкает ее; Невил, окутанный мужским ароматом желания и возбуждения, проникающим во все поры ее податливого тела. Ее тела, остро жаждущего откликнуться, ответить мужчине взаимностью...
Тут-то и прозвучал его вопрос. И еще:
— Дорис, что с вами? У вас горит лицо...
Дорис не могла с точностью определить, кто из них был потрясен больше тем, как она вскрикнула и сжалась, когда Невил прикоснулся к ней.
— Со мной все в порядке... Н-ничего. Здесь просто очень жарко, — соврала она. — Я... я стояла возле камина, пока вы выходили, — так же неубедительно добавила она, сдерживая порывистое дыхание.
Только бы Невил не уличил ее во лжи! Однако он, похоже, слава Богу, поверил подобному объяснению, хотя все еще продолжал хмуриться.
— Для женщины, которая ясно дала понять, что считает все наши старания здесь пустыми и бесцельными, вы сегодня удивительно покладисты, — хмуро заметил Смайлз.
— Но уж, конечно, не потому, что изменила свои взгляды, — заверила Дорис; в этом вопросе она чувствовала себя в большей безопасности, гораздо большей. — В теории все ваши слова звучат замечательно, — признала она, слегка скривив губы в насмешливой улыбке. — Очень возвышенно и альтруистично.
— Но на деле вы их не принимаете за таковые, — закончил за нее Невил.
Он пристально смотрел на девушку. Слишком пристально, отметила Дорис. Ему необходимо ответить, но все сказанное ею раньше нисколько не трогало Смайлза, ни капли не трогало.
— Почему? — требовательно спросил он.
— Почему? — повторила Дорис.
Мысли ее метнулись от обсуждаемого предмета к ее беззащитности перед Невилом и к проблемам, которые ставила перед ней собственная уязвимость. Проблемам, среди которых далеко не последнее место занимала странная боль в сердце и неодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к Невилу.
Что же должно было произойти с человеком, чтобы его поведение и эмоции изменились до полной противоположности, да еще за такой короткий промежуток времени? Безумие — имя случившемуся, резко сказала себе Дорис, поспешно собираясь с мыслями, осознав, что Невил все еще ждет ее ответа.
— Да, почему вы не хотите поверить в альтруистичность моих мотивов?
— А как же плата, которую вы берете за прохождение курсов? — сухо напомнила Дорис. — Это вряд ли походит на альтруизм, не так ли?
— Вероятно, так, но деньги лишь покрывают расходы на управление подобным предприятием, на обеспечение высококвалифицированного, профессионального обучения.
— И на извлечение солидной выгоды из сделок, — добавила Дорис.
Теперь она точно рассердила Смайлза.
— Вы действительно так обо мне думаете? — тихо спросил он, тем самым прорвав оборону и перенеся вопрос из сферы публичных обсуждений в область чисто личных отношений с такой скоростью, что у девушки будто выбили почву из-под ног.
— Это не имеет ничего общего с тем, что я думаю о вас как о человеке, — начала защищаться Дорис.
— Имеет, — категорически возразил Невил. — Когда вас что-то эмоционально возбуждает, у вас полностью меняется даже голос. Я совершенно отчетливо различаю неприязнь и упрек в вашем голосе. И еще страх, — сообщил он.
Когда что-то эмоционально ее возбуждает? А когда кто-то делает то же самое? Неужели она точно так же выдает себя?
Неожиданно Дорис по-новому осознала профессию Смайлза, его подготовленность, его, вероятно, гораздо более глубокое, чем она предполагала, представление о реакциях людей, их подлинном смысле.
— Что это, Дорис? — продолжал настаивать Невил. — Что вы находите во мне настолько болезненного, что порождает в вас такое противодействие? Я сам или моя работа?
— Ни то, ни другое, — быстро выпалила Дорис. Слишком быстро, догадалась она, заметив, как сузились глаза мужчины, почувствовав, с каким пристальным вниманием он ждет настоящего ответа. — Я... Мне просто претит обман людей, нечестность по отношению к ним, оскорбление их чувств. — Девушка слегка спотыкалась на словах, сожалея, что вступила в этот разговор, и стремясь поскорее его закончить. Но как это сделать, не выдав себя Невилу еще больше?