Осознание ненависти - Сергей Сидорский

Марта Дворская нервно передернула плечами.

— Не знаю, что вы хотите услышать. Может быть, почему я согласилась жить в этом доме? Так вот, у меня не было выбора. И не смотрите на меня так. Я знаю, что говорю. Григорий купил этот дом, даже не посоветовавшись со мной. Но, признаюсь, я была этому рада. Тогда я все еще надеялась на лучшее. Верила, что и в нашей жизни что-то изменится.

У нас была мечта стать владельцами роскошного уединенного пансионата, приносящего солидный доход. И вот мой муж взялся за ее осуществление. Что из этого получилось? Вы сами видите: масса нерешенных проблем, бездна долгов.

— Мне нравится ваш дом. В нем есть что-то таинственное, завораживающее. Какой-то старинный дух, что ли. А проблемы? У кого их нет. Просто нужно проявить немного терпения.

— Ничего другого нам и не остается. Мы только и делаем, что чего-то ждем, — она вдруг повысила голос и разрыдалась. — Сначала мы ждем необыкновенной любви, потом — счастья в семье, детей, финансового благополучия и, наконец, — покоя. Вся жизнь состоит из ожиданий! Но итог всегда один и тот же.

Шердаков беспомощно развел руками и посмотрел на Холмова. Тот спокойно следил за разыгравшейся сценой.

— Что с вами? Успокойтесь. Не плачьте. Мы разберемся с убийством полковника Можаева. Конечно, это ужасно, но изменить уже ничего нельзя. Боже, я и не предполагал, что на вас это так подействовало!

— Не обращайте внимания, — она вытерла носовым платком слезы и убрала со лба волосы. — Просто я оплакиваю свою неудавшуюся жизнь.

Шердаков наморщил нос и усиленно задымил.

«Реакция, характерная для женщин. Чужое горе становится для них поводом повздыхать о собственной судьбе, незаслуженно и безнадежно загубленной», — подумал он, но вслух сказал совершенно другое:

— Как вы можете так говорить! У вас еще все впереди. Вы молоды. У вас есть семья. А это уже немало. Не думайте о деньгах. Старайтесь видеть в жизни больше хорошего.

— Наверное, вы правы. Спасибо вам за эти слова. — Марта Дворская снова откинулась на подушку и поплотнее укуталась в одеяло, ее лихорадило.

— Я вижу, вам нездоровится, поэтому не стану утомлять вас долгим разговором. Давайте остановимся на том, что произошло сегодня ночью, — предложил Шердаков. — Итак, обо всем по порядку. Когда вы заметили, что по дому кто-то ходит?

— Около двух часов ночи. Мне не спалось. Последнее время меня часто мучает бессонница. Я встала и обнаружила, что ключа от третьего этажа на обычном месте нет. Я тут же поднялась наверх. На мой окрик никто не отозвался. Тогда я стала осматривать пустые комнаты и вскоре наткнулась на труп Можаева. Это было жуткое зрелище. Я думала, что сойду с ума. Повсюду была кровь: на полу, на стенах. Мне показалось, что Можаев еще дышит. Я бросилась к нему, и кровь из перерезанной артерии хлынула на меня. А рядом лежал старый проржавевший нож. Я почти лишилась чувств от отвращения и страха. Не помню, как я сбежала вниз, как разбудила мужа. Перед глазами у меня были только труп и нож, — женщина закрыла лицо руками и стала тихонько всхлипывать.

Капитан заерзал на стуле.

— В это время на этаже находился убийца. Я не утверждаю, что вы его видели, но могли что-нибудь слышать.

— Я ничего не слышала.

— Жаль, очень жаль. И все-таки почему вы решили подняться на третий этаж?

— Простите, я не понимаю вашего вопроса.

— Что заставило вас сделать это? Может быть, вы слышали какой-нибудь шум?

— Нет-нет, просто меня удивило, что кто-то отправился туда ночью. Обычно даже мысль об этом пугает постояльцев.

— Из-за привидения?

— Да.

— Но, говорят, все это лишь печальная легенда.

— Да, конечно. Но люди, сами того не желая, верят в нее. И Можаев не был исключением.

— Почему же тогда он один поднялся туда?

— Этого я не знаю.

— Думаю, его привлекли шаги, — внезапно заговорил Холмов, и Шердаков, вздрогнув, обернулся. — Можаев однажды уже слышал, как кто-то ходит по пустому этажу, и намеревался выяснить, кто именно.

— Вы в этом уверены? — спросил капитан.

— К несчастью, да. Я сам посоветовал ему сделать это.

— Вот как? Но почему он непременно должен был послушаться вас?

— Потому что эти шаги вызывали у полковника сильное беспокойство, избавиться от которого он мог только одним способом…

Шердаков понимающе кивнул.

— Но даже это не поможет нам ответить на главный вопрос: почему его убили? И кто это сделал? Может быть, к легенде следует отнестись более серьезно?

Холмов не ответил. Его задумчивый взгляд был устремлен на женщину, и капитан заметил это.

— А каково ваше мнение, Марта?

— Вы его уже знаете: я не верю в легенду. — Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Лицо ее порозовело, веки чуть вздрагивали. — Оставьте меня, пожалуйста.

Шердаков помедлил, затем сделал Холмову знак, и они вышли из комнаты.

— Не нравится мне все это. Старый уединенный дом, люди, едва знакомые между собой, и чрезвычайно жестокое убийство, — хмуро сказал Шердаков. — А вокруг постоянные разговоры о привидении. Есть в этом что-то продуманное и зловещее. Вы не находите?

Холмов безразлично пожал плечами. Он не особенно прислушивался к словам капитана, поскольку снова думал о себе и о Жене.

Глава XII

Неожиданное предложение

Вечером Шердаков уехал. Накануне он весь день провел на ногах: рыскал по дому, стараясь проникнуть в каждый его закуток и ничего не упустить из виду; неоднократно и очень тщательно обследовал пустой этаж, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил; лично убедился в том, что ни черного хода, ни потайной лестницы в доме нет; затем спустился в комнату Можаева и несколько часов провел там.

Постояльцы следили за его передвижениями с любопытством, иногда пытались заговорить, но он не обращал на них никакого внимания. Стремительно проходя по коридорам, он что-то бурчал себе под нос и всюду оставлял запах крепкого табака.

Когда Шердаков все же сошел вниз, его уже ждала присланная за ним машина. Он попросил водителя подождать еще немного и направился к Надежде Кличевой. Но переговорить с ней ему не удалось. Она приняла снотворное и крепко спала. Шердаков лишь взглянул на не находившего себе места Олега Кличева и многозначительно улыбнулся. А уже через несколько минут он уехал, напоследок прокричав что-то из салона автомобиля провожавшему его Дворскому.

К отъезду Шердакова в доме отнеслись по-разному. Одни тут же высказали опасение, что их оставили без защиты, другие, напротив, вздохнули с облегчением. Но все без исключения с тревогой ожидали наступления ночи.

После ужина Эмма Блиссова попросила Холмова уделить ей несколько минут. Он согласился, но без видимой охоты, и она не преминула указать на это. Его извинения тем не менее были приняты, и они уединились в библиотеке.

— Вы не заметили, что за ужином очень мало говорили о несчастном Можаеве, — сказала она, устраиваясь в кресле возле окна. — А ведь его смерть была так ужасна! Мне кажется, это характерно для современных людей. Мы разучились сопереживать и уже не реагируем так, как раньше, на чужую боль.

— Вы, безусловно, правы, — Холмов сел на стул напротив нее и сложил руки на коленях. — И убийство полковника — лишнее тому доказательство.

Эмма Блиссова в некотором смятении заглянула в глаза собеседнику.

— Александр, ради Бога, давайте говорить серьезно!

— Я весь к вашим услугам.

— Меня тревожит, что милиция оставила нас здесь совсем одних. И думаю, что они сделали это намеренно!

— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваших слов.

— Понимаю, но в сложившейся ситуации вы, разумеется, должны взять инициативу в свои руки.

— Есть ли в этом необходимость?

— Ну конечно! Ведь убийца по-прежнему находится в доме!

— Почему вы так решили?

— Мне сказал об этом капитан. Ведь он не стал бы меня обманывать?

— Он сказал вам, что убийцу следует искать среди нас?

— Не совсем, но я поняла именно так.

Холмов задумчиво посмотрел на свою собеседницу. Она с нетерпением и беспокойством ожидала ответа, видимо, надеясь убедиться в справедливости своих предположений.

— Мне кажется, капитан не покинул бы нас, если бы оценивал ситуацию таким образом, — медленно произнес Холмов, прилагая немалые усилия, чтобы слова его звучали убедительно. Очевидно, Эмма Блиссова поверила ему, поскольку лицо ее стало менее напряженным.

— И вы полагаете, что опасности в данный момент никакой нет? — спросила она.

— Я думаю, что некоторые меры предосторожности все же следует принять. Например, не стоит без необходимости выходить ночью из своей комнаты.

— Но… вы ведь частный сыщик. И могли бы… Ваше имя сейчас так известно…