Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничто человеческое Николаю было не чуждо. В начале 1890-х свет обсуждал его роман со знаменитой балериной Матильдой Кшесинской. Но сердце его уже тогда принадлежало другой — принцессе Алисе-Виктории-Елене-Луизе-Беатрисе Гессенской и Прирейнской, для него — Аликс. «Высокая, с золотистыми густыми волосами, доходившими до колен, она, как девочка, постоянно краснела от застенчивости; глаза ее, огромные и глубокие, оживлялись при разговоре и смеялись, — вспоминала ее ближайшая фрейлина Анна Вырубова. — Дома ей дали прозвище «солнышко» — «Сани», имя, которым всегда называл ее Государь»[153]. Родителям этот выбор не очень понравился, но они смирились с решением сына и назначили свадьбу на 1894 год, который был омрачен большой потерей. Венчание с Александрой Федоровной, как стали величать гессенскую принцессу, прошло под знаком траура.
Александр III стремительно угасал от вызванного крушением поезда заболевания почек. 26-летний Николай навсегда запомнил слова, сказанные отцом на смертном одре: «Тебе предстоит взять с моих плеч тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я и как несли наши предки… Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России… В политике внешней — держись независимой позиции. Помни — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней — прежде всего покровительствуй церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства»[154]. Николай Александрович старался следовать этим заветам.
Царский долг он понимал так, как тот был сформулирован в пастырском напутствии Московского митрополита Сергия в день его коронования в Успенском соборе Московского Кремля: «Твой прародительский венец принадлежит Тебе Единому, как Царю Единодержавному… Как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее Царского служения… Через помазание видимое да подастся Тебе невидимая сила, свыше действующая к возвышению твоих царских добродетелей, озаряющая Твою самодержавную деятельность ко благу и счастью Твоих верных подданных»[155]. Историк монархии и биограф российских царей Александр Боханов подчеркивал: «Душевный склад личности тут играл определяющую роль, и для Николая II долг христианина был не просто первее других приоритетов, но абсолютно значим»[156].
К горю от потери самого близкого человека добавлялся груз огромной ответственности перед Богом и людьми за огромную страну: «Что будет теперь с Россией. Я еще не подготовлен быть царем! Я даже не знаю, как разговаривать с министрами…»[157]. Начало царствования было действительно исключительно тяжелым и запомнилось оно людям не хозяйственными и финансовыми реформами, запустившими «русское экономическое чудо», а событиями трагическими, которые приобрели символическое и даже мистическое значение. Коронация, которая состоялась 14 мая 1896 года в Успенском соборе Кремля, сопровождалась трагедией Ходынки, которая преследовала императорскую чету до конца их дней. На Ходынском поле, где раздавали народу праздничные подарки, в результате нечеловеческой давки погибли 1282 человека, среди них множество женщин и детей. Николай и Александра, растерявшиеся от церемониальной круговерти, обрядов, ритуалов, приемов депутаций, не сразу прервали торжества и выразили соболезнования, а дали еще обед волостным старшинам и отправились на бал к французскому послу. Кличка «царь Ходынский» навсегда прилепилась к императору. Есть сведения, что из-за коронационных потрясений Александра Федоровна потеряла их первого, не родившегося ребенка[158]. Императрицу с первых дней стали считать «приносящей горе».
В 1899 году еще одна трагедия — на Кавказе, лечась от туберкулеза, скончался брат Николая, наследник-цесаревич Георгий Александрович. Династия осталась без наследника. Первенцы царской четы были девочки, ждали сына, не провозглашая наследником еще одного младшего брата — Михаила Александровича. В 1900 году это чуть было не имело роковых последствий — сам Николай II в крымской Ливадии заболел тяжелой формой сыпного тифа. «Императрица охраняла комнату больного, словно цербер, — сокрушался заведующий канцелярией Министерства Императорского двора генерал-лейтенант Александр Мосолов. — Она не пропускала даже тех лиц, за которыми посылал сам царь… Именно на этом этапе императрица взяла за практику отдавать «приказы», касающиеся государственных дел»[159]. Конечно, это преувеличение, Николай держал в руках бразды государственного правления.
Что за человек был Николай II, какими были его человеческие качества и управленческий стиль?
В его внешнем виде современники отмечали простоту и некоторую отстраненность, которая проявлялась во взгляде, в манере говорить, в привычках. Генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем Юрий Данилов так опишет Николая: «Государь был невысокого роста, плотного сложения, с несколько непропорционально развитою верхнею половиной туловища. Довольно полная шея придавала ему не вполне поворотливый вид, и вся его фигура при движении подавалась как-то особенно, правым плечом вперед. Император Николай II носил небольшую светлую овальную бороду, отливавшую рыжеватым цветом, и имел серо-зеленые спокойные глаза, отличавшиеся какой-то особой непроницаемостью, которая внутренне отдаляла его от собеседника… Все жесты и движения императора Николая были очень размеренны, даже медленны. Эта особенность была ему присуща, и люди, близко знавшие его, говорили, что государь никогда не спешил, но никогда и не опаздывал… Государь очень любил физический труд на свежем воздухе, рубил для моциона дрова и много работал у себя в Царском Селе в парке. Верховой езды он не любил, но зато много и неутомимо ходил, приводя этой своей способностью в отчаяние своих флигель-адъютантов… В простой суконной рубахе с мягким воротником, в высоких шагреневых сапогах, подпоясанный кожаным ремнем, император… подавал пример скромности и простоты среди всех тех, кто окружал его или приходил с ним в более близкое соприкосновение»[160].
Царь был первоклассным спортсменом. Он прекрасно играл в теннис, обыгрывая всех лиц свиты, но уступая, правда, чемпиону России графу Николаю Сумарокову-Эльстону. Может, он и не очень любил верховую езду, но был отменным всадником. Очень метко стрелял. Император даже выступал организатором спорта, снарядив первую в истории российскую команду на Олимпийские игры — в 1912 году в Стокгольм. Николай II стал также инициатором физкультурного движения, назначив близкого ему генерала Владимира Воейкова главно-наблюдающим за физическим развитием народонаселения Российской империи. Внимание к спорту, который в свете считался блажью,
