Непобедимый интроверт - Мартин Лэйни

Интроверты, если они остаются в «системе торможения» слишком долго, могут начать испытывать депрессию, чувствовать себя немотивированными или разочарованными, так как не достигают тех целей, которых хотели бы достичь. Им необходимо задействовать «систему полной скорости», чтобы подняться и выйти наружу. Это требует от интроверта умения регулировать беспокойство и перевозбуждение, о чем я буду говорить позже.

Какие ключи отпирают замок долгосрочной памяти?

Человеческая память сложна, она задействует многие участки мозга. Мозг хранит воспоминания в многочисленных зонах и создает между ними связи, именуемые ассоциациями. Мы, интроверты, часто не думаем ни о чем существенном, потому что не подключаем механизм ассоциации к долгосрочной памяти. Наш ум кажется пустым. Вот почему интроверты могут забыть даже то, что им нравится делать, или то, что у них получается. Нам нужно найти некую соединяющую ручку, чтобы дернуть за нее и выхватить из памяти определенное впечатление, или переживание, или опыт. Чтобы отпереть большую часть информации в долгосрочной памяти, существует несколько ручек, или ключей, Если мы найдем хотя бы один, мы сможем восстановить в памяти все.

Давайте представим, что вам нравится писать картины, ловить рыбу или гулять по парку, где распустились цветы, но информация об этом заперта в долгосрочной памяти. У вас есть свободное время, но вы не можете вспомнить, что вам нравится делать. Для экстравертов это звучит полным бредом, но у интровертов это обычная проблема. Помните, что вам нужен один ключ, например, какая-то мысль, эмоция или сенсорная ассоциация, чтобы отворить дверь в память.

Сядьте, расслабьтесь и дайте своему уму свободно переходить с одного предмета на другой и связываться с возможными сенсорными ключами, такими как запахи, зрительные образы, звуки, ощущение тела, вкус чего-то приятного. Или же подумайте об эмоциональном ключе, например, о том, как вы чувствовали себя в последний раз, когда развлекались. Дайте своему уму перемещаться туда, куда он хочет, перепрыгивать с одной ассоциации на другую — это нормально.

Может быть, размеренное ощущение от пребывания в парке в солнечный день вернется к вам, и вместе с ним вернется мысль: мне нравится этот парк, я получаю удовольствие, когда иду туда. Теперь вы могли бы пойти в парк или расслабиться и поискать другое воспоминание. Записывайте воспоминания, которые вы находите, чтобы использовать их в другой раз, когда вы не сможете вспомнить, от чего получаете удовольствие. Используйте также эти ключи, чтобы отпереть память и найти то, что у вас хорошо получается.

Вполне понятно, что в разных ситуациях нам нужна способность пользоваться то симпатической, то парасимпатической нервной системой. Но под стрессом включается та система, которая доминирует у конкретного индивидуума. Например, несколько лет назад мы с Майком попали в автокатастрофу. Мы ехали поздно вечером по узкой, двухрядной дороге и вдруг увидели, что прямо нам в лобовое стекло летит что-то огромное. Майк резко вильнул влево и выехал за двойную разделительную полосу. К счастью, противоположный ряд был свободен. Массивный предмет пролетел мимо и столкнулся с идущим за нами фургоном. Майк съехал на обочину и остановился. Я не могла пошевелиться, все тело онемело, дыхание замедлилось. Я не хотела, чтобы Майк выходил из машины. Мысленно я уже представляла, как его собьет идущая по узкой дороге машина. У Майка сердце колотилось, он думал только о том, что надо действовать. Он открыл дверь и выпрыгнул из машины, чтобы посмотреть, не пострадал ли кто-нибудь.

Мой организм задействовал доминирующую «систему торможения» (мгновенно остановиться и оценить обстановку), в то время как Майк был буквально катапультирован в доминирующую у него «систему полной скорости» (выскакивать и действовать).

Оказалось, что это был мул, который убежал из загона и бродил по дороге. Он столкнулся с проходящим по дороге грузовиком, и его расплющило о лобовое стекло. Несчастное животное перелетело через нас (благодаря тому, что Майк быстро увернулся, продемонстрировав хорошую реакцию «системы полной скорости») и ударилось о капот идущей за нами машины. Мое, вызванное «системой торможения», нежелание вылезать из машины было разумным. В полной темноте, «хоть глаз выколи», машины, как кузнечики, скакали туда-сюда по двухрядной дороге. Выходить из машины было опасно. Я хотела оценить ситуацию — хорошая стратегия. Реакция «системы полной скорости» Майка — посмотреть, нет ли раненых, — оказалась полезной. Выяснилось, что никто серьезно не пострадал. Нам повезло. Грустно, что не повезло мулу. Несколько человек оттащили животное от дороги, чтобы другие, ничего не подозревающие, водители, не налетели на него.

Таким образом, хотя всем нам для поддержания равновесия в организме нужны обе системы, генетически и экзогенно мы настроены использовать больше одну систему, чем другую, особенно в стрессовой ситуации. Я убеждена, что обе части автономной нервной системы составляют интровертно-экстравертный континуум. Хотя мы задействуем обе части, наш мозг и нейромедиаторы делают одну из них доминирующей.

Если мы объединим генетические формулы, сигналы нейромедиаторов, мозговые пути и функции автономных нервных центров, что за картина у нас получится? Завершенный процесс и петля обратной информации на каждом конце интровертно-экстравертного континуума. Это базовые компоненты, но я буду упрощать их. Разумеется, у всех нас есть обе системы, одна, чтобы сосредоточить фокус своего внимания на внешнем мире, и другая — на внутреннем. Однако человек будет чувствовать себя более способным к восстановлению и зарядке энергией в зависимости от того, как мозг реагирует на нейромедиаторы.

В голове интровертов множество мыслей, а в груди — множество чувств. Они предаются размышлениям — сравнивают старые и новые впечатления. Они постоянно ведут внутренний диалог сами с собой. Поскольку они так хорошо знакомы с этим занятием, им и в голову не приходит, что ум других людей работает иначе. Некоторые интроверты даже не осознают, что так много думают и что им нужно время, чтобы идеи или решения «заскочили» в голову. Им нужно добраться до долгосрочной памяти, чтобы обнаружить там информацию. Эти размышления требуют времени и не допускают спешки. Им также необходимо физическое пространство, чтобы дать своим чувствам и впечатлениям подняться, подобно пузырям газа, на поверхность. Во время быстрой фазы сна, или фазы сновидений, этот путь объединяет дневные впечатления и закладывает их в долгосрочную память, где они хранятся во многих зонах мозга. Интроверты находятся в постоянном процессе дистилляции впечатлений, и он требует много «внутренней энергии».

Наша физиология, мы сами

Вы можете многое заметить, просто наблюдая.

Йоги Берра

Термины «интроверт» и «экстраверт» используются для описания людей уже более ста лет. Почему? Частично потому, что, зная, интроверт вы или экстраверт, можно понять многое в собственном поведении. А поведение естественно вытекает из нашей физиологии. Проанализируем это.

ЦЕПОЧКИ «МОЗГ — ТЕЛО» У ИНТРОВЕРТА

Как мы видели, интровертный мозг обладает более высоким уровнем внутренней активности и способностью думать, чем экстравертный. В нем доминирует длинный, медленный ацетилхолиновый путь. Ацетилхолин также приводит в действие «систему торможения» (парасимпатическую нервную систему), которая контролирует определенные функции в организме и влияет на поведение «внутренников».

Если в голове у интровертов «жужжит», то они, скорее всего, будут:

• Уменьшать зрительный контакт, когда говорят сами, чтобы сосредоточиться на подборе слов и мыслей.

• Увеличивать зрительный контакт, когда слушают, чтобы лучше воспринимать информацию.

• Удивлять других полнотой знаний.

• Испытывать застенчивость, когда находятся в центре внимания.

• Казаться отупевшими, одуревшими или обессилевшими, когда попадают под действие стресса, устали или находятся в группе.

Доминирование длинного ацетилхолинового пути означает, что интроверты:

• Могут начать говорить на середине мысли, это может показаться странным окружающим.

• Имеют хорошую память, но им требуется продолжительное время, чтобы восстановить ее.

• Могут забыть вещи, которые они хорошо знают, — поэтому иногда могут спотыкаться на каждом слове, объясняя, в чем состоит их работа, или неожиданно забыть слово, которое они хотели использовать.