Огонь Просвещения (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник"

1) Эдуард Днепров (1936 – 2015) занимал свой пост с 1990 по 1992 год. Образование он получил в Нахимовском училище, после чего проходил военную службу, на которой достиг звания старшего лейтенанта, но после оставил ее, окончил университет по филологическому направлению, а после начал интересоваться педагогикой.

2) Евгений Викторович Ткаченко родился в 1935 году, став профессором в 1984 в области химических наук, являясь нашим министром образования с 1992 по 1996 год.

3) Владимир Кинелев, который родился в 1945 году, занимал свой пост с 1996 по 1998 год. Кинелев имел техническое образование, окончив университет имени Баумана, будучи к тем временам доктором технических наук, никак не тянувшим на «молодого карьериста».

4) Александр Тихонов, доктор технических наук 1947 года рождения и 2016 года смерти,  возглавлявший Московский институт электронного машиностроения, занимал свой пост лишь несколько месяцев в 1998 году, не успев сделать почти ничего на нем.

5) Владимир Филиппов родился в 1951 году в Урюпинске, пробыв министром образования с 1998 по 2004 год. Согласно официальному образованию, полученному им в советские времена, он был доктором физико-математических наук.

6) Андрей Фурсенко родился в 1949 году, пробыв на посту министра с 2004 по 2012 год, имея при этом докторскую степень по физико-математическому направлению.

7) Дмитрий Ливанов родился в 1967 году, пробыв на своем посту с 2012 по 2016 год, также являясь доктором физико-математических наук.

Словом, вы можете ясно видеть, что все наши министры образования были людьми, совершенно не отвечающими представлениям о «молодых карьеристах», поскольку были они людьми образованными, почтенными учеными, заслужившими уважение коллег еще до получения своего поста.

Номер 4 за 2001 год.

Журнал к этому моменту, надо признаться, очень сильно «пожелтел».

«Поздравления министра образования»: «Так, статья расходов на образование является самой крупной в бюджете страны среди всех отраслей народного хозяйства. В результате в 2002 году увеличатся объемы финансирования на 160% (при росте бюджета примерно в 35%). Филиппов пообещал, что в ближайшие месяцы вырастет зарплата всех работников образования примерно на 184%.».

Тут мы видим замечательное опровержение мифа о том, что «на образование денег не дают», при этом, что называется, «из первых уст», то есть со слов самого министра, забытых за столько лет.

Есть и статья «Учителя – за реформу!», где автор доказывает положительное отношение учителей к реформе образования: «Респондентами были 247 ректоров и 1200 преподавателей 184 вузов, а также 465 директоров и 1360 учителей средних школ в городах и селах. <…> необходимость проведения реформ признается большинством педагогов. За нее – от 73 до 91%, против – от 7 до 25% в каждом учебном заведении. Самыми «прогрессивными» оказались учителя школ, их директора, наоборот, относятся к реформам с большим скептицизмом.».

Данная статья, собственно, подтверждает одну из моих смелых теорий, которая гласит, что большая часть мифов о реформе образования была выдумана во второй половине 2000-х годов, поскольку именно с этого времени реформа становится больной для общества темой. Еще в самом начале века большая часть жителей страны либо поддерживала реформу, либо о ней не знала, но лишь с момента введения ЕГЭ данная тема становится тяжкой и очень благостной для всевозможных демагогов.

Далее журнал этот все более глупел, заполнялся сорной информацией и плагиатом, превращаясь в типичное глянцевое издание для относительно состоятельного человека с не слишком объемными знаниями. Несмотря на то, что последнего журнал просвещал во многих делах, выполняя до определенной степени прогрессивную роль, собственно специалисту он становился все менее интересным, поскольку, наряду появлением в нем популярной информации, информация сложная, понятная лишь профессионалам, из него исчезала: если мы будем говорить проще, то журнал этот окончательно «пожелтел». Поскольку участь такого сильного морального и умственного падения, а не последовательного и постепенного возвышения, как бы то не было прискорбно, постигла подающий изначально надежды журнал, отмеченный самим министром образования, то мы решили не помещать в нашей статье материалы из номеров 5 и 6 за 2001 год, а также из номера 1 за 2002 год.

Глава двенадцатая.

Выводы из реформы образования.

Данная глава, как вы понимаете, будет посвящена тому положению, которое сложилось с проведением реформы образования в столице нашей замечательной Республики, которая вечно считалась авангардом в просветительских вопросах, а также промежуточным выводам, которые мы делаем из изученных нами материалов. Тут мы, собственно, пройдя уже около половины пути написания книги, решили в общих чертах взглянуть на все, уже описанное нами и познанное, что и будет сделано сразу же после того, как нами будут рассмотрены некоторые новые документы. Ориентируясь в данном вопросе, желая подыскать себе наиболее респектабельные источники, я наткнулся на определенного рода излишние в этом вопросе публикации, совершенно недостаточно информативные и пошлые в самой своей сути: тут я в первую очередь говорю о журнале со звучным именем «Вестник московского образования». Создан данный специализированный журнал относительно недавно – от 15.06.2016, а потому на руках у меня оказались немногие номера, включающие все выпуски с четвертого по восьмой включительно за 2016 год, имея всего пять разных номеров. Журнал в крайне значительной степени оказался забитым разнообразными интервью с именитыми педагогами, с преподавателями разнообразных вымирающих элитарных заведений, а также с тому подобными персонажами, не несущими никакой особенной смысловой нагрузки. Передача передового педагогического опыта сквозь журнал не происходит, поскольку в интервью значительная часть вопросов имеет биографический и праздный характер: «Марина Викторовна, как вы стали учителем и нашли себя в этой профессии?»; «По словам Ломоносова, математика приводит в порядок ум. А что приводят в порядок русский язык и литература?»; «Верите ли вы во врожденную грамотность, сталкивались ли с ней?» (номер 5 за 2016 год). Есть, впрочем, и один момент из четвертого номера за 2016 год, который следует процитировать, а именно то место, где корреспондент спросил директора гимназии 1529 об изменениях в жизни школы, наставших за ее объединением, на что оный ответил следующее: «Хочу, пользуясь возможностью, выразить благодарность Департаменту образования, лично Исааку Иосифовичу Калине, а также издательству «Просвещение» за то, что теперь у особых детей есть новые, современные пособия. Большому комплексу решать такие вопросы гораздо проще! Например, теперь нам всегда хватает финансового ресурса, ведь мы большие! Наши родители объединились в один управляющий совет и слышат друг друга.». На этом, собственно, изречении, вся информативная польза журнала, его научный ресурс, исчерпывается полностью, во всяком случае для нашего исследования. Еще меньшим оказался потенциал справочника «Где учиться?» за весну/лето 2007 года, а также ежегодника с таким же названием, что и у справочника, отпечатанного за 2004/2005 годы, представляющие собой фактически рекламные каталоги с очень дурной полиграфией, из которых мы сумели узнать лишь, что в момент их издания в нашей стране существовало гигантское количество самых сомнительных и довольно разнообразных меж собой образовательных организаций всех уровней. Наиболее востребованным в данном вопросе оказался журнал «Московская школа», из которого мне довелось обзавестись выпуском 5 за 2001 год, выпусками 1 и 2 за 2004 год, выпусками 6, 7 и 10 за 2005 год, а также номером 8 за 2006 год и номером 5 за 2007. В пятом номере 2001 года помещена статья А.С. Смертиной, директора гимназии 1527 Южного административного округа Москвы, имеющая название «Национальное и международное: две стороны одной медали», где автор рассуждает о патриотизме и интернационализме, откуда мы узнаем, что «в гимназии работают преподаватели из Германии, ранее Австрии, Англии», что «гимназия N 1527 имеет давние связи, в частности, с берлинской гимназией им. Е. Фрица», и что «обе гимназии договорились о реализации международного проекта». Далее идет статья «Педагогические аспекты преподавания психологии в школе» за авторством кандидата психологических наук Е.Е. Соловцовой, где мы читаем: «Пятый год работы по программе Р.С. Немова «Психология для учащихся 10-11-х классов» показывает, что этот предмет необходим школьникам <…> Первые два года психология как учебный предмет была введена в программу школы, 60% учащихся сдавали этот предмет на экзамене по выбору.». Есть там и статья «Им сегодня все по плечу», где рассказывается о выпускниках данного учебного года и говорится: «Почти 90 процентов выпускников собираются получать высшее образование. А на вопрос, где бы они хотели учиться и работать, отвечают: «Только в России, это самая классная страна в мире».». В номере 1 за 2004 год находится статья «Программа «Столичное образование-3» завершается», где мы находим и такие слова: «В основу программы были заложены три основных принципа – «доступность», «качество», «эффективность». <…> В рамках реализации программы модернизации московского образования большое внимание уделяется образованию наиболее незащищенных категорий детей. Так, с 2001 года для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей открыты 2 детских дома и 1 школа-интернат, 6 специализированных школ для детей с девиантным поведением <…> для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи, дополнительно открыто 13 центров психолого-педагогической реабилитации и коррекции, их число достигло 32. Услугами этих центров только за последний год воспользовалось более 40 тыс. человек.». В номере 2 за 2004 год мы не находим ничего примечательного, исключая статью «Гимн таланту», которая посвящена панегирическому восхвалению Ивана Ильина, человека более, нежели просто спорного. Надо сказать, что в номере 4 за 2001 год журнала «Мир школы», о котором я говорил ранее, уже была статья «Друг детей и юношества», где аналогичным образом воспевали Лидию Чарскую, детскую писательницу периода Империи, которая была подвергнута некогда Чуковским критике весьма жесткой, отчасти и за свои ура-патриотические взгляды, но тогда я еще не придавал значения этой тенденции восхвалять реакционеров былой эпохи, теперь, увидев статью про Ильина, вспомнив о ней. Поскольку обе статьи есть чистая компиляция, то и цитировать я их не считаю нужным, ибо теперь вы этого однотипного добра можете отыскать вдоволь и во Всемирной Сети. В номере 6 за 2005 год нет никакого рода интересной нам информации, если не считать совершенно скучные, не несущие полезной информации для исследования, статьи о патриотическом воспитании, которые тут цитироваться не будут, ибо все их материалы вы можете отыскать во Всемирной сети, сами же они касаются лишь частных случаев, важного ничего не говоря. В номере 7 за 2005 год мы, помимо продолжения статей о патриотическом воспитании, находим статью «Исследовательская деятельность учащихся в современном образовательном пространстве», где есть и такие цитаты: «Мы имеем перед глазами практику многих стран, где исследовательская деятельность школьников рассматривается как важнейшая подсистема государственного образования, имеет свои институты, финансовую поддержку. В настоящее время Россия идет по этому пути, и этому имеется ряд ярких подтверждений в Москве и регионах. <…> Прежде всего, мы пытаемся научить ребенка думать, поэтому важна не столько специализация, сколько опыт исследовательской деятельности, владение определенными навыками. Овладение совокупность навыков позволяет осуществлять подготовку специалистов широкого профиля. <…> целесообразно включить исследовательскую деятельность в качестве обязательного элемента образования во всех типах школ.». В номере 10 за 2005 год есть интересная заметка «Московские итоги ЕГЭ-2005», где мы читаем следующее: «Коллегией Департамента образования города Москвы принято решение о целесообразности продолжения участия города Москвы в эксперименте по проведению единого государственного экзамена в 2006 году на основе принципа добровольности участия в ЕГЭ выпускников средних общеобразовательных учреждений города Москвы.». В номере 8 за 2006 год есть большая статья «Профессиональная подготовка – проект национальный», где опубликованы выступления разнообразных ученых лиц на научно-практической конференции руководителей системы профессионального образования Департамента образования города Москвы «Основные направления и результаты работы учреждений среднего профессионального образования по совершенствованию содержания и повышения качества подготовки кадров в соответствии с потребностями рынка труда». В выступлении товарища В.И. Лисова, первого заместителя руководителя Департамента образования города Москвы, мы читаем следующее: «В 2005 году началась реальная работа по созданию и оснащению ресурсных центров машиностроительных колледжей. Приобретены, в частности, не имеющие аналогов обучающие программно-аппаратные комплексы, разработанные ООО «Станкоагрегат». <…> Разворачивается работа по оснащению ресурсных центров в колледжах строительного профиля и в колледже связи N 54. В колледжах строительного профиля предусмотрен набор на новые профессии и специальности.». А вот слова товарища Н.Н. Евтихиева, префекта Восточного административного округа города Москвы: «в городской экономике мы наблюдаем кардинальную смену технологий. Стало привычным делом, когда станком управляют специалисты с высшим образованием. И в этой связи система профессионального образования никогда не сможет обеспечить кадрами предприятия, которые не хотят или не в состоянии изменить производственную технологию. Ребята, повторяю, просто не пойдут туда.». Номер 5 за 2007 год посвящен ликвидации дефектов воспитания у разнообразных детей, не неся нам никакой действительно полезной информации, а потому цитироваться не будет далее. Теперь, когда мы изучили уже весьма приличное количество материалов, чему мы посвятили главы «Сорос и реформа образования» и «Хватит лагать про реформу образования», можно, вероятно, перейти хотя бы и к промежуточным выводам, производимым из этих материалов. Основным промежуточным выводом, который мы здесь обязаны сформулировать уже полностью, должно стать утверждение, которое мы сформулируем так: «Большая часть мифов о реформе образования, вроде «мифа о недофинансировании», «мифа о неодобрении реформы педагогическим сообществом», «мифа об уничтожении фундаментального образования», «мифа о сокращении часов» и т.п., была создана в позднейшие времена нашими нечистоплотными журналистами, которые сами ни в чем разобраться не сумели, но посчитали нужным высказаться.». Недофинансирования в действительности не существовало даже в первые годы нового века, когда экономическое положение в стране было далеко не лучшим, но правительство и тогда продолжало активно финансировать образовательную сферу Республики, о чем свидетельствуют многие цитаты официальных лиц, помещенные в эту, а также в предыдущую главу, в том числе и министра образования Филиппова (см. главу «Хватит лагать про реформу образования»). Реформа образования еще в первые годы этого столетия по большей части одобрялась педагогическим сообществом, о чем написано уже было ранее (см. главу «Хватит лгать про реформу образования»), но ее массовое неприятие началось с подачи журналистов во второй половине 2000-х, когда началось введение ЕГЭ в школах, а особенно обострилось после превращение оного в обязательный экзамен. Фундаментальное образование никто не собирается вовсе убирать, но целый ряд наших деятелей, в том числе и министр образования Кинелев, делают все возможное для сохранения и развития оного, что можно также применить и к разговорам о том, что будто бы «все скоро будет платное», поскольку в действительности во всех официальных документах мы находим лишь слова о все большем обеспечении доступности образования, встречая то же из уст наших уважаемых реформаторов. Учебные часы в действительности не сокращают никак, но положение с ними выглядит куда более интересно, нежели обстоятельства всего иного, тут помещенного. Количество учебных часов строго ограничено санитарными нормами, находящимися вне ведения министерства образования, но запрещающими устраивать даже в старших классах более 7 уроков на дню, то есть более 35 уроков в неделю; в советские времена притом разрешалось и там не более 32 уроков на неделе. При внедрении новых дисциплин в школьную программу, которые туда попадают неизбежно, ибо объемы необходимой информации  растут перманентно, мы упираемся в потолок санитарных норм, а потому сталкиваемся с дилеммой: либо мы обязаны сократить количество часов на традиционные предметы, освобождая их для новых, либо нам нужно отказаться от новых предметов. В наши времена санитарные нормы по этой причине стали все чаще нарушаться, поскольку они допускают факультативные занятия, а потому создается в некоторых заведениях ситуация, где формально дополнительные и добровольные занятия фактически превращаются в обязательные полноценные уроки, а потому учебные дни теперь даже в младших классах средней ступени могут легко продолжаться по 8-9 часов, с чем я лично сталкивался в тех учебных заведениях, где мне доводилось учиться. Решение данной проблемы, однако, очевидно, а лежит оно исключительно в плоскости поправок к вышеупомянутым требованиям санитаров; нужно просто расширить норму с теперешних тридцати пяти часов до хотя бы часов сорока, а возможно, что и более, законодательно оформив сложившуюся уже педагогическую практику. Мы все уже поняли, что реформа образования есть очень хорошее, прогрессивное явление, которое мы обязаны приветствовать, но все еще нам остается непонятно очень в ней многое, невыясненными и темными остаются цели реформаторов, истоки реформы, а также самая ее суть, о чем мы и поговорим в следующих главах.