У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Хорошо, - она пожала плечами.

   - Благодарю тебя. Пойдем на палубу, они надеялись на песню другого мира.

   Вся компания покинула каюту и оказалась на палубе. Под мачтой уже было устроено место для музыканта: там поставили бочонок, покрытый мешками, и под него положили какой-то деревянный брусок, назначения которого Марина не знала, а Полина на вопрос только пожала плечами. За бочонком в коробке ждала своего часа местная версия гитары.

   - Это энц Аррай, капитан "Южного ветра", возит с собой китар, - улыбнулся князь. - Он и попросил о песне для своих ребят.

   Полина запрокинула голову, чтобы заглянуть в лицо желтоволосому мужчине в синей косынке и ярко-зеленой рубашке. Он улыбнулся ей:

   - Спасибо за твое согласие, мона.

   Полина кивнула ему и, взяв китар, проверила строй. С инструментом все было в порядке, просто ей понадобились несколько мгновений, чтобы выбрать, что петь. Услышав голос подруги, Марина не поверила ушам. На эту песню Полина плевалась столько раз, сколько ее слышала. "Вечерняя застольная" была ею обругана и обозвана профанацией, симулякром и какими-то еще страшными словами несчитанное количество раз. Да и немудрено, времени на нелюбовь хватило: песня была на десять лет старше самого Вторжения. Но между морем и парусами звучала именно она, и Димитри, еще не знакомый с текстом, писал светящимися буквами по доске под ногами певицы перевод на сааланик для замерших слушателей. Когда Полина допела, энц Аррай, сложившись, как фигурка из бумаги, сел на корточки перед ней:

   - Мона! Умоляю, слова! Подари мне эти слова!

   Она растерянно оглянулась на князя, увидела его одобрительный кивок и спросила:

   - Но как? Чем и на чем записать?

   Энц Аррай подал ей руку и торжественно повел ее в кают-компанию команды. Там, сняв с переборки какие-то коврики с цветами и квамами, он подал ей кусок угля:

   - Пиши здесь. Будет нам на удачу.

   - Но я не справлюсь с переводом, - смущенно сказала она, - я совсем плохо говорю на сааланике.

   - Пиши, как пела. Мы потом переведем и запишем рядом, - сказал капитан "Южного ветра".

   И Полина послушно написала все пять четверостиший, повторив первое в конце. Потом отдала капитану уголь, растерянно пожала плечами:

   - Вот... Пусть будет вашей удачей, если вы так хотите.

   Димитри, наблюдавший всю сцену от дверей кают-компании, сказал:

   - Хороший подарок, а, Аррай?

   - Да, Дью. Успеха вам в столице, - ответил тот.

   Димитри серьезно поблагодарил его и позвал всех, шедших с ним, на палубу. Там корабельный маг уже строил портал на "Большую луну". Князь ушел первым, за ним должен был отправиться Макс, потом остальные. Согласно определенному Димитри порядку, Полина шла предпоследней, а последним - маркиз да Шайни.

   Дожидаясь своей очереди в молочно-белый овал портала, обрамленный, по прихоти корабельного мага, кокетливым узором из розовых и фиолетовых рыб, Полина спросила:

   - Унриаль, а что такое ваши старые боги? Почему вы все их так боитесь?

   Он улыбнулся с еле заметным озорством, напомнившим ей, каким он был до аварии:

   - Я тебе расскажу только о том из них, кто заинтересовался бы именно тобой, но не назову его имени. Я знаю, что ты любишь сказки и истории. Я видел, как ты вечерами на Кэл-Алар подолгу смотрела в небо. Думаю, ты часто делаешь так. Если тебе не повезет, однажды ночью или поздно вечером окно откроется снаружи. Лунный свет, льющийся на подоконник, вдруг застынет и превратится в лестницу. Ты сделаешь шаг, затем еще один и еще несколько, не зная ни как называется эта лестница, ни куда она ведет. Ты даже вряд ли дойдешь до ее середины, когда попадешь к нему в руки. Каждое полнолуние он перебирает свои сокровища. Каждое полнолуние маленькие резные статуэтки в его руках оживают, превращаясь в тех людей, которыми они были когда-то. Всю ночь они прогуливаются по лунной лестнице, спорят, смеются, разговаривают друг с другом - призраки того, что никогда не происходило. Ты будешь там, среди них. Думаю, он превратит тебя в хрусталь. Твоя улыбка обретет законченность, и ты наконец поймешь, как красива земля с высоты неба. Ужасная судьба... - вздохнул он, заканчивая свою страшную сказку для любопытной женщины из мира, оставшегося ему чужим.

   - Правда? - спросила Полина с улыбкой. - А чем она отличается от той, что у меня сейчас?

   В год, когда Дью да Гридах, которого так еще никто не звал, появился в Исанисе, Городе городов, столице Аль Ас Саалан, Вейен почти не знал о его существовании. Имя рода было ему знакомо в связи с какой-то темной и жутковатой историей, которую отец ему пересказывал по требованию бабки. Вейен был тогда мал и не интересовался придворными сплетнями. Его интересовали совсем другие вещи, он только учился управлять людьми и начал со сверстников. Возвращаясь домой на праздник, он думал попросить у отца совета о том, как лучше решать некоторые трения в спальне и между спальнями, пока их не расселили, а получил совершенно неинтересную и очень длинную историю про семью своего одноклассника из рода да Гридах, имевшую всего-то графское достоинство. Так или иначе, свои проблемы он решил и без помощи родных, и вполне удачно. Его товарищи по комнате в интернате Исюрмера до сих пор считали его непререкаемым авторитетом в своих спорах и шли к нему с любыми своими сложностями. Когда Вейен перебрался в отдельную спальню и выбрал себе сайни, его опять начали сравнивать с молодым виконтом да Гридахом, и Вейен был неприятно удивлен этому, но забыл все довольно быстро. Нашелся другой повод для беспокойства. Ее звали Хайшен, и она слишком много о себе думала. Она легко сдала все экзамены для поступления в старшие классы, и это значило, что дома ее все это время учили настоящие учителя, а он, старший сын маркиза и внук старшей дамы двора старого короля, был отправлен в интернат, как прочие. Да, она была внучкой и наследницей герцога да Кехана, но что с того? Здесь, в школе, главным было его слово, и он не собирался никому позволять покушаться на то, что создано его руками. Он один раз хмыкнул при виде ее и пару раз покосился через плечо, когда она что-то сказала. И охота началась. Он не препятствовал. В конце концов, кто мешал ей попросить родных забрать ее домой и вернуться только на экзамен? Но она посмела остаться и, значит, сама выбрала все, что произошло после. Более того, она имела наглость не сдаваться, даже когда над ней издевались. Оставаясь голодной не по разу в пятерку дней, изо дня в день высушивая Силой постель, залитую водой, чтобы лечь спать, постоянно тратя магию на починку книг и одежды, она отказывалась покориться и попросить покровительства. Наконец, Вейен подумал, что она просто не догадывается, что можно это прекратить, мало ли как с ней обращались дома, и решил поговорить прямо. Он застал ее одну в классе и встал в дверях. Любая нормальная на ее месте поняла бы, что игра сыграна, и согласилась обсудить условия. Но эта, не глядя на него, выставила защиты. Ломать их силой было ниже его достоинства, и он оставил ее с ее упрямством, чтобы после весеннего праздника вернуться победителем. Отец по просьбе Вейена отправил секретаря к Аизо да Кехану, и тот согласился обсудить их брак. Но эта ледяная гордячка все сделала по-своему. Она заявила, что хочет принести обеты Академии, и пока его старшие родичи договаривались о браке, упорно стояла на своем, пока магистр не сдался. Когда он пришел говорить с ней второй раз и увидел ее в сером фаллине послушницы, сквозь маску надменности на ее лице проступило настоящее торжество. Вейен запомнил ей это. Он знал, что у него много времени, и был намерен использовать его правильным образом. Он решил, что если не вышло получить ее так, то он возьмет ее вместе со всей Академией, раньше или позже. Сперва Академию, а потом ее.

   Они случайно встретились снова через каких-то два года после выпуска. Отец настоял на присутствии Вейена в ратуше во время публичного процесса дознания о дуэли, на которой тот самый виконт да Гридах убил противника как-то уж слишком на грани с жертвоприношением. Вейен был раздосадован, почти зол, у него были другие планы, и эти планы тоже как-то не спешили сбыться. То ли он предлагал недостаточное вознаграждение, то ли дама предпочитала общество попроще. Как раз перед тем злополучным заседанием он зашел к ней и едва не столкнулся с каким-то моряком, с досады развернулся и ушел, даже не поздоровавшись. Увидев этого самого моряка на месте ответчика, Вейен едва не захлебнулся гневом. Второй удар ждал его, когда свое место заняла дознаватель Святой стражи. Это была она, Хайшен да Кехан, ледяная гордячка. Молодой да Шайни получил свои полдня удовольствия, когда она на глазах у всего зала задавала Димитри да Гридаху неприятные вопросы, а он еле сдерживал злость, отвечая. Но все остальное было неутешительно. Та рыжая, которая предпочла ему, Вейену да Шайни, этого хамоватого виконта с солью в волосах, продолжала досаждать маркизу. Она будто назло Вейену меняла дружков, как шейные платки, отказывая ему даже в одной встрече. Хайшен, уже давно не да Кехан, а досточтимая из монастыря Белых Магнолий, ушла назад за монастырские стены и не показывалась в городе. А Дью да Гридах из виконта вдруг в один день специальным решением короля стал князем Дальних островов. Это последнее горе Вейен принес не отцу, а бабушке, уже почти не покидавшей комнаты. Она сумела утешить внука одной фразой, с усмешкой заметив: "Каково княжество, таков и князь". Вейен молча терпел унижение, наблюдая Дью и эту рыжую дрянь на всех пирах и в каждом салоне Города городов. Но вскоре их приторная идиллия пришла к закономерному концу: он ушел в море, а ее из ревности зарезал один из не вынесших пренебрежения. Надо сказать, нож незадачливого любовника спас ее от более серьезных неприятностей и куда более долгой и мучительной смерти. Но ветер удачи веет, где хочет, и чтобы он дохнул тебе в лицо, порой приходится довольно долго ждать. Ее удача, наверное, не могла выглядеть иначе.