Мы вчера убили послезавтра - Платон Планктон

Что же получается? Все неправда? Все врут? И правительство врет, убеждая, что "1000 Правых" цвет нации? И врачи врут, говоря, что полезнее ВПП нет ничего на свете? И учебники академика Резуна врут, рассказывая о коварстве и ничтожестве русского народа? А кто тогда не врет? Глыба? Или Михалыч с Серым? А почему им можно верить, а телевидению нельзя? Дима понимал, что еще пара-тройка вопросов и его голова взорвется как нераспечатанный пакет ВПП в микроволновой печи. Однако на вопросы самому себе времени не осталось. Дима подошел к заправке. Но вопросы не отступали. Дима разговаривал сам с собой, и ему даже показалось, что он сходит с ума

А может убежать? Да просто убежать и все. Он ведь не сдаст их. Его совесть будет чиста. Чиста? Да лучше уж сдать. Может их хоть покормят перед инъекцией, а так Серый просто сдохнет с голоду, а Михалыч от начавшейся гангрены. Ох, как хочется убежать. Ну, зачем он поехал искать этот завод? Сидел бы дома. И не знал бы всего этого. Не знал? А как бы жил, не зная этого? Ну, как-то же жил раньше, и дальше бы так же жил. А жил ли? И как приятно хоть что-то знать. Приятно ли? Страшно! Невероятно страшно, но при этом безумно приятно. Как будто некий груз, который ты нес всю жизнь, взяли и сняли с твоих плеч. А почему легче не стало, если груз сняли? А потому что не готов был к этому.

Дима лихорадочно соображал. Уйти. Просто уйти. Но я ведь столько еще хотел спросить. Я никогда этого не узнаю, если убегу. А оно мне надо, это знать? Надо. А насколько надо? А на что я готов пойти, чтобы это узнать? Готов ли я потерять все, что у меня есть? А что у меня есть? А что мне терять? Нечего мне терять. Олеся. Вот ради нее и десятков тысяч таких же невинных жертв он должен узнать все.

Дима пожал плечами, взял небольшую тележку, отогнал от себя все мысли и начал бросать в тележку какие-то продукты и напитки. Затем добавил пару автомобильных аптечек, два спортивных костюма, пару кроссовок и пошел к кассе. По пути он наткнулся на стоявшую у полок даму, чувствительно зацепил ее своей тележкой и, не обратив внимания, пошел дальше. Дама, возмутившись такой бесцеремонностью, закричала Диме вслед:

— Молодой человек! Вы как себя ведете!

— Как скот. Знаю. — Спокойно сказал Дима и начал выкладывать товар на кассу.

Цирк, бессмысленный и беспощадный

Дима, Михалыч и Серый подъезжали к очередной заправке.

Дима замедлил ход и, глядя на большой заправочный комплекс, сказал:

— Вот здесь и поедим.

— А что? Самое место. Вообще я удивляюсь, на фига они это говно по пакетикам расфасовывают, нужно сразу колонки поставить и из шлангов в рот. Под завязку залил и вперед каяться. — Съязвил Серый.

Диму это уже начало доставать:

— Слушай, Серый, я понимаю, что многие едят всякую гадость, но не надо быть таким злым. Люди достойны, чтобы их уважали, а не презирали, как ты.

— А за что их уважать? За то, что жрут отходы нефтепереработки? Или за то, что жрут и не подохли до сих пор? Второе да, достойно уважения. — Серый засмеялся. — Не, я серьезно, удобно же. С одной колонки и машину заправил и сам пожрал.

Тут и Михалыч засмеялся. Диму это окончательно разозлило:

— Да вы снобы! Вы просто неудачники. Просрали свою жизнь и теперь ненавидите простых людей. А чем они хуже вас? Я ведь такой как они. Чем вы лучше меня?

Серый перестал смеяться и, не обращая внимания на Диму, сказал Михалычу:

— Михалыч, давай ему цирк покажем.

Михалыч отрицательно покачал головой. Но Серый не унимался:

— Михалыч, надо. Ему без этого никак. Он же дурак полный. Если мы сейчас Диме глаза не откроем, он так и будет, как слепой кутенок, носом тыкаться. И ведь как-нибудь точно в утюг угодит.

— Нет. Опасно. — Отрезал Михалыч.

— Что за цирк еще такой? — Попытался поучаствовать в разговоре Дима, но на него никто не обращал внимания.

— Надо, Михалыч!

— Да ну, какой цирк? Я на ногах еле стою. И опасно. Заныкаться, если что, некуда.

— Михалыч, надо. Самую малость.

— Знаю я тебя, самую малость. Потом хрен тебя остановишь. Не буду.

— А как с ним вообще общаться? Он же задницу себе и нам порвет, доказывая, что все вокруг такие замечательные. Я не могу этого слышать больше.

Михалыч немного помолчал, затем сказал:

— Хорошо, но не заиграйся. Ты сам-то с башкой не в обнимку дружишь, а еще на них бочку катишь.

Серый обрадовано потер руки:

— Спасибо Михалыч! Что ставить будем?

— Классику. Американское посольство.

— Может что позабористей?

— Сил нет. И давай на малых оборотах.

— Ты же меня знаешь Михалыч! — Серый так гордо это заявил, как будто это было гарантией успеха предприятия. Но именно это и напрягало Михалыча.

В это время Дима припарковался на стоянке возле маленького заправочного кафе.

— Знаю, мля. Ох и знаю. И еще знаю, что мы зря все это затеваем. Ищут ведь нас. Ну ладно, давайте двигайте, через десять минут пойду. — Проворчал Михалыч.

— Пойдем! — Сказал Серый и толкнул Диму в бок. Дима кивнул на Михалыча.

— Он позже зайдет. Так надо.

— Вы чего задумали? Что за цирк такой еще?

— Узнаешь. Не ссы. Жертв не будет. Оставь мобилу Михалычу.

Дима и Серый зашли в кафе. Внутри заведение оказалось еще меньше, чем снаружи. Но десяток столиков там разместились и почти все были заняты.

Кафе было спроектировано по принципу самообслуживания. В центре стоял огромный аппарат с пакетами полезной пищи. Рядом кофе-машина. Неподалеку стоял маленький аппарат с шоколадками и пирожками в вакуумной упаковке. Дима сразу двинулся к нему. Он приложил к датчику свою кредитку, выбрал на дисплее пару шоколадок и четыре пирожка. Два с печенью и два с картошкой. После чего нажал на кнопку "выполнить". Заказ вывалился в специальный отсек. Дима дал знак Серому и подошел к аппарату с напитками:

— Тебе кофе или сок?

— Давай кофе. С молоком.

— Нет с молоком. С молоком какао.

— Тогда без молока. Сахара побольше.

Серый по ходу выгреб из ящика пирожки и шоколадки и направился к столику в углу, откуда хорошо просматривалось все помещение кафе. Дима, взяв два приготовленных кофе, пошел следом. Он сели за стол и начали есть.

— А сам-то не жрешь пакетики свои замечательные.

— Я их и раньше не любил, а уж после всего, что вы рассказали… но это не значит, что можно вот так на людей всякие гадости говорить.

Серый поглядел на часы:

— Погоди, минута осталась.

И тут Дима вспомнил, что ему обещали показать какой-то цирк. Он совсем забыл об этом. Еще бы, жрать хотелось безумно, а тут пирожки и кофе горячий. Тут не только о каком-то цирке, тут имя свое забудешь.

Дима хотел было расспросить Серого о том, что все-таки это такое, пресловутый цирк, но не успел. В кафе зашел Михалыч.

В вытянутой руке Михалыч держал мобильный телефон. Глаза его безумно выпучивались, волосы были предусмотрительно взлохмачены. Михалыч вышел на середину кафе и закричал:

— Позор-то какой!

Все присутствующие перестали есть и посмотрели на Михалыча. Один из парней дальнобойщиков с участием спросил:

— Что случилось, отец?

— Позор! — Не унимался Михалыч. Он с грохотом рухнул за ближайший стол, уткнулся в него лбом и начал лупить по нему кулаками. Все с интересом на это смотрели. Дима нервничал. Серый недобро ухмылялся. Михалыч еще немного поколотил кулаками по столу, собирая остатки зрительского внимания. Затем сочтя, что все готовы, он перестал колотить, встал, выпрямился во весь голос и загробным голосом сказал:

— Позор-то какой! Жена только что звонила из Москвы. Американское посольство сгорело! Не-до-гля-де-ли!

Михалыч снова рухнул за стол и заколотил по нему кулаками.

— Как же так? Не может быть! Ну куда правительство смотрит! — Робкие возгласы начинали появляться то там, то тут. Михалыч снова встал и сказал:

— Представляете, посол погиб!

— Да что же такое! И что теперь делать-то?

Пожилая женщина так расстроилась от слов Михалыча, что встала из-за стола и нервно теребила салфетку. И вот тут на передний план вышел Серый. Он медленно встал из-за стола, подошел к Михалычу, взял его за плечи и сказал:

— Стыдно, отец! Как же стыдно! Не уберегли посла!

Михалыч в третий раз рухнул за стол и заколотил кулаками.

Что за бред? Подумал Дима. Зачем они это делают? Глупость какая-то. Их сейчас засмеют. Тут Дима поднял глаза и с некоторым удивлением увидел, что все немного не так как ему думается. Народ сочувственно повставал из-за столов и поглядывал на бившегося в истерике Михалыча.

И тут Серега выдал. Он взобрался с ногами на стол и обратился ко всем присутствующим:

— Друзья! Мне стыдно, что мы не уберегли посла великой демократии. Американцы прислали к нам своего славного сына, чтобы он научил нас, как нам нужно жить, что делать, и кто виноват! А мы? Не уберегли! Кто же мы после этого? Русские неблагодарные сволочи! Вот кто мы! Как жить дальше?