Зеленые глаза викинга - Галина Романова

Но драгоценный оказался недоступен по мобильной сети. Не ответил ей и его домашний телефон. На работу звонить было поздновато, но она все же позвонила. В приемной, оказавшейся вдруг обитаемой, ей вежливо ответили, что Виктора сегодня после обеда на работе не было, он отпросился, уехав по делам.

Вот во всем он таким был, во всем! Паникер необязательный! Ни за что больше звонить ему не станет, ни за что!

Потом она о нем забыла, занявшись уборкой в шкафу. Что-то еще делала, разбирала полки в ванной, пару раз выходила на балкон покурить, варила кофе, томилась от жары и путаницы, которую сама же и соорудила в своих мозгах.

И тут вдруг в половине двенадцатого ей сырников со сметаной захотелось!

И пошла, не став спускаться за машиной в подземный гараж. Идти-то всего ничего, проблем никаких. Машину забрать в это время сложнее. Охрана на проходной станет долго сличать документы с оригиналом, задавать вопросы. Будто порядок у них такой существовал с занесением всех показаний в журнал. На самом деле время убивали да зубоскалили.

Надо же! С чего-то вспомнилось профессиональное словечко из ее следовательского прошлого – показания. Нет теперь никаких показаний, уволили ее. Есть теперь результаты беседы. Простой человеческой беседы за чаем, за кофе, в баре. Сегодняшняя беседа ей обошлась не так уж и дешево. Бар, куда заманил ее наблюдательный пенсионер, был не из последних.

Даша вздохнула.

С момента ее увольнения прошло совсем мало времени, а она уже тосковать начала. И это при том, что она вся в беготне, занимается собственным расследованием, пытается обелить свое имя. А что будет, когда все закончится? Чем она станет заниматься? Носки вязать? На балконе станет кутаться в шаль под звук октябрьского дождя и обкуриваться до звона в ушах?

– Тоска-а... – едва слышно шепнула Даша и вышла из лифта.

Их было двое – этих здоровенных ребят, что увязались за ней от подъезда. Она сразу обнаружила их, стоило выйти из дома. Прав Станислав Сергеевич, не нужно быть сверхнаблюдательным человеком, чтобы обнаружить чужаков в своем доме, в своем подъезде. За весь дом, конечно, Даша ручаться не могла. Он был огромным. Стоял подковой, захватив сразу два переулка. А вот в подъезде в лицо знала почти всех. И визитеры соседские тоже примелькались за столько-то лет.

Эти двое были чужаками точно!

Большущие, широкоплечие фигуры, низколобые лица с пустыми невыразительными глазами. Шорты по колено, майки-борцовки, бугрившаяся мускулатура.

Стоило Даше выйти на улицу, как эти двое вскочили и последовали за ней по пятам.

Будь другое время, она бы уже позвонила помощнику Ване, попросила бы прислать наряд.

Теперь звонить было некому. В дежурной части над ней, как над обывательницей, посмеются, а представляться ей не очень-то хотелось. Ваня молчал который день, она не звонила ему тоже. Наверное, обиделся за тот последний их общий рабочий день, когда она наорала на него за то, что он неправильно строит допрос и его работа со свидетелями сводится к тому, что он подталкивает тех к нужным ответам.

Обиделся и обиделся, она тоже не станет звонить ему первой. И в дежурную часть звонить не станет. Парни же просто шли позади метрах в пяти от нее. Не приставали, не лезли с кулаками. Что она скажет дежурному, когда тот станет вопросы ей задать?

А как потом будет возвращаться и войдет в подъезд? Кто знает, как эти двое поведут себя?

Этот вопрос пришел ей на ум сразу же, как она вошла в супермаркет. Угораздило же потакать собственным капризам в половине двенадцатого ночи!

Даша взяла тележку и покатила ее вдоль рядов. Пялилась на прилавки, что-то брала, какие-то банки с ненужным шпинатом и спаржей. Никогда сама не притронется, а угощать некого. Летела в тележку и лазанья, и колбаса. Старалась забыться, но стоило вывернуть из-за стеллажа и выхватить краем глаза улицу сквозь огромные стекла супермаркета, как снова предательски ныло под ложечкой.

Парни толклись перед входом и глаз не спускали ни с нее, ни с ее тележки.

Минут через двадцать охрана начала посматривать на нее с подозрительным нетерпением, Даша решилась.

Гордость гордостью, а собственная безопасность дороже.

Позвонила Ване, у того телефон оказался выключенным. Виктор по-прежнему вне зоны, Марина тоже.

Кто остается?

Ну, конечно же, виновник ее теперешнего состояния! Конечно же, засранец, господин Баскаков, снова приставивший к ней соглядатаев.

– Слушайте, вы! – начала возмущенно Даша, но все же шепотом. – Либо вы сейчас же убираете от меня этих двух уродов, либо я звоню в милицию.

И что вы думаете, он ей ответил? Нарочито громко зевнув, он сонным голосом спросил:

– Простите, а кто это?

– Прекратите прикидываться, Баскаков! – повысила голос Даша. – Я – Полукарова Дарья Дмитриевна!

– Ух ты! – охнул он притворно, а может, и нет, потому что в следующий момент начал говорить кому-то быстро и сдавленно: – Милая, милая, ну что ты?! Я вообще не пойму, о чем речь... Погоди, не убегай, погоди ты...

Повисла пауза, в течение которой Даша едва сквозь кафельный пол магазина не провалилась.

Стыд-то какой, срам какой! Она посмела потревожить Баскакова в момент, когда он был со своей женщиной, на которой собирался жениться! Та Дашин звонок расценила по-своему, осерчала и убежала куда-то. А господин Баскаков – провалиться бы и ему тоже вместе с его американской пассией – теперь станет гневаться и орать на нее.

А ей что делать??? Отключаться? Бежать из магазина? Она бы так и сделала, если бы не те парни с глазами наемных убийц, которых наняли наблюдать за ней, а то и еще чего похуже.

– Слушаю вас, Дарья Дмитриевна, – проговорил после паузы Баскаков ледяным тоном. – Кстати, на часы смотрели? Во времени не потерялись?

– И смотрела, и не потерялась! – возмутилась она. – И ни за что не потревожила бы вас с вашей милой, если бы не ваши люди!

– Какие люди?

– Те, что ведут меня от самого подъезда!

– Куда ведут? От какого подъезда? – Он отчетливо, не стесняясь, выругался.

– От моего подъезда ведут! И дошли за мной до самого магазина!

– Что вас раздирает каждый раз по ночам в магазин шляться, Дарья Дмитриевна! – голосом сварливого мужа-ревнивца завопил вдруг Баскаков. – Полночь! Уже полночь! Какого черта вы делаете в магазине? Дня мало? У вас же времени навалом, вы же не работаете теперь! За чем вы туда?..

– За творогом.

– За чем??? – у него аж голос осип от изумления. – Творог-то вам ночью за каким чертом?!

– Сырников хочу! – рявкнула она, вдруг осознав всю несуразность своей затеи. – Со сметаной!

– Ага, сырников, значит, со сметаной...

Ей вдруг показалось, что он беззвучно смеется, и даже глаза его увидела, какими они могут быть в этот самый момент. И сделалось, невзирая на отменную работу кондиционеров супермаркета, невыносимо душно от того, какими именно ей увиделись эти глаза.

– А как выглядят мои люди, могу я узнать?

Даша описала внешность каждого.

– Они очень похожи друг на друга, – закончила она. – Уберите их, Баскаков. Мало вам вашего Саши Косого? Мало...

– Что-о???

Шипение трех голов Змея Горыныча услышала она в его вопросе, которым он перебил ее.

Ответить она не смогла, язык увяз между зубами.

– Стой, где стоишь, – приказал он таким тоном, что она и захоти, не ослушалась бы. – Я скоро буду...

К машине он тащил ее под локоток с такой силой, что замешкайся она, засеменила бы за ним на коленках. Он бы и не заметил, настолько был зол. Он и бугаев не заметил бы, не обрати Даша его внимание на них.

– Не хотите подойти к ним и поздороваться? – съязвила она, с благодарностью перекладывая пакеты в руку Баскакова, когда он только-только столкнулся с ней нос к носу.

– С кем поздороваться? – он обернулся, скользнул равнодушным взглядом по ребятам, будто и не узнал их вовсе, пожал плечами. – У меня нет здесь знакомых.

– Да ладно вам, Захар Валентинович, – улыбнулась Даша. – Мы же с вами взрослые люди. Сначала наследил Молюков Александр, теперь...

И вот тут он рассвирепел. Одной рукой трепал ее пакеты по ветру, будто и не весили они восемь кило суммарно. Второй сжимал ее локоток и тащил к своей машине. Открыл дверь, впихнул ее, потом куда-то забросил пакеты, те с тревожным стеклянным хрустом угомонились позади ее спины. Сел на свое место и тронул машину, взвизгнув покрышками по горячему асфальту.

Молчал он очень красноречиво. Даша ежилась всю дорогу до дома, а дороги той было минуты три-пять от силы. Лучше бы орал, уютнее было бы. Огрызаться можно, клеймить его опять же.

А то молчит!

К слову, ее преследователей как ветром сдуло, стоило Баскакову в ее локоток вцепиться. Только что топтались у газетного киоска, глядя в Дашину сторону, и вдруг словно растворились.

И он еще смеет утверждать, что это не его люди! Неубедительно, господин Баскаков! Совсем неубедительно!

– Входи, – приказал он ей, открыв дверь Дашиной квартиры ее же ключами.