Год жжизни - Евгений Гришковец

Натолкнулся на комментарий, где кто-то сказал, что, мол, раньше в Интернете в основном существовали и писали личности, было с кем пообщаться, а теперь, мол, Интернет «опопсел». Прочёл я это высказывание и тут же захотел ответить. И появилось у меня, на мой взгляд, забавное высказывание: если разобраться, то «опопсело» всё! Даже космос! Космос «опопсел». Раньше там летал Гагарин, а теперь…

Что с этим делать? Не «попсеть» самим.

Например, один из маленьких способов борьбы с «опопсением»: не посылать друзьям по случаю праздника эсэмэски с дурацкими стихами.

На родные сибирские просторы идут страшные холода. Об этом уже два дня говорят СМИ. А я отлично помню, как зимой по утрам прислушивался к радио в надежде услышать, что температура очень низкая, и отменены занятия в школах. Помню, если мороз был ниже тридцати, отменяли с 1-го по 4-й классы, если ещё ниже — с 1-го по 7-й. Когда такое случалось — это был праздник, ведь я уже готовился идти в школу, а тут такое счастье по радио объявляли! Чаще всего я ехал в кино, на 10-часовой сеанс. Правда, его тоже могли отменить из-за морозов, и когда такое случалось, это был облом. Ну а на коньках при подобной температуре кататься невозможно, коньки почти не скользят…

А сейчас у меня перед домом зеленеет газон, в Калининграде тепло и влажно, и мне это нравится. Но ненадолго хотелось бы звенящего и неподвижного мороза.

Занялся тем, что пишу небольшую статью о Гене Бачинском. Пишу о его феномене в контексте современной культуры — скорее для себя, а не для какого-то конкретного издания.

Мне задают много вопросов по поводу писательского труда и при этом просят рецептов, как быть молодым авторам, которых никто не знает, кому отправлять рукописи, как выходить на издателей.

Совершенно не представляю, что нужно делать, у меня нет такого опыта: я был уже известным театральным деятелем, когда вышла моя первая книга, — по инициативе издателей.

Думаю, что это страшный и трудный путь. Не представляю себе, что должно случиться, чтобы кто-то в сегодняшнем мире захотел издать чей-то текст, если автор совершенно не известен. Есть, конечно, литературные конкурсы и премии, и я знаю счастливые случаи, когда побеждали действительно неизвестные и действительно талантливые. Но это такая редкость! Не думаю, что имеет смысл посылать в издательство рукопись, а потом чего-то ждать. Я в это совершенно не верю. Не верю в то, что при сегодняшнем состоянии дел художественное произведение в отрыве от человека само по себе может быть кем-то обнаружено, кто-то сможет разглядеть, почувствовать, а главное, — захотеть это произведение печатать, издавать, продавать. Очень важно обеспечивать свой талант и свои произведения ещё и приличным поведением, то есть быть контактным, интересным, внимательным, приятным.

Но как войти в литературное пространство — не представляю. Очень страшный мир. Главный мой совет: не посылать свои рукописи издателям или каким-то известным писателям. А если всё же послали, то сильно не ждать ответа. Это ожидание может убить и уже убило немало беспечных людей. Есть большая опасность, при попытке стать писателем, превратиться из нормально живущего человека в несчастного, отвергнутого и одинокого.

А ещё нужно очень надеяться на везение. Я-то догадываюсь, что мне здорово повезло. А ещё, гораздо приятнее считать и ощущать себя человеком удачливым и везучим, чем человеком работящим (улыбка).

Со мной нечасто это случается, но я сегодня собой доволен. Закончил большой кусок романа, который шёл с большим трудом. Перечитал и доволен. Я, когда хорошо поработаю, позволяю себе выйти вечером в город, заезжаю в один бар, сижу у стойки, болтаю с барменом, они меня уже знают, и выпиваю грамм двести виски. Ну, двести пятьдесят…

У меня много спрашивают про отношение к религии и религиозность. Ничего про это отвечать не буду. Мне нравятся маленькие и старые православные церкви. Мне нравится заходить в Европе в лютеранские и протестантские церкви: нравится слушать орган или хор, нравится, что там можно сидеть. Мне нравится их праздник Первого причастия, когда много веселых, нарядных детей. В мечети или синагоге не был никогда, не случилось. Но про веру и отношения с церковью прошу меня больше не спрашивать.

Ещё меня спросили про мое ощущение школы.

Вчера был забавный и очень приятный эпизод. Ко мне забежал мой калининградский приятель, который старше меня на три года. Он очень весёлый, показно-жизнерадостный, периодически истеричный, периодически депрессивный, то мечущийся, то беспробудно-ленивый… То есть нормальный, слегка за сорок, недавно разведённый парень.

Он зашел ко мне поболтать и попить чаю. А Лена и дочь Наташа разбирали какую-то задачу по математике, про велосипедистов. Задача за 6-й класс. Я в этих делах не участвую никогда, у меня по алгебре и геометрии в аттестате незаслуженные, явно завышенные тройки. Короче, чаю мы не попили, потому что приятель решил помочь разобраться с задачей, и пошло-поехало. Два взрослых человека и двенадцатилетняя девочка шумно, азартно, нервно решали задачу. Были возгласы: «Да кто придумывает эти учебники?! У нас всё было по-другому! Наташа, и у вас в классе дети такие задачи сами решают?!» или: «Да тут явная ошибка в условии, эта задача не решается!». В итоге они её решили и были счастливы вместе, а я с огромным наслаждением наблюдал эту картину. Они были прекрасны.

Школу я никогда не любил и никогда не был в ней счастлив. В первый класс я пошел в Ленинграде. Потом мы вернулись в Кемерово, и там я ходил в 23-ю, 55-ю и, наконец, 21-ю школу, — короче насмотрелся. 21-я была единственная в Кемерове школа с английским уклоном, а наш выпуск был первым. И хотя ненавистных учителей у меня не было, в школе мне никогда не нравилось. Но одного учителя я вспоминаю особо.

Когда мы учились в восьмом классе, нашим классным руководителем стал вернувшийся в нашу школу учитель математики Юрий Григорьевич, несколько лет проработавший в Ливии. Молодой, загорелый, атлетически сложенный, в отлично сидящем костюме, кудрявый, он был похож на похудевшего Джо Дассена. Ещё Юрий Григорьевич ездил на «Волге» и свободно говорил по-французски. Я учился у него очень плохо, можно сказать вообще не учился. А он меня ни разу не упрекнул. Ставил за год тройку, за экзаменационную контрольную, которую я откровенно списал, тоже поставил тройку. Вот его я любил. В нём было всё не такое, как в школе вообще. В нём были свобода, достоинство и сила. Когда мы окончили школу, он пошёл с нами, с четырнадцатью выпускниками в поход: мы сделали два плота и сплавлялись по реке Томи. В том походе мы впервые попробовали портвейн, а Юрий Григорьевич, хотя сам не пил, нам запрещать не стал и не ругался. Сейчас я поражаюсь, как он решился взять на себя такую ответственность: в школе даже не знали о том, что четырнадцать зелёных мальчишек и девчонок плыли по реке на плотах двести километров…

Вот такой был учитель: алгебре он меня не научил, как будто ничему не научил, он вообще был категорически не школьный человек — и при этом настоящий учитель.

А школу я не люблю за то, что там маленький человек впервые встречается с государством.

Мне задали заставивший поразмышлять вопрос — об аватарках. Спросили: обращаю ли я на них внимание, запоминаются ли какие-то, и что это для меня?

Это одно из самых удивительных и интересных явлений: как человек пытается себя представить в Интернет-пространстве, как хочет расположить к себе или просто привлечь внимание. Определённо сложились уже целые жанры аватарок: собственные фотографии, любимые персонажи, цветочки-лютики, текстовые высказывания и так далее и так далее.

Не буду пытаться давать классификацию, но на жанры их разбить уже можно.

К сожалению, я лишён возможности сделать себе аватарку с лицом любимого артиста. А такие аватарки привлекают моё внимание: вижу лицо хорошего актёра, да ещё из хорошего фильма, и с большим вниманием отношусь к комментарию просто потому, что с тем, кто писал, у нас совпадают вкусы, есть аванс доверия. Я даже иногда думал, кого бы разместил на своей аватарке или юзерпике. Фигурировали Олег Даль, Шон Пени, Эраст Гарин, Зиновий Гердт и много других.

Очень мне понравился юзерпик с Фрунзиком Мкртчяном, который говорит какую-то фразу из «Мимино». И царь Иван Васильевич, качающий головой, тоже нравится. От некоторых аватарок я бываю в восторге. А кого-то баню по той причине, что картинка неприличная… а ЖЖ иногда читают дети. А мельтешащие меня раздражают и мешают читать.

Забавно увидеть картинку, явно профессиональную и журнальную, с красивыми ногами или другими выдающимися частями молодого женского тела, а потом прочесть в комментарии, что её обладательница отвела одного ребенка в школу, другого — в детский сад, а потом ехала в метро…