Мистификации Софи Зильбер - Барбара Фришмут

Пожалуй, на столе перебывало всего понемножку, и хотя Амариллис Лугоцвет уже потеряла счет отведанным ею кушаньям, она не чувствовала себя ни объевшейся, ни даже очень сытой. Ракушки были размещены так, что изображали восходящее солнце, крохотные рачки украшены знаками Зодиака, кускам рыбы приданы очертания именно той рыбы, из которой они вырезаны, и даже ломтики овощей и фруктов своей формой всякий раз что-нибудь напоминали. Трапеза, тешившая одновременно желудок, ум и взор. Амариллис Лугоцвет многое отдала бы за то, чтобы узнать, каким путем раздобыл фон Вассерталь все эти яства, — по ее разумению, многие из них были доставлены сюда издалека, из морей и океанов. Фон Вассерталь вежливо и ловко уклонился от ответа на ее осторожный вопрос, — это, мол, секрет его дома, который он желал бы сохранить для себя, ибо ей он все равно без надобности.

Когда они покончили наконец с едой и русалки убрали все тарелки и блюда, на столе, вместо кофе, появился сладкий ароматный напиток, напоминавший густое десертное вино, но вином его все же назвать было нельзя. Амариллис Лугоцвет сочла, что пришло время объяснить причину и цель своего визита.

— А вы уверены, что эти слова эльфов — мечтатель и неженка — относились именно ко мне? — спросил фон Вассерталь, выслушав ее рассказ. Амариллис поведала ему все, начиная с Эйфеми фон Вейтерслебен и похищения ее дочери Титины, вплоть до своего ночного подглядыванья за эльфами на нарциссовом лугу, не умолчала она и о крови феи, текущей в жилах дам фон Вейтерслебен.

— Так мне, во всяком случае, показалось, — ответила она фон Вассерталю, и у нее закралось подозрение, что эти слова эльфов обидели его сильнее, чем их намерение нарушить запрет и пуститься в плавание по его озеру.

— Ладно, — продолжал фон Вассерталь, даже не повысив голос, дабы не выдать своей обиды, — мы им испортим эту увеселительную прогулку, насолим им и без морской воды. В ближайшее полнолуние, говорите? Так ведь оно наступит через несколько дней.

Амариллис Лугоцвет кивнула.

— А как насчет освобождения Титины?

— Если они не вернут ее добровольно, я захвачу их маленькую королеву и буду держать ее здесь, на дне, до тех пор, пока остальные не отдадут нам ребенка.

— Хоть бы знать, насколько велики их тайные силы, — выразила свои сомнения Амариллис Лугоцвет, и даже на лице Пешины появилось выражение озабоченности.

— Это меня не беспокоит, в воде им никакие силы не помогут. Я прикажу расставить сети. — Лицо фон Вассерталя приняло сосредоточенное выражение, ясно было, что он до тонкостей обдумывает план действий. — Они стоят на якоре в Остерзее, — задумчиво продолжал он, — воды там маловато, им придется шестами прогонять суда через узкий соединительный канал. Надо будет за ними последить, мы должны быть в курсе дела. Потом мы дадим им без помех достичь большой воды, чтобы не вызвать у них никаких подозрений. Чем дальше они зайдут в озеро, тем легче нам будет с ними сладить. А вас, досточтимая фея Нарциссов, я просил бы ждать в лодке возле хижины перевозчика и по знаку, который подаст вам Лаквина, тоже грести на середину озера, дабы вы могли сразу же забрать ребенка. Девочке нельзя долго оставаться в воде, не то еще, чего доброго, какая-нибудь русалка не выдержит искушения.

Фон Вассерталь усмехнулся, а Пешина опустила голову.

— Я буду наготове, — оказала Амариллис Лугоцвет и примирительно улыбнулась. Похоже было, что фон Вассерталь не склонен продолжать разговор на эту тему. Он еще раз наполнил ее бокал, и, осушив его, Амариллис Лугоцвет почувствовала себя такой усталой, что глаза у нее стали слипаться и она с трудом их открывала.

Когда она пришла в себя, было уже далеко за полдень, солнце пригревало мягко и ласково, хотя тени кустов и деревьев заметно удлинились. Она лежала на дне своей лодки и слышала, как легкие волны плещутся в ее деревянные борта. И, прислушиваясь к этой мелодии, она чувствовала, что к ней вновь возвращаются все ее тайные силы. Ее платье на ощупь было сухим и плотным, и она радовалась, что очутилась опять в родной стихии. Чем дольше думала она о своем пребывании в озере, тем больше поражалась всему увиденному, а фон Вассерталь казался ей самым красивым мужчиной, какого она когда-либо встречала. Вспоминая о нем, она всякий раз ощущала легкий укол в сердце, — этому чувству суждено было не покидать ее и впредь, однако она умела так глубоко схоронить его, что о нем никто никогда не проведал, меньше всего сам фон Вассерталь. И когда бы ей ни довелось встретить его впоследствии, она держалась с ним столь непринужденно, что даже Розалия Прозрачная, обладавшая особенно тонким чутьем на скрытые волнения сердца, не возымела и тени подозрения.

Отвязав лодку, она сперва пустила ее по воле волн, потом, отплыв уже довольно далеко, села на весла, но прежде чем взяться за них, пыталась разглядеть дно озера. Она надеялась увидеть еще раз дворец фон Вассерталя, но вокруг была лишь непрозрачная черная вода. Вот тут она пожалела об утрате того удивительного свойства зрения, которым была наделена во владениях фон Вассерталя.

Два дня спустя настало полнолуние. Согласно уговору, Амариллис Лугоцвет с наступлением ночи подогнала свою лодку к домику перевозчика и стала поджидать Лаквину. Она очень сожалела о том, что в иной стихии ее вещий взгляд ей отказывал. Как бы ей хотелось внимательно понаблюдать за теми приготовлениями, которые делал сейчас фон Вассерталь, чтобы застать эльфов врасплох. А так она лишь заметила легкое мерцание — это их флот прошел по каналу в большое озеро и плыл на середину, как ей казалось, нестерпимо медленно.

Ей скоро надоело вглядываться во мглу, она бросила это занятие, сидела просто так, овеваемая ласковым ночным воздухом, которому близость воды придавала приятную свежесть, и старалась не думать о фон Вассертале, а только о деле.

Ее грезы наяву готовы были уже превратиться в сновидения, когда, внезапно вздрогнув, она заметила пролетевший над нею сонм эльфов, — они держали путь к Нарциссовому лугу. Вскоре лодку закачало: в борта ее одна за другой ударили тяжелые волны — их поднял флот, бороздивший большое озеро, и они докатились до берега. Амариллис не знала, что и думать, она терялась в догадках, пока из воды не высунулась вдруг чья-то голова и чья-то влажная рука не легла на ее руку, которой она, испугавшись качки, схватилась за край лодки. Но это была не Лаквина, та уже вынырнула из воды целиком, а сам фон Вассерталь.

— Где ребенок? — требовательно спросила Амариллис Лугоцвет, вовремя успев унять заколотившееся сердце.

— Королева в наших руках, — ответил фон Вассерталь, еще немного запыхавшись, — но ребенка при них не было.

— Что за ерунда, — сказала Амариллис Лугоцвет, — ведь я только что видела эльфов. Они, наверно, полетели к Нарциссовому лугу.

— Пойдемте. — Фон Вассерталь уже стоял на берегу. — Надо немедленно вступить с ними в переговоры. Вы разрешите мне остаться в таком виде? — И он указал на свое зеленое одеяние.

Амариллис Лугоцвет вышла из лодки, фон Вассерталь галантно предложил ей руку, и она снова ее коснулась.

— Ну конечно, — ответила она, — это одеяние вам очень к лицу.

Они оба стояли теперь на берегу. Амариллис Лугоцвет пустила в ход свои волшебные чары и приказала, чтобы перед ней тотчас же явилась маленькая прочная коляска на хороших рессорах, запряженная резвым, не знающим устали сивым коньком.

— Уж не обессудьте, — сказала она как бы между прочим, — вообще-то ради своих ночных прогулок я себе такую роскошь не позволяю, но думаю, это будет в интересах дела, если мы как можно скорее доберемся до Нарциссового луга.

Фон Вассерталь улыбнулся — обрадовано и даже восхищенно.

— Я вам очень благодарен, — сказал он, садясь вместе с ней в коляску, — на суше я буду благодарен вам за любую помощь.

Не успели они и глазом моргнуть, как Амариллис Лугоцвет остановила конька. Они немного не доехали до Нарциссового луга, но важно было, чтобы эльфы не заметили их прибытия.

— Пойдемте, — обратилась она к фон Вассерталю, с чьего одеяния все еще текла вода, — я знаю тут один куст бузины, из-за которого мы можем какое-то время наблюдать за ними и слушать, оставаясь незамеченными.

Вскоре после того, как они заняли место в укрытии, эльфы, пребывавшие в полном смятении, тоже уселись в кружок и принялись совещаться. Говорили они бестолково, перебивая друг друга, — похоже было, что держать речь перед собранием для них непривычно, это умела только их королева. «Они захватили королеву, — раздавалось со всех сторон, — что же нам теперь делать?»

— А у нас ребенок, — сказал один из них, видимо, соображавший быстрее других. — Им нужен ребенок, а вовсе не королева.

— А наш флот, наш прекрасный, гордый флот? — заговорили опять все разом.

— Мы вернем себе и королеву, и флот, если поведем дело с умом. До тех пор, пока мы прячем ребенка в надежном месте, они будут готовы на все.