Маяк - Филлис Джеймс

— Потому что вы, очевидно, заключили, что будете жить за мой счет, что ваша комфортабельная жизнь будет идти, как шла все это время. — Он помолчал. Затем заявил: — У меня нет намерения нанимать супружескую пару.

— Ты хочешь сказать, что Деннису придется уйти?

— Ты слышала, что я сказал. Поскольку, как мне представляется, вы обсудили ваши планы и решили вопрос о моем будущем, могу я поинтересоваться, где вы предполагаете жить?

Она ответила дрогнувшим голосом:

— Мы думали — в квартире Денниса.

— Вы только не учли, что не Тремлетт хозяин этой квартиры. Она принадлежит мне. Я приобрел ее, чтобы он мог жить в ней, когда он стал работать у меня на полной ставке. Он снимает у меня эту квартиру с меблировкой за смехотворную цену, согласно условиям нотариально заверенного договора, в котором имеется пункт о том, что я могу прекратить аренду, предупредив жильца за месяц до этого. Разумеется, он может купить у меня эту квартиру по ее теперешней цене. Мне она больше не будет нужна.

— Но ведь она теперь должна стоить вдвое дороже!

— Значит, вам с ним не повезло.

Она попыталась что-то сказать, но слова застревали у нее в гортани. Гнев и горе, еще более страшное, потому что она не могла понять, из-за себя она горюет или из-за отца, тошнотворной слизью поднялись к горлу, не позволяя говорить. Оливер снова отвернулся к окну. В комнате воцарилась абсолютная тишина, Миранда могла расслышать лишь собственное хриплое дыхание, но вдруг, словно вечное звучание моря до этого момента на какое-то время умолкло, она снова услышала его певучий голос. И тогда неожиданно и пагубно для себя самой она проглотила ком в горле и обрела собственный голос.

— А ты так уверен, что сможешь обойтись без нас? Разве ты и правда не понимаешь, сколько я делаю для тебя, когда ты путешествуешь, — проверяю твой номер в отеле, наполняю для тебя ванну, жалуюсь вместо тебя, если какие-то мелочи тебя не устраивают, помогаю организовать подписание книг, оберегаю твою репутацию — репутацию гения, который не считает себя слишком великим для того, чтобы заботиться о своих читателях, добиваюсь, чтобы тебе подавали ту еду и то вино, которые ты любишь? А Деннис? Ну ладно, он всего лишь твой секретарь и литредактор, но ведь он делает для тебя гораздо больше, разве не так? Почему ты всегда хвастаешься, что твои романы не нуждаются в правке? Да потому, что он помогает тебе их править. И не просто корректировать, а редактировать. И при этом так тактично, что тебе не приходится даже самому себе признаваться, как он для тебя важен. Построение сюжета — не самое сильное твое место, не правда ли? Особенно в последние годы. Сколькими идеями ты обязан Деннису? Не слишком ли часто ты используешь его для того, чтобы проверить, как звучит то, что ты написал? Кто еще будет делать для тебя столько, сколько он, за такую жалкую плату?

Отец не обернулся от окна, так что лица его она не увидела, но хотя он и стоял к Миранде спиной, сказанные им слова донеслись до нее очень ясно, правда, голоса его она узнать не могла.

— Тебе лучше бы обсудить с твоим любовником, что точно вы предполагаете делать. Если ты сделала свой выбор и решила связать свою судьбу с Тремлеттом, то чем скорее, тем лучше. Я не ожидаю, что ты вернешься в мой дом в Лондоне, и буду весьма признателен, если Тремлетт отдаст мне ключи от квартиры как можно скорее. А пока ни с кем не говори об этом. Я достаточно ясно выразился? Ни с кем не говори. Этот остров мал, но на нем хватит места для того, чтобы мы не попадались друг другу на глаза в ближайшие двадцать четыре часа. Через сутки мы пойдем каждый своим путем. Я имею право оставаться здесь еще десять дней. Могу питаться в Кум-Хаусе. Я предполагаю заказать катер на завтра, на вторую половину дня, и ожидаю, что ты и твой любовник окажетесь на борту.

7

Нельзя сказать, что Мэйкрофт с нетерпением ждал пятничного обеда. Он не очень любил, когда кто-то из гостей острова изъявлял желание обедать в Кум-Хаусе. И волновало его вовсе не высокое положение гостей, а необходимость играть ответственную роль хозяина, не давать угаснуть беседе, стараться, чтобы вечер прошел успешно. Его жена нередко отмечала, что он не умеет вести застольную беседу ни о чем. Профессиональная осторожность адвоката не позволяла ему участвовать в самом обычном светском разговоре — в обмене хорошо обоснованными и слегка непристойными сплетнями; он стремился, порой безнадежно, избегать банальных расспросов о том, хорошо ли прошел переезд на остров и какая погода стоит на материке. Его гости, каждый из которых был лицом выдающимся в своей области, вне всякого сомнения, могли бы много интересного рассказать о своей профессиональной деятельности, и он с увлечением слушал бы их рассказы, но ведь они приехали на Кум именно для того, чтобы уйти от своей профессиональной деятельности. Время от времени вечера в Кум-Хаусе удавались: гости, отбросив осторожность, разговаривали свободно и оживленно, даже со страстью. Обычно они хорошо уживались: люди очень богатые и очень знаменитые могут не всегда доброжелательно относиться друг к другу, но в любом случае они чувствуют себя как дома в сложной топографии привилегированной жизни каждого, кто принадлежит к их кругу. Однако Мэйкрофт сомневался, что сегодня два его гостя получат хоть какое-то удовольствие от встречи за обедом. После дневного вторжения Оливера к нему в кабинет, после его угроз Мэйкрофт с ужасом думал, что ему придется развлекать этого человека на протяжении целого обеда из трех блюд. А тут еще Марк Йелланд. Он приезжает на остров уже в третий раз, но впервые заказал себе обед в Кум-Хаусе. Конечно, для этого могла быть вполне объяснимая причина, например, желание пообедать в более торжественной обстановке, но Руперту почему-то почудилось, что в этом желании таится угроза.

Перед зеркалом в коридоре он в последний раз поправил галстук, вошел в лифт, идущий вниз от его квартиры в центральной башне Кум-Хауса, и спустился в библиотеку, где обычно перед обедом подавали напитки.

Доктор Гай Стейвли и его жена Джоанна были уже там. Гай стоял перед камином с бокалом хереса в руке, а Джо сидела, элегантно устроившись в кресле с высокой спинкой; ее бокал, пока еще не тронутый, стоял на столике рядом с ней. Она всегда тщательно одевалась к обеду, особенно после длительного отсутствия, как будто продуманно подчеркнутая женственность должна была продемонстрировать всем, что она вернулась и снова обосновалась на острове. Сегодня на ней был шелковый брючный костюм — узкие брюки и жакет с поясом. Цвет было трудно определить — нежный, золотисто-зеленоватый. Хелен, конечно, знала бы, как этот цвет называется, даже могла бы сказать, где Джо купила костюм и сколько он стоил. Если бы Хелен была здесь, рядом, обед, даже в присутствии Оливера, не казался бы Руперту таким страшным.

Открылась дверь, и появился Марк Йелланд. Несмотря на то что гости могли заказывать автотележку, Йелланд явно шел от Маррелет-коттеджа пешком. Сняв пальто, он перекинул его через спинку одного из кресел. Марк никогда еще не встречался с Джоанной Стейвли, и Мэйкрофт представил их друг другу. Оставалось еще целых двадцать минут до гонга, призывающего на обед, но они прошли довольно легко. Джо, как это всегда бывало в присутствии интересного мужчины, старалась выказать себя с самой привлекательной стороны, а Гаю Стейвли довольно быстро удалось выяснить, что они с Йелландом учились в Эдинбургском университете, хотя и не в одно и то же время. У Стейвли обнаружилось множество академических тем для обсуждения, общие воспоминания об университете, даже общие знакомые, так что беседа шла вполне оживленно.

Было уже около восьми, и Мэйкрофт понадеялся, что Оливер передумал, но в тот самый момент, как прозвучал гонг, дверь отворилась и он вошел в библиотеку. Коротко кивнув собравшимся и буркнув «добрый вечер», он снял пальто и положил его на спинку кресла рядом с пальто Йелланда. Все вместе они спустились на один этаж — в столовую, находившуюся прямо под библиотекой. В лифте ни Оливер, ни Йелланд не произнесли ни слова, только обменялись кивками, как бы признавая присутствие друг друга: похоже было, что они противники, соблюдающие правила вежливости, но экономящие слова и силы для предстоящего поединка.

Как всегда, им подали меню, написанное изящным почерком миссис Бербридж. Предлагалось начать с дынных шариков в апельсиновом соусе, за ними следовало главное блюдо — цесарка, запеченная с овощами, а на десерт — лимонное суфле. Тарелки с первым блюдом уже стояли на столе. Оливер взял в руки ложку и вилку и принялся рассматривать свою тарелку, сердито хмурясь, словно его раздражало, что кто-то не пожалел времени, чтобы вырезать шарики из дынной плоти. Разговор не клеился, пока не появились миссис Планкетт и Милли с цесаркой и овощами. Подали главное блюдо.