Вся ваша ненависть - Энджи Томас

– И поэтому ты постоянно мне писала? – смеется Майя.

– Ну так я этого и хотела.

– Каждый день, с утра до вечера, – добавляет Майя. – Забив на разницу во времени.

– Да пофиг, Коротышка. Сама ведь с удовольствием со мной болтала.

– А, – вставляю я. – Круто.

Но на самом деле – нет. Мне Хейли за каникулы не написала ни разу. Последнее время она вообще мне почти не пишет. В лучшем случае раз в неделю, а раньше писала каждый день. В наших отношениях что-то изменилось, но ни одна из нас этого не признает. В Уильямсоне мы общаемся нормально, вот как сейчас, но за пределами школы лучшими подругами быть перестали. Не знаю почему.

А еще она отписалась от моего тамблера и не догадывается, что я в курсе. Однажды я запостила фотографию Эмметта Тилла, чернокожего четырнадцатилетнего мальчика, которого в 1955 году убили за то, что он свистнул вслед белой женщине. Его изуродованное тело не было похоже на человеческое. Возмущенная Хейли моментально от меня отписалась. Я думала, ей трудно поверить, что кто-то мог поступить так с ребенком, но нет. Она не могла поверить, что я перепостила такую ужасную картинку.

Вскоре после этого Хейли перестала ставить лайки и делать репосты с моей страницы. Я проверила список подписчиков. Ой, Хейли меня больше не фолловит. Я живу в сорока пяти минутах езды отсюда, а потому тамблер для меня – это священная земля, в которой зацементирована наша дружба. Расфолловить меня – то же самое, что сказать: «Ты мне больше не нравишься».

Может, я слишком чувствительная. А может, что-то и правда изменилось. Может, изменилась я. Но пока придется притворяться, что у нас все по-старому.

Звенит первый звонок. По понедельникам первым уроком у нас с Хейли и Майей английский. По пути они начинают большую перерастающую в спор дискуссию о командах НАСС[41] и Финале четырех Евролиги[42]. Хейли родилась фанаткой «Нотр-Дама»[43]. Майя же питает к ним почти нездоровую ненависть. Я в их разговор не влезаю. Все равно я больше по НБА[44].

Мы сворачиваем в коридор; в дверях класса, спрятав руки в карманы, стоит Крис с наушниками на шее. Он смотрит прямо на меня и загораживает проход.

Хейли переводит взгляд с него на меня: туда-сюда, туда-сюда.

– Ребят, у вас что-то случилось?

Наверное, меня выдают плотно сжатые губы.

– Ага, типа того.

– Вот мудила, – говорит Хейли, и я вспоминаю, почему мы дружим: ей подробности не нужны – моих обидчиков она автоматически вносит в черный список. Это началось еще в пятом классе, за два года до того, как к нам присоединилась Майя. Мы тогда были теми еще плаксами – и постоянно рыдали. Я – из-за Наташи, Хейли – потому что у нее мама умерла от рака. Так мы вместе и скользили по волнам скорби. Поэтому теперь особенно странно чувствовать между нами разлад.

– Что будешь делать, Старр? – спрашивает она.

Не знаю. До случая с Халилем я хотела отстраниться от Криса, чтобы ему было больнее, чем парням в R&B-песнях о расставании из девяностых. Но после Халиля я больше настроена на Тейлор Свифт. (Не поймите меня неправильно, я тащусь от Тэй-Тэй, но она не послужит сердитой девушке так, как R&B из девяностых.) Я недовольна Крисом и все же скучаю по нему. По нам. Он нужен мне так сильно, что я готова забыть о том, что он натворил. И это жутко пугает. Я встречаюсь с ним всего год, а он уже так много для меня значит?.. Просто Крис… Крис другой.

А знаете что? Я ударю по нему в стиле Бейонсе. Будет не так мощно, как R&B из девяностых, но посильнее, чем Тейлор Свифт. Да, это сработает.

– Я сама с ним разберусь, – говорю я Хейли и Майе.

Они идут по бокам от меня, как телохранители, и вскоре мы оказываемся у двери.

Крис кивает нам.

– Дамы.

– С дороги, – командует Майя. Забавно, учитывая, насколько Крис выше нее.

А он смотрит на меня своими нежно-голубыми глазами.

Он загорел на каникулах. Как-то я сказала ему, что он бледнющий, как зефирина. Ему не понравилось, что я сравниваю его с едой. Я напомнила ему, что он и сам провинился, назвав меня карамелькой. Это его заткнуло.

А вообще – блин. На нем тоже одиннадцатые джорданы, как в «Космическом джеме». Я и забыла, что мы договорились прийти в них после каникул. Ему очень идет. Джорданы – моя слабость. Ничего не могу с собой поделать.

– Я хочу поговорить со своей девушкой, – заявляет он.

– Не понимаю, о ком ты, – выдаю я профессиональный удар в стиле Бейонсе.

Он шумно выдыхает через нос.

– Старр, пожалуйста, давай хотя бы поговорим.

Пожалуйста возвращает меня на волну Тейлор Свифт. Я киваю Хейли с Майей.

– Обидишь ее – убью, – предупреждает его Хейли, и они с Майей проходят в класс.

Мы с Крисом отходим от двери. Опершись спиной о шкафчик, я скрещиваю руки на груди и говорю:

– Слушаю.

Из наушников у Криса гремят басы. Наверное, это одна из его песен.

– Мне жаль, что так получилось. Нужно было сначала все с тобой обсудить.

Я поднимаю голову.

– Да мы это уже обсуждали. Неделю назад, помнишь?

– Да помню я, помню. И я тебя услышал. Просто хотел приготовиться на случай…

– Думаешь, если нажать на нужные кнопки, я передумаю? – фыркаю я.

– Нет! – Он поднимает руки вверх, словно сдаваясь. – Старр, ты же знаешь, я бы не… Это не то… Прости, ладно? Я увлекся.

Это преуменьшение. Накануне вечеринки у Большого Дэ мы с Крисом тусили в его гигантской комнате. (Третий этаж особняка его родителей полностью принадлежит ему – в этом преимущество быть последним ребенком пары, чьи старшие дети уже давно выросли и разъехались. Я стараюсь не думать о том, что комната у него больше, чем весь мой дом, и что его прислуга выглядит так же, как я.) Мы привыкли дурачиться, поэтому, когда рука Криса скользнула мне в шорты, я ничего не заподозрила. Потом он завел меня, и я потеряла голову. Совсем. Серьезно, мои мозги вышли погулять за дверь. И вот он почти довел меня, но потом остановился, полез к себе в карман и достал презерватив. После чего, вскинув брови, посмотрел на меня, молчаливо ожидая разрешения продолжить.

В тот миг на ум мне пришли только девчонки из Садового Перевала с детишками на коленях. С презервативом или без, случиться