Убийственный аргумент - Андрей Костин

— А я ошибался, Катя. Вам идут очки, вы в них выглядите отличницей и старостой класса. Что вы сделали с трупом?

— Господи… простонала она.

Карие глаза, и так увеличенные стеклами очков, раскрылись во всю ширь. Я начал опасаться, как бы она не упала в обморок, Но, судя по всему, организм у нее был достаточно крепкий.

— Как вы меня нашли?

— Я спросил первый.

— О чем? — она уже забыла.

— О трупе.

— Тише, пожалуйста, — Катя испуганно огляделась по сторонам.

— Бросьте. Сегодня никого уже не интересуют такие темы.

— Вадим его вывез на своей машине. Сказал, что оставит где-нибудь на дороге, чтобы это выглядело как наезд… Поверьте, — глаза за стеклами очков заблестели, словно она собиралась заплакать, — я не виновата. Кто-то подбросил это… это тело, — она уже справилась с собой. — И у меня не было другого выхода. Вы ведь верите, что я не убивала?

— У меня в кармане адрес транспортной фирмы, эмблема которой — навьюченный ослик. Не составит большого труда выяснить — в какое время помогал один из их водителей починить мотор такой красивой женщине. Такое не забывается.

— Вот и проверьте, — отрезала она.

— Остается Вадим…

— Что — Вадим?

— Как взрыв его автомобиля связан с нашей историей?

— Я что-то не понимаю… Взрыв? Ах, да…

— Вы слышали, что его машину взорвали?

— Все эти дни я работала с мистером Стэндапом. Шеф срочно уехал в Париж, и мне поручили занять его, пока Олег Витальевич не вернется…

— Когда ваш шеф улетел в Париж?

— В ночь… В ту самую ночь, когда… Возникла какая-то непредвиденная ситуация с банком.

— Поэтому-то вы и прождали его напрасно в ресторане?

— Да, — она кивнула.

— А ваш мистер почему не приехал? Вы же должны были ужинать втроем?

— Федоренко успел его предупредить.

— Лично?

— Вы меня что, допрашиваете? — возмутилась Катя.

— Нет, просто любопытствую. Кто отвозил шефа в аэропорт?

— Ну откуда я знаю!

— Вадим?

— Да, — она кивнула, — вполне возможно. Иногда он это делает. Ну, конечно, помните, я ему звонила от ваших друзей, а его не было. Наверное, он как раз и отвозил.

— Как был одет Федоренко?

— Ну откуда я знаю! — повторила она. — Как всегда, наверное. Темно-синий костюм, черное длинное пальто, ондатровая шапка. С собой он еще берет небольшой чемодан из крокодиловой кожи.

— Это меняет дело.

— В какую сторону меняет? — Катя чуть заметно улыбнулась.

— Я только что считал, что не хватает одного трупа. А теперь, похоже, их число удвоилось.

— Вы говорите загадками.

— Да нет, это вы у нас мастер по загадкам.

— В каком смысле?

— Ну зачем, скажите, устанавливать монумент живому человеку?

— Подождите… — Катя наморщила лоб. — Это ведь вы только что звонили?

— Не стану отпираться.

— А где же тот мастер?

— Я его полномочный представитель. Ну, так проведете меня к мистеру Стэндапу?

— Да… Конечно…

— И не станете никому звонить и предупреждать о моем приходе?

— Извините, но есть определенные правила. Мы отвечаем за безопасность наших партнеров…

— А за безопасность рабочих гранитной мастерской вы не отвечаете? Сегодня утром их пытались из служителей ритуала перевести в клиенты, — я согнул указательный палец, как будто нажимаю на спусковой крючок. — А ведь там, помимо мастера, который помог вам в неблаговидном розыгрыше, находились еще женщина и двое мужчин пенсионного возраста.

— Я ничего об этом не знала, — она растерялась. — Мы просто не могли разыскать этого человека, и тогда Вадим придумал…

— Я уже слышал эту байку от каменотеса…

— Это не байка…

— Но ведь людей убивают, верно, — сейчас мне почему-то захотелось повторить слова Н. Г.

— И вы боитесь…

— Вы тоже боитесь.

— Да, — Катя опустила голову.

— Но ведь кто-то должен сказать Джону Стэндапу правду? Вряд ли он захочет заключать контракт с теми, кто убил его старинного друга.

— Прекратите! — она дотронулась красивыми пальцами до не менее красивого лба. — Я сейчас сойду с ума. Вы говорите про одни убийства, про одни трупы.

— «Я из мафии, и ты из мафии, но кто кому напишет эпитафию?» Слова Иосифа Бродского. Расклеены в вагонах нью-йоркской подземки. А лучше бы смотрелись в нашем метро, скажем, на «серой» радиальной ветке.

— Если бы я не пошла в тот вечер в ресторан… Если бы не этот человек в моей квартире…

— Я бы не имел удовольствия сейчас с вами разговаривать.

— Сомнительное удовольствие.

— Не скажите. Лучше, чем лежать на очень холодной полке очень мертвой. Труп в вашей квартире спас вам жизнь.

— То есть?

— Зачем убивать человека, если он и так будет молчать? Да еще выполнять роль соглядатая. Потому что не хочет оказаться в тюремной камере из-за невесть откуда взявшегося трупа, верно?

От мертвого тела вас избавили, но неприятностей от этого не стало меньше. Вас втягивают в дела, от которых скверно пахнет. Я подслушивал разговор, — показал на телефон. — Если бы вы вызвали милицию, они бы не могли сейчас манипулировать вами.

— Никто мной не манипулирует, — отрезала она.

— Вы не скажите, кому звонили?

— Нет, — взгляд у нее был как у щенка, которого продают на Птичьем рынке — отрешенный.

— Вот об этот-то я и говорю. А теперь — ведите меня к заморскому гостю. А то на нас уже местные охранники стали косо посматривать.

— Но…

— Понимаю, вы должны все-таки предупредить своего таинственного абонента, что встреча состоялась. Сделаете это, пока мы будем беседовать.

— Но тогда…

— Не волнуйтесь, — дотронулся до ее руки, — Я тоже плохой мальчик и могу за себя постоять.

Рука ее была теплая и словно наэлектризованная. Женщина была так погружена в свои мысли, что не заметила, как мы дошли до лифта, держась за руки, словно только что влюбленные.

Интересно, а можно влюбиться, если разговариваешь об одних убийствах?

— Добрый вечер, мистер Стэндап. Вы оставляли визитную карточку, — я протянул кусочек глянцевой бумаги.

— Добрый вечер, — он посмотрел на написанный от руки номер телефона. — Но вы не тот человек, с которым я хотел встретиться.

— Верно. Но я смогу ответить на интересующие вас вопросы, — уже довольно давно у меня не было никакой языковой практики, и разговаривать на английском было нелегко.

— Вы знаете, что меня интересует?

Джон Стэндап выглядел лет на пятьдесят — во всяком случае, моложе Н. Г. Может, с толку сбивали его рыжие волосы без всякого намека на седину. Он был в хорошей форме, хотя несколько рыхловат.

— Нам не потребуется переводчик, — я посмотрел на Катю, которая стояла между нами.

— Хорошо, — он кивнул. — Кэтрин, вы не могли бы пока купить сувениры моим друзьям в Нью-Йорке. Женщине моих лет и двадцатилетней даме? Я не очень разбираюсь в том, что может понравиться красивым женщинам, — он улыбнулся. — А вам это должно быть понятно.

Другой на его месте не стал бы искать предлога, чтобы выпроводить переводчицу.

— …Хорошо, — произнес он, когда за женщиной закрылась дверь, — сколько стоит ваша информация? В долларах, рублях?

— Вам в Москве попадались только вымогатели?

— Я виноват, — он чуть покраснел. Рыжие вообще легко краснеют. — Может быть виски? Или водку?

— У вас шотландское или бурбон?

— А что вы хотите?

— Бурбон.

— Вы первый русский, которому нравится бурбон.

— Боюсь, у вас был довольно узкий круг общения.

— О, да, — американец развел руками, — я не так давно начал общаться с вашими соотечественниками…

— Кто вам сказал, что могила поддельная?

— Что? — его рука, в которой он держал стакан с напитком цвета осенней листвы, вздрогнула.

— К сожалению, несколько часов назад вашего бывшего друга толкнули под поезд.

— О каком друге идет речь? — он поставил свой стакан на край стола, так и не пригубив. — И почему я должен вам верить?

— А у вас есть выбор? — свой бурбон я выпил, потянулся за прямоугольной бутылкой и налил себе еще. — У вас был друг, который много лет назад пропал без вести. Полагаю, вышел на яхте в море и не вернулся… Но вдруг явились какие-то люди и представили доказательства, что этот человек был советским шпионом.

— Вы из КГБ? — поинтересовался он.

— Нет. Меня нанял Николай Григорьевич… Вы его знали под другим именем.

— Для чего нанял?

— Чтобы помешать сделке, которую вы собираетесь заключить с фирмой «Октопус».

— Значит, он знал, что я в Москве?

— Он догадывался, что предстоящая сделка как-то связана с его именем. А остальное мы выяснили по ходу дела. Можно сказать, я пришел к вам по его поручению.