Эликсир - Дженнифер Арментраут

Сет. Ярость нахлынула на меня и я постарался не дать ей просочиться в мой голос.

— Что?

— Сумасшедшая? Может быть, я сумасшедшая?

— Вовсе нет, agapi. — Я опустил одну руку и взял одеяло, попытавшись поднять его так, чтобы накрыть её полностью. — Ты можешь разобрать то, что говорит голос?

Она покачала головой.

— Я не хочу знать. Я не должна, верно?

— Нет, — у меня внутри всё заныло.

— Хорошо, — сказала она, и я задался вопросом, улыбнулась ли она. — Я могу остаться с тобой?

— Всегда. — Боги милостливые, я не хотел, чтобы она была где-нибудь ещё.

Между нами воцарилась тишина, её дыхание стало ровным и глубоким. Итак, головная боль была признаком того, что Сет пытался связаться с ней, что объясняет кратковременные вспышки боли, которые я видел еще до Эликсира, и подтверждает мои подозрения, возникшие с самого начала. Связь каким-то образом причиняла ей боль. И теперь, когда связь была приглушена, это означает, что она однозначно нуждается в новой дозе завтра.

Новая волна злости прокатилась по мне, но я старался сохранить тело расслабленным, не желая напугать её. Я искренне верил, что Сет рожден заботиться о ней, вероятно даже любить её в своей собственной манере — какой бы эта манера ни была. Особенно после смерти Калеба, он заботился о ней, защищал её, когда я этого не делал. В Нью-Йорке он присматривал за ней и готов был убить любого без колебаний, чтобы быть уверенным, что никто никогда не узнает, что она убила чистокровного в целях самообороны. Неужели всё это было обманом? Действие, чтобы гарантировать, что Алекс выживет, чтобы она смогла Пробудиться, дав ему силу Убийцы Богов?

Да, я никогда полностью не доверял паршивцу, временами, когда я что-то видел, то, чего я никогда не признаю, в его холодных глазах — глазах, которые принадлежали Алекс в период времени. Что-то в нем пробуждало мою систему предупреждения и бесило как ничто иное. Это могла быть просто его заинтересованность в Алекс, но всё же.

Я никогда не ожидал, что он причинит ей боль.

Если я когда-либо достану этого маленького ублюдка, я убью его или умру от попытки убить.

Но прямо сейчас, Алекс лежала рядом со мной, и чертовски плохо, если я продолжу думать о Сете. Очень осторожно, я опустил свою левую руку и обернул вокруг чересчур тонкой талии Алекс. Из неё вырвался ещё один нежный вздох. Она казалась невероятно маленькой рядом со мной. Как я не мог замечать этого в прошлом? Возможно, из-за того, что всё, что я когда-либо видел — это её силу.

Я мог бы предложить, чтобы она вернулась в кровать или чтобы мы оба перебрались туда, но у меня не хватило духу и не было желания передвигать её. Не тогда, когда её такая близость ко мне, поднимала расплывчатые горько-сладкие и нежные воспоминания. Я пролистывал воспоминания о днях, проведенных в доме моих родителей и недолгое время в Огайо.

Алекс что-то пробормотала и откинула голову назад, легонько проведя кончиком носа вдоль моего подбородка и челюсти. Мощный поток тепла распространился по мне и прежде чем я понял, что делаю, я повернул голову. Мои губы прикоснулись к её лбу.

— Спокойной ночи, Айден ...

Мой пульс ускорился и улыбка растянула мои губы — настоящая улыбка.

— Спокойной ночи, agapi.

Глава 8

Не протестуя, Алекс приняла Эликсир и внушение следующим утром. Четыре дня спустя, она сделала тоже самое. С каждым разом, я всё больше попадал под влияние процесса, чем она. Алекс действительно не понимала, что я ей давал, только после этого я заговаривал с ней на греческом и она, как обычно, чувствовала себя уставшей.

Но с каждым проходящим днем, в ней проявлялось немного её самой, в то время, когда мы были одни. Присущий ей острый язычок все ещё отсутствовал, к моему огромному сожалению. Кто бы мог подумать, как сильно я скучаю по её остроумным ответам? Она чаще улыбалась и даже, несмотря на то, что она редко отходила от меня, она не перепугалась слишком сильно, когда Леа и Люк внезапно появились в один прекрасный день. Они вели себя хорошо с Алекс, хотя были и немного шокированы тем, насколько другой она была. Они не задержались слишком долго.

Я думаю, это напугало их — увидеть, что на самом деле представлял из себя Эликсир, что он может с ними сделать. Как он уничтожил Алекс изнутри ни оставив ничего, кроме оболочки. Однажды я заметил, как Леа пристально рассматривала Алекс, и было очевидно о чём она думала. Это могу быть я. Она видела себя в неясных, надломленных глазах Алекс.

На третий день у неё началась головная боль, и каждый раз, когда она смотрела на меня и упоминала о боли, я хотел вырвать каждое ребро из груди Сета по-отдельности.

Своего рода определённый режим сложился между нами, пока мы ждали появления Аполлона, в надежде на хорошие новости. Мы проводили день вместе, и в ночное время она, в конечном счете, перешла на диван. Следует признать, что это была моя самая любимая часть суток. Кровать была по-прежнему под запретом. Что-то было интимное в этом, что я один желал, и провел многочисленные часы, отказываясь от этого, но с ней в таком состоянии, это перешло бы все границы.

Алекс вытащила шахматную доску и расположила её на кофейном столике, пока я наблюдал за ней. Боги, я любил даже просто за ней наблюдать. Звучит это чертовски нездорово, я знаю, но мои глаза просто пожирали её. В ней было изящество, которое она сохранила, даже после принятия трех доз.

— Сыграем? — Она уселась на пол с другой стороны кофейного столика.

Я учил её играть в шахматы. Когда я кивнул и стал присаживаться на пол, она схватила одну из пешек и установила её на ближайшую к ней линию.

Обучение её игре в шахматы, на самом деле, не заладилось.

Когда она отвела взгляд, я потянулся вперед, заменив пешку на коня. Сложив руки под подбородком, она слушала пока я снова озвучивал правила. Как только я закончил, она сделала первый ход, сдвигая пешку вперед на одну клетку.

Я попытался вообразить игру в шахматы с Алекс в иное время, к примеру месяц назад. Представить себе, её сидящую спокойно в течение достаточно длительного времени и обладающую терпением для такой игры как шахматы, было невозможно. Зная её, она разбросала бы шахматные фигуры уже к этому моменту. Я рассмеялся.

Алекс вздёрнула подбородок и ухмыльнулась.

— Что?

— Ничего, — ответил я.

Всё ещё улыбаясь, она переползла на мою сторону и села рядом, затем потянулась через доску, сдвигая другую пешку прямо на ту позицию, на которой должна стоять моя. Я снова рассмеялся.

— Ты не можешь сидеть рядом со мной и играть в шахматы, agapi.

Ей плечи приподнялись.