День святого Антония - Арнон Грюнберг

— Кто будет первым? — спросила она.

Я сказал: «Тито», а Тито сказал: «Поль».

— Я не могу ждать вас вечность, — сказала она. — Идите же!

И тут мы заметили еще одно существо в квартире, и очень большое! По ковру носился таракан, словно он сбился с пути.

— Гляди-ка, таракан! — сказал Тито.

— Ах да, — сказала она, — это из-за жары. Они в жару еще быстрее размножаются. Но они не опасные. Мне кажется, что, если даже проглотишь такого, то не умрешь. Я однажды нашла таракашку у себя в салате, когда ходила в ресторан. Эй, пристраивайтесь сзади.

Тито подошел первый, потому что он среди нас старший. Он встал за ней, когда она все так же держалась за спинку кресла. И вдруг — она пока ничего больше не говорила — Тито схватил ее руками за шею, словно мартышка, которая хочет взобраться на дерево.

— Прекрати, — сказала она, — отпусти, так дело не пойдет!

— Смотри-ка, второй прискакал, — сказал я.

И правда, на ковре второй таракан гонялся за первым. Но Тито этого не видел, и хорватка не видела. Тито положил голову ей на спину — свою потную, липкую голову.

— Слишком жарко для этого, — одернула его она. — Соберись!

А я воскликнул:

— Глядите, третий! Настоящий монстр. Таких гигантов я еще не видел.

Но никто не обращал внимания.

— Давай тихонько сзади, — сказала она. — Я прошу!

Тито перестал изображать мартышку. Он встал спокойно за ней, точно, как она ему наказала. Не оборачиваясь, она схватила его член и сунула себе между ног. И они оба замерли: она, опираясь руками о спинку кресла, а он, держа ее руками за бедра.

Я наблюдал за тараканами. Их становилось все больше.

— У них тут, наверное, где-то гнездо.

— Давай! — руководила она. — Двигай телом.

— Нет, — сказал Тито.

— Давай двигай! — повторила она.

— Нет, — сказал Тито, — уже хватит.

Она стала проявлять нетерпение:

— Двигай, черт побери, двигай!

Тито вначале убрал руки с ее бедер, потом медленно высвободился и сделал несколько шагов назад.

— Но все уже было, — сказал он. — Все было.

— Ах, — сказала она. — Тогда ладно.

Все так же держась за спинку кресла, она потрогала у себя между ног.

— Какой же ты пострел! — сказала она. — А твой брат тоже такой пострел?

— Не знаю, — прошептал Тито, — не знаю.

Я все смотрел на тараканов, как они нарезают круги на ковре.

Тито подошел к окну.

— Поговори с нами, как ты разговариваешь с другими мужчинами, — сказал он. — Поговори с нами точно так же, как ты разговариваешь с другими мужчинами.

— О, — сказала она, — я с другими не особенно болтаю. Я слушаю музыку, я люблю слушать музыку.

И она показала на кассетный магнитофон:

— Вот сейчас играет танго, — сказала она. — Некоторые люди не отличают танго от фламенко, но я отличаю. Меня научили.

После этого она позвала меня:

— О’кей, Поль, вставай за мной сзади, но не хватай меня, как твой брат. Сейчас слишком жарко для этого.

Я оторвал взгляд от тараканов и встал за ней. Я не касался ее, а только сказал:

— Я думал, что он будет гораздо зеленее.

И показал на свой член. Она мельком на него взглянула.

— Да, он лишь слегка зеленоватый. Ярче трудно ожидать. Он, естественно, не зеленый, то есть не густо-зеленый. Такого не бывает. Мне лично зеленый цвет нравится. Когда мужики не могут выбрать, я всегда советую зеленый или розовый.

Затем, не оборачиваясь, она схватила мой член и сунула себе между ног.

— Поль прав, — сказал Тито, — тараканы здесь кишмя кишат.

— Да не обращайте внимания, — сказала она. — Я сегодня вечером попрошу, чтобы завтра пришли и побрызгали. Ну давай, двигай телом!

Я дернулся один разок, а потом замер.

Тито принялся считать тараканов. Как он потом говорил, он насчитал их штук восемнадцать, но всех пересчитать было трудно, потому что они слишком быстро бегают.

— Ты тоже пострел, — сказала она. — Как и твой брат.

— Да, — сказал я, — я тоже пострел.

Я оторвался от нее и встал возле окна. Рядом с Тито.

Мы смотрели на тараканов. Мы их не боялись, в жизни нам пришлось повидать немало тараканов. У себя в спальне мы храним деньги в конверте, пришитом под ковром. Каждый раз, когда мы прячем деньги и пересчитываем их, мы замечаем, сколько у нас под ковром тараканов. Там и дохлых хватает. Наш шеф нам говорит: «Откройте наконец счет в банке. А то стащат ваши деньги!» Но это слишком опасно. Да и кто согласится открыть нам счет?

Хорватка сидела на стуле. Голая. Все мы трое были совершенно голые. Только она была в туфлях, на Поле была зеленая резинка, а на Тито — черная. Она открыла свою сумку, порылась в ней и достала оттуда ватную палочку и принялась прочищать уши.

— Я всегда так делаю после того, как все закончится, — сказала она, — я прочищаю себе уши. Не то я забуду. Когда я вечером прихожу домой, я уже никакая и об этом не думаю. Но уши я прочищаю каждый день, и поэтому грязи в них почти никакой. Вот, смотрите!

И она покрутила в воздухе ватной палочкой.

— Подойдите сюда, — сказала она, — сейчас сами увидите.

Мы приблизились. Она сунула ватную палочку нам под нос.

— Да, — сказал Тито, — грязи почти нет.

— Вот именно, — радостно подтвердила она, — уши у меня безупречные. Вот у некоторых в ушах грязь. Но я такого не допускаю.

Она отшвырнула ватную палочку в сторону. Схватила сумку и достала из нее резиновый мячик.

— Смотрите, — сказала она. — У меня четыре новых.

Она настаивала, чтобы мы их получше рассмотрели. Мы сказали, что они нам очень нравятся.

— У нас есть еще десять минут, — сказала она, — еще успеем посражаться.

Мы стали возле одной стены, а она — у противоположной.

— Нам еще не пора одеваться? — спросил я.

— Мне и так жарко, — сказала она. — Я рада, что хоть немного остыла. Но вы все же стягивайте презервативы. А то, что это за вид?

— Нет, — сказал Тито. — Мы хотим побыть в них подольше.

Она пожала плечами.

Мы стали перебрасывать мячи. Она сказала, что, по правилам, мяч должен не больше одного раза отскочить от пола.

Мы забыли про тараканов, забыли о жаре, о том, как мы выглядим, забыли о брюзжащем кондиционере, мы были заняты перебрасыванием мячей. До тех пор пока она не сказала: «Хватит!»

Она оделась буквально в считаные секунды.

Мы тоже оделись.

Перед зеркалом она причесывала волосы.

— Кристина, — начал Тито, — сегодня День святого Антония. Если ты не против, мы можем загадать желание.

Она перестала причесываться.

— Я даже не знаю, — сказала она. — Мне нечего пожелать.

— Ну какое-нибудь желание у тебя все-таки есть? — сказал Поль. — Какое-нибудь, совсем маленькое? Его нужно записать. Никто не узнает. Записки с желаниями поджигаются.

Она посмотрела на нас.

— Ну ладно, давайте, — согласилась она. — Если это не долго, а то у меня нет времени на всякую ерунду.

— Нам нужен алтарь, — сказал Тито, — перед которым мы могли бы преклониться.

— А мы должны преклониться? — удивилась она.

— Да, — сказал Тито. — Так положено.

Мы осмотрели всю комнату, но не заметили ничего, что могло бы послужить нам алтарем. В комнате ничего не было, кроме старого кожаного кресла, дивана, зеркала, кассетного магнитофона и матраса с пропалинами.

— Нам нужен алтарь, — сказал Тито. — У тебя нет ничего такого в сумке?

— Нет, — сказала она, — у меня нет в сумке алтаря.

Я выглянул в окно. Из него было видно шоссе. Кто-то стучал в дверь.

— Я еще не готова, — крикнула она.

— Поторопитесь, — сказала она нам, — поторопитесь с алтарем.

— Алтарем будет служить кожаное кресло, — решил Тито. — Скорей, у тебя есть ручка?

Хорватка достала из своей сумки еженедельник и вырвала из него три листочка. Тито достал из кармана ручку и вручил ее хорватке.

— Пиши, — сказал он.

В дверь снова постучали.

— Еще не готова, — крикнула она.

Она взяла ручку, задумалась и потом что-то написала. Свернула вчетверо листок и положила перед креслом. Затем Поль написал что-то свое. Потом Тито. Все наши свернутые вчетверо бумажки Тито сложил перед креслом. Мы никому не будем рассказывать, что мы там написали, потому что желания должны храниться в секрете.

Тито сказал:

— Говорят, что святой Антоний — покровитель несбыточных желаний.

Хорватка ничего на это не ответила.

Тито схватил зажигалку.

— Теперь мы должны встать на колени, — сказал он.

Мы встали на колени. Она опустилась последней и задумчиво посмотрела на пол. Тито сказал:

— Тараканы боятся нас даже больше, чем мы их.

Тито прочитал молитву святому Антонию, ей обучили нас монахини еще в школе, поэтому мы знали ее наизусть. Хорватка смотрела на нас молча.

Дочитав до конца молитву, Тито спросил: