Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий - Ирина Судникова

Сии слова привели его в великое замешательство.

— Я желаю чрез начальников знать о всяком происшествии вверенных им мест, — с гневным видом продолжала Екатерина и, заметив его смущение, с кротостью спросила: — Что ж вы молчите? Я готова выслушать от вас оправдание.

— Если Вашему Величеству угодно, то позвольте донести, что я сомневаюсь в справедливости известия, вам сообщенного, сегодня поутру я получил рапорт о благополучном состоянии всех служащих в Академии, да и типографский надзиратель, который у меня был, не сказал мне ни слова о том, что я теперь узнал от Вашего Величества.

— Извольте же не мешкая справиться и успокоить меня, — промолвила Императрица.

Бдительный начальник пришел в уныние, услышав выговор от своей благодетельницы; в крайнем смущении поспешил в Академию. Приезд его в необыкновенное время произвел между великим числом живших там сильную тревогу; надлежало поодиночке всех перекликать и узнать об отсутствующих. Под конец уже нижний служитель объявил, что он слышал о подобном происшествии, в Академии наук случившемся. Пушкин поспешает туда и узнает, что при типографии промотавшийся комиссар, устрашась отчета к новому году составляемого, сделался самоубийцею. Алексей Иванович, успокоившись, в ту же минуту приказал заготовить для Императрицы объяснение, крупным прямым шрифтом, ибо курсивных литер она не любила, в пол-листа по обыкновению написанное, которое и привозит во дворец. Екатерина за туалетом, разговаривающая с Шуваловым, Пассеком и князем Барятинским, как будто не замечая его, продолжала убираться, потом, умывши руки (что она часто делывала), растворила дверь в опочивальню и войдя с ним спросила:

— Кто ж из нас виноват, сударь?

— Ни Ваше Величество, ни я, — отвечал он и подал обстоятельное известие о несчастном.

— Вы неправду сказали! — произнесла Екатерина, прочитав несколько строк.

Пушкин, не понимая, что значат сии слова, смешался более прежнего.

— Вы неправду сказали, — повторила Императрица, — оскорбив вас выговором и упреком, признаю себя виновною: человеку свойственно ошибаться… Если когда случится вам быть виновным, то даю слово оказать вам всякое снисхождение. — вспомните поговорку, что и горшок с горшком в печи столкнутся.

Алексей Иванович, тронутый до слез столь редким великодушием, стал на колени: «Я недостоин, чтоб мать российского народа признавала себя виновною!» — сказал он. (5)

Тобольский губернатор Федор Глебович Немцов, несправедливо действуя, обогатился незаконными средствами.

Лейб-гвардии Конного полка офицер Григорий Михайлович Осипов отправлен был Императрицею для исследования… По возвращении его в Петербург. Екатерина, рассматривая следственные бумаги и делая вопросы с замечаниями, сказала:

— Желаю знать ваше мнение!

Осипов, спасая Немцова, доложил ей:

— Вашему Императорскому Величеству дозвольте припомнить: не вниди в суд с рабом Твоим.

Екатерина похвалила его мнение и сказала:

— Накажем сановника ссылкой в его тверскую деревню.

Впоследствии окружающим сказала: «Осипов подает надежду быть истинным слугой». (6)

В девяностых годах произошла в одном петербургском трактире драка между армейскими офицерами и мастеровыми, причем несколько последних были изувечены, а один убит.

Произвели следствие и суд.

По мнению всех инстанций, трое из всех подсудимых были виноваты кругом, а один — в меньшей степени.

На докладе Сената Государыня смягчила наказание, к которому присуждены были первые трое, но приговор над последним приказала исполнить.

Генерал-прокурор, полагая, что эта резолюция положена по ошибке, доложил о том Государыне и получил в ответ: «Нет, я не ошиблась. Трое не так виноваты, а последний злодей».

Его сослали в Сибирь.

Лет через двадцать обратился он к Императору Александру Павловичу с просьбой об облегчении судьбы его. Дело пересмотрели в совете, донесли Государю, что люди, более виновные, давно получили прощение, и испрашивали помилования остальному. Государь согласился.

Помилованный прибыл в Петербург и с жаром поблагодарил государственного секретаря А. Н. Оленина за его представительство.

И что же? Через полгода он оказался сущим извергом и опять был сослан в Сибирь. Екатерина из производства дела увидела, что трое виновных поступили в пылу гнева и страсти, а этот действовал хладнокровно. Это обстоятельство ускользнуло из виду всех следователей и судей.(6)

В царствование Екатерины II Сенат положил решение, которое Императрица подписала. Этот подписанный приказ перешел от генерал-прокурора к обер-прокурору, от этого — к обер-секретарю, от этого — к секретарю, и таким образом он попал в экспедицию.

В этот день в экспедиции был дежурным какой-то приказной подьячий. Когда он остался один, то послал сторожа за вином и напился пьян.

При чтении бумаги попалось ему в руки подписанное Императрицею решение. Когда он прочел «быть по сему», сказал:

— Врешь, не быть по сему.

Взял перо и исписал всю страницу этими словами: «Врешь, не быть по сему», и лег спать.

На другое утро он пошел домой: в экспедиции нашли ту бумагу и обмерли со страха.

Поехали к генерал-прокурору князю Вяземскому. С этой бумагой он поехал к Императрице и бросился ей в ноги.

— Что такое? — спросила она.

— У нас несчастье. — сказал Вяземский, — пьяный дежурный испортил ваш приказ.

— Ну что ж, — сказала Государыня. — я напишу другой, но я вижу в этом перст Божий; должно быть, мы решили неправильно. Пересмотрите дело.

Пересмотрели дело, и действительно оказалось, оно решено было неправильно. (6)

Некий Я. Ф. Фрейгольд имел место чиновника, которое в то время обогатило бы всякого, но по собственной честности не нажил ничего и вышел из службы чист и беден.

Его представили к пенсиону.

Государыня отвечала, что он, конечно, сберег что-нибудь из своих экстраординарных доходов.

Ей доложили, что он формально ничего не имеет.

— Или он дурак. — отвечала она, — или честнейший человек и в обоих случаях имеет надобность в пособии.

И подписала указ. (6)

Екатерина, разговаривая однажды с юным внуком своим, Александром Павловичем, спросила его: какая черта в истории ему больше нравится?

— Поступок английского короля Генриха IV, когда он посылает хлеб осажденному им Парижу. — отвечал Александр.

Восхищенная Императрица, обняв его, сказала:

— Ты будешь отцом своих подданных!

Слова ее пророчески исполнились. (6)

Екатерина, 23 августа 1796 года быв у Нарышкиной и возвращаясь домой, заметила звезду, ей сопутствовавшую, в виду скатившуюся. Председательствующий в губернском правлении Николай Петрович Архаров, предупредивший Императрицу, встретил ее во дворце; она сказала: «Вот вестница скорой смерти моей»… — «Ваше Величество всегда чужды были примет и предрассудков». — отвечал Архаров. «Чувствую слабость сил и приметно опускаюсь», — возразила Екатерина. (5)

В 1796 году, когда переговоры о бракосочетании Великой Княжны Александры Павловны с королем Шведским Густавом Адольфом подходили к концу желаемому. Императрица приказала наилучшему петербургскому серебряному мастеру, негоцианту Буху, исправлявшему тогда должность датского агента, сделать в приданое для Ее Высочества серебряный сервиз. К назначенному сроку сервиз, самим Бухом привезенный во дворец, поставляется в галерее. Сие случилось, когда Государыня сведала, что Бух не токмо ее разговоры, но многие намерения сообщил в Копенгаген, и что наконец делал пир для некоторых придворных особ; она с приметным неудовольствием говорит Попову, «что у иностранных дворов знают о ней более, нежели должно, — пойдем смотреть сервиз». Бух принят холодно, по существовавшему обычаю и к руке не допущен, после немногих слов Государыня сказала: «Приказать, Василий Степанович, отвезти сервиз в Царское Село и поставить в уборной Великого Князя Александра Павловича, пускай он невзначай увидит его и удивится моему подарку». Возвращаясь с Поповым в свои комнаты, расхохоталась: «Бух напишет в Копенгаген сущую ложь». (5)

Однажды Гаврила Романович Державин, только что поступивший на службу в Преображенский полк солдатом, явился за приказаниями к прапорщику своей роты, князю Козловскому.

В это время Козловский читал собравшимся у него гостям сочиненную им трагедию. Получив приказание. Державин остановился у дверей, желая послушать чтение, но Козловский, заметив это, сказал:

— Поди, братец служивый, с Богом, что тебе попусту зевать: ведь ты ничего не смыслишь. (1)

Державин, в бытность свою статс-секретарем при Императрице Екатерине II. докладывал ей раз какое-то важное дело. Государыня начала делать возражения, с которыми Державин не соглашался. По горячности своего характера он до того забылся, что в пылу спора схватил Императрицу за конец надетой на ней мантильи. Екатерина тотчас прекратила спор.