Наша Иможен - Шарль Эксбрайя

— У меня складывается впечатление, что вас далеко не так уважают, как вам хотелось бы думать, сержант, — наконец проронил Мак-Хантли.

— Ваш отец жив, сэр? — слегка пришепетывая от волнения, спросил Мак-Клостоу.

— Да, а что?

— Тогда его именем заклинаю вас, сэр, пустить в ход все свое влияние и помочь мне перевестись в другое место!

Он с трудом поднялся с кресла и навытяжку встал перед Дугалом.

— Во имя простого человеческого милосердия, сэр, умоляю отправить меня куда угодно, лишь бы там не было ни одного горца! Я больше не могу! Понимаете, сэр? Не могу! С каждым днем я медленно, но неотвратимо приближаюсь к больнице для умалишенных, и, не будь виски, которое хоть как-то помогает взять себя в руки, меня бы давно заперли с психами!

Глава 5

Предательство Иможен Мак-Картри

В то утро Мак-Хантли даже не заметил, что ему подали на завтрак. Он плохо спал ночью и, естественно, пребывал далеко не в лучшем настроении. Поразмыслив, инспектор пришел к выводу, что если в Перте и впрямь известно, какие бури сотрясают Каллендер, то у Копланда и его помощников более чем странное представление о долге полиции!

Допив последнюю чашку чая, Дугал подозвал Мак-Пантиша и рассказал, как вчера вечером столкнулся в участке с Иможен Мак-Картри.

— По-моему, это очень своеобразное явление, — закончил он.

— Скажите лучше, стихийное бедствие! — воскликнул хозяин гостиницы.

— Уже десять часов, и я немедленно иду к ней.

Хоть Мак-Хантли и помнил, что полицейский обязан всегда сохранять полную объективность, позвонив у калитки мисс Мак-Картри, он невольно думал о том, как его тут приняли накануне.

Открыла та же старуха, но на сей раз не выставила инспектора вон, а предложила идти следом за ней и ввела в гостиную, стены которой украшали сувениры всех многочисленных войн, какие шотландцы вели либо ради собственного удовольствия, либо нанимаясь на службу к другим.

Иможен величавой поступью спустилась туда же по деревянной лестнице, соединявшей оба этажа дома. Дугал не без основания решил, что она хочет произвести определенное впечатление, и поклонился, но мисс Мак-Картри, мгновенно узнав вчерашнего собеседника сержанта, досадливо крикнула:

— Ах, это вы? Не понимаю, что могло привести ко мне дружка этого дурня Мак-Клостоу?

Прямой, как само правосудие, Дугал ледяным тоном отчеканил:

— Я инспектор полиции, мисс, и приехал в Каллендер расследовать убийство Хьюга Рестона.

— Давно пора!

— Насколько я помню, вчера вы заявили, что, если полиция не начнет искать убийцу с несколько большим энтузиазмом, этим займетесь вы сами?

— Совершенно верно!

— А нельзя ли узнать, каким образом вы намерены ловить преступника?

— У меня свои методы и, по-моему, было бы крайне неразумно делиться ими с первым встречным!

Мисс Мак-Картри тихонько заржала от удовольствия, и Дугал больше не сомневался, что над ним просто издеваются. Однако, если у инспектора и вскипела кровь, он даже виду не подал, а спокойно перешел в нападение.

— Судя по всему, мисс, сержант Мак-Клостоу далеко не уверен в невиновности Ангуса Кёмбре. Вы не знаете, почему?

— Потому что он человек ограниченный по натуре и не более чувствителен, чем какое-нибудь бревно… Хотите капельку виски?

— Господи Боже, что за вопрос?

Иможен достала бутылку и щедрой рукой наполнила бокалы, словно решила раз и навсегда опровергнуть расхожее мнение о скаредности шотландцев. Подняв бокал, она слегка кивнула гостю и тут же повернулась к стоявшей на комоде фотографии, очевидно, желая выпить за здоровье изображенного там мужчины.

— Это ваш родственник? — вежливо осведомился Мак-Хантли.

— Отец… Генри-Джеймс-Герберт Мак-Картри, капитан шотландских стрелков в индийской армии… безвременно погиб…

— Так его унесла война?

— Нет, виски.

— А?!

— Точнее, фатальная рассеянность… Однажды вечером отец по оплошности вместо доброго шотландского виски хлебнул ирландского. Он так и не оправился от угощения, а мне до сих пор не удалось выяснить, кто посмел в нарушение всех правил, принятых у цивилизованных людей, притащить в наш дом это пойло.

Мак-Хантли долго раздумывал, потешается над ним эта рыжая кобыла или говорит совершенно искренне.

— Короче, по вашему мнению, мисс, в Каллендере все идет прекрасно, не считая того, что время от времени тут убивают ближних? — иронически заметил он.

— Ну, это случайность… и дела обстояли бы еще лучше, если бы нам удалось очистить город от тех, кто не обладает природными достоинствами нашей расы, всегда составлявшими и, благодарение Богу, по-прежнему составляющими ее гордость… В общем, нам следовало бы избавиться от людей, которые покорно приняли законы захватчика и склонили головы перед оккупантами!

— Захватчики? Оккупанты? Боюсь, я плохо понимаю, что вы имеете в виду…

— А как, по-вашему, я могу назвать этих англичан и их королеву, узурпировавшую корону Шотландии?

Ошарашенный инспектор захлопал глазами, не в силах издать ни звука, потом встал и, собираясь уходить, полюбопытствовал, что за годовщина помешала ему увидеть мисс Мак-Картри накануне. Вместо ответа Иможен повелительно указала инспектору на дверь.

— Так я и думала! Убирайтесь!

Дугал настолько не ожидал подобной реакции, что совсем растерялся и попробовал, было, спорить.

— Но…

— Я велела вам убираться отсюда, предатель!

— Тут, наверное, какое-то недоразумение и…

— И он еще смеет прикидываться шотландцем! Ублюдок — вот вы кто! Просто-напросто ублюдок!

Теперь уже Мак-Хантли рассердился не на шутку и тоже начал кричать.

— Я не позволю вам!.. Я точно такой же шотландец, как и вы!

— Лгун! Лицемер! Розмери!!!

Миссис Элрой вбежала в комнату с каминными щипцами, превращавшимися в ее руках в довольно опасное оружие.

— В чем дело?

— Помогите мне выставить вон бессовестного втирушу! Он имел наглость проникнуть в мой дом, назвавшись шотландцем!

— Да замолчите же наконец! — рявкнул окончательно взбешенный Дугал. — Я запрещаю вам говорить, что я не шотландец! Я родился в Эдинбурге!

— По чистой случайности! Вперед, Розмери!

Растерянный и раздраженный инспектор так плохо соображал в эту минуту, что даже не подумал защищаться. Две женщины вихрем налетели на него и, подталкивая щипцами и зонтиком (который Иможен схватила по дороге), выгнали в сад, а потом и за калитку. Избавившись от противника, мисс Мак-Картри снова издала победное ржание и прогремела на всю округу:

— Он пытался выдать себя за шотландца, а сам даже не знает, что вчера была годовщина сражения при Баннокберне, где Роберт Брюс обеспечил Шотландии независимость!

Подходя к гаражу, где Ивен Стоу трудился над упорно не желавшим работать мотором, Мак-Хантли все еще кипел от возмущения, и ему хотелось поделиться с кем-нибудь обидой.

— Что, эта Мак-Картри совсем тронутая?

— На вашем месте я бы так не говорил о леди!

— Леди? Да она самая обыкновенная пьянчуга и…

Не дав инспектору договорить, Стоу нанес молниеносный удар правой, и Дугал с подбитым глазом очутился на земле. Но Мак-Хантли был далеко не трус, и, что бы ни говорила Иможен, шотландская кровь звала его к сражениям. Едва поднявшись на ноги, он яростно налетел на хозяина гаража. К несчастью для него, Стоу оказался чемпионом ближнего боя, и через несколько минут Дугалу пришлось признать поражение.

— Ладно… но вы за это заплатите! Бить офицера полиции — очень дорогое удовольствие!

— А я понятия не имел, кто вы такой, и отлупил вовсе не полицейского, а хама, вздумавшего оскорблять женщину из числа моих близких друзей!

Увидев, в каком состоянии его постоялец явился от мисс Мак-Картри, Джефферсон Мак-Пантиш сочувственно покачал головой.

— Похоже, она никогда не изменится, — проворчал он.

Донесение Мак-Хантли о событиях в Каллендере так рассмешило суперинтенданта, что он дал его почитать Берту Джонсону, а тот даже десять лет спустя, давно выйдя в отставку, рассказывал эту историю всякий раз, как ему хотелось повеселить друзей.

Как честный полицейский и достойный воспитанник школы детективов в Глазго, ведя расследование, Дугал всегда старался не принимать в расчет личных чувств.

Немного отлежавшись, он отправился в участок побеседовать с сержантом Мак-Клостоу. Тайлер молча присутствовал при разговоре.

— Но в конце-то концов, сержант, вы достаточно давно живете в Каллендере и, по идее, должны знать, кто так люто ненавидел Рестона, чтобы желать ему смерти!

— Да, по всей видимости, у него не было ни одного врага.

— Наоборот, по всей видимости, был, иначе аптекаря бы не застрелили!

— Верно, прошу прощения… Но сам я по-прежнему думаю, что Ангус Кёмбре…

— Слишком примитивное решение!

— Но ведь он же был на месте убийства!