Песни нашего двора - Григорий Стернин

Моей дорогой... картошке в мундире!

БАБЬЕ ЛЕТО

Отшумело, отзвенело бабье лето,

Перепутал паутиной листья ветер.

И сегодня журавли собрали стаю,

И кричат они, над нами пролетая.

Над землею опустился вечер синий.

Сколько раз тебя ругал я без причины.

Убегал к другой девчонке то и дело.

И в глазах своих слезинки ты терпела.

Но сегодня ветер гонит злые тучи.

Ты ушла к другому - он, наверно, лучше.

Отчего ж, его лаская у рябины,

Ты грустишь при виде стаи журавлиной?

Знаю я, что ты меня все так же любишь.

Знаю я, что ты меня не позабудешь.

Оттого, его лаская у рябины,

Ты грустишь при виде стаи журавлиной.

Отшумело, отзвенело бабье лето.

Перепутал паутиной листья ветер.

И сегодня журавли собрали стаю

И прощаются, над нами пролетая.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Зачем грустить, бродить вдоль берегов,

Искать ночи, сидеть в дыму табачном?

На то она и первая любовь,

Чтоб быть ей не особенно удачной.

Товарищ мой, не сетуй, не жалей,

Влюбляйся так, чтоб без конца и края.

На то она и первая любовь,

Чтоб стала настоящею вторая!

Но та любовь всегда была со мной.

Ее забыть сумею я едва ли.

На то она и первая любовь,

Чтоб мы ее всю жизнь не забывали.

И вот уже влюбляется мой сын,

И мне б его заботы и печали!

На то она и первая любовь,

Чтоб в молодости мы ее встречали.

Ну вот и все - пора бы на покой,

В душе своей я жизнь перебираю.

С тоскою вспомнил первую любовь,

Которая во мне не умирает.

ВЕТЕР ВИНОВАТ

Какой проказник все же этот ветер!

Зачем его пускают в Ленинград?

Вот мы идем, и нас слегка качает.

И в этом только ветер виноват.

Не пью я пиво и не пью вино,

А водка для меня - ну просто яд!

И если я опять сижу в пивной,

Так в этом только ветер виноват.

А в общежитье пить не разрешают,

И женщин приводить нам не велят.

И если утром выйдет б... какая,

Так в этом только ветер виноват.

От общежития до института

Пивточки выстроились в ряд.

И если мы опять немножко пьяны,

Так в этом только ветер виноват.

А гастроном заманчиво мигает:

"Зайди скорее в гости, милый брат".

И если мы опять полбанки взяли,

Так в этом только ветер виноват.

Два раза в год экзамены бывают,

Но это пусть заботит деканат.

И если мы экзамены завалим,

Так в этом только ветер виноват.

ДОЖДЬ

Дождь идет - в темном небе потупились скалы,

Дождь идет, шелестя по тропинкам лесным.

Дождь идет, дождь туманом покрыл перевалы,

И на горы спускаются синие сны.

Надо мною высокие скалы нависли,

Проплывают веселой гурьбой облака.

В них плывут, в облаках, твои синие письма

Среди гор, среди гор, среди сумрачных скал.

Я сказал тебе все еще очень немного,

Но поверь, я тебя ни о чем не прошу.

А пока я опять собираюсь в дорогу

И тебе с перевала рукой помашу!

Дождь идет - в темном небе потупились скалы,

Дождь идет, шелестя по тропинкам лесным.

Дождь идет, дождь туманом покрыл перевалы,

И на горы спускаются синие сны.

В ПЕЩЕРЕ КАМЕННОЙ

В пещере каменной нашли бутылку водки,

И хвостик мамонта лежал на сковородке.

Ребята выпили, им показалось мало.

Мы начинаем нашу песенку сначала.

В пещере каменной нашли бочонок водки,

И мамонт жареный лежал на сковородке.

Ребята выпили, им снова было мало.

А это значит, песню нужно петь сначала.

В пещере каменной нашли источник водки,

И стадо мамонтов паслось на сковородке.

Ребята выпили, а после закусили

И в вытрезвитель за вождем заколбасили.

НЕУКЛЮЖИЙ МЕДВЕЖОНОК

Неуклюжий медвежонок

Жил в берлоге с мамой, с папой,

Был пушистый, как котенок,

От природы косолапый.

Никогда медведь не плакал,

Знал он песен очень много

И, притоптывая лапой,

Пел про синие сугробы.

Как-то выйдя из берлоги,

Отправляясь к бабке старой,

Мишка на своей дороге

Повстречал людей с гитарой.

Мишка долго-долго слушал,

Как они тихонько пели,

А потом они все вместе

Кашу с маргарином ели.

Захотелось мишке тоже

Кашу есть, и жить в палатке,

И носить рюкзак огромный,

И штаны с большой заплаткой.

И, простившись с мамой, с папой,

Значит, прежней жизни - крышка,

Помахав прощально лапой,

Убежал к туристам мишка.

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

Чуть блестели твои глаза,

Вьюга в окнах твоих шумела,

В этот вечер тебе я сказал:

"Хочешь, стану твоим Ромео!"

Долго гуляли мы,

Думали, будем вместе,

Я приходил к тебе,

Словно к своей Джульетте.

Ты ушла - тихо падал снег,

Под ногами шурша и скрипя,

И звенел твой презрительный смех

Еще долго в моих ушах.

Отшумели давно холода,

Опалилося зноем лето.

Ты пришла и сказала тогда:

"Хочешь, стану твоей Джульеттой!"

Губы не надо дуть

Мы ведь с тобой не дети.

Очень прошу простить,

Но я другую встретил.

НА БУЛЬВАРЕ ГОГОЛЯ

На бульваре Гоголя опадают клены,

Облака над городом день и ночь стоят.

Мальчикам и девочкам, по уши влюбленным,

Дворнички и дождички не дают житья.

На бульваре Гоголя назначал свидания

На скамейке крашеной, пятой от угла.

В голубые сумерки в восемь без пятнадцати

Через каждый вечер ты меня ждала.

Но однажды вечером осенью холодной

Ты сказала: - Больше не приду, прощай!

Что ж, живи, пожалуйста, как тебе угодно,

И кому угодно встречи назначай.

И душа сжимается, и внутри обида.

Что же, до свидания и счастливый путь!

Только уж, пожалуйста, станцию Опалиха

И дорогу Рижскую навсегда забудь.

ЗАДУМАЛ Я ЖЕНИТЬСЯ

Задумал я, братишечки, жениться,

Пошел жену себе искать.

И вот нашел себе красотку,

Годков под восемьдесят пять.

Красотка эта лакомый кусочек,

Невелики ее года,

Из уха сыплется песочек,

Из носа капает вода.

И вот уже идут из загса гости,

Вино, закуска на столе,

Гляжу, а у моей красотки

Одна нога на костыле.

Вам хорошо, братишечки, смеяться,

У вас двуногая жена.

А у моей одна из мяса,

Другая - просто из бревна.

И вот пойдут семейные раздоры,

Жена вас ножкою толкнет,

А уж моя, как дышлом двинет,

Так все печенки отобьет.

Но я пойду в хозяйственную лавку,

Куплю железную пилу.

И как уснет моя красотка,

Так я ей ногу отпилю.

Ну что же я, братишечки, наделал,

Что сам я сдуру натворил,

Ведь я ей вместо деревянной

Живую ногу отпилил.

САМЫЙ СИМПАТИЧНЫЙ

В доме восемь на Тверском бульваре

Ясно было даже детворе,

Что из сто седьмой квартиры парень

Самый симпатичный во дворе.

Тщательно приглаживая челки,

Вздохами тревожа тишину,

Самые красивые девчонки

Сообща вздыхали по нему.

Не играл для них он на гитаре

И не рвал тюльпанов на заре.

Проходил он даже мимо Тани

Самой симпатичной во дворе.

А когда поглядывал на Таню,

Говорил товарищам в саду:

"С Танькою встречаться я не стану

Я себе красившее найду".

И теперь один по свету бродит,

И никто ему не по душе.

Понял он, что лучше Таньки нету,

Только Танька замужем уже.

Снова листья клена на бульваре

Распустились, словно на заре.

Что же ты со счастьем сделал, парень,

Самый симпатичный во дворе?

А ВЕТЕР РВЕТ ЛИСТЬЯ

А ветер рвет листья и гонит куда-то,

А осень все плачет ненастным дождем.

И ждут дембеля, и тоскуют ребята,

Чтоб их побыстрей отпустили домой.

А дома тебя уже не вспоминают,

Забытые письма тоскуют в пыли.

А наших подруг по ночам провожают

Немного постарше тебя пацаны.

Девчонка смеется, глазами сверкая,

Бокал поднимая за тех, кто в пути.

А, выпив до дна, про тебя забывает,

Другого пригрев у себя на груди.

А ты, парень, ждешь неотправленных писем,

Бежишь на КП почтальона встречать.

А он отвечает: "Тебе все не пишут".

И ты в стороне остаешься опять.

Послушай, товарищ, забудь эту драму,

Ведь ты еще молод, и все впереди.

А если случайно ты встретишь ту даму,

Пройди мимо молча и вслед не гляди.

Ведь ты был солдатом и все знал о дружбе,

А тут тебя предали подло и зло.

И думать о ней, значит, просто не нужно,

Она недостойна тебя, вот и все.

В РИТМЕ ДОЖДЯ

Солнца не будет - жди не жди,

Третью неделю льют дожди.

Третью неделю наш маршрут

С доброй погодой врозь.

Словно из мелких, мелких сит,

Третью неделю моросит.

Чтоб не погас у нас костер,

Веток подбрось.

В мокрых палатках спят друзья

Только дежурным спать нельзя.

Сосны качаются в ночи,

Словно орган, гудя.

А у костра ни сесть, ни лечь

Как не устанет дождик сечь!