Что у принца под короной - Галина Полынская

Дружный коллектив ободрал офис буквально в два счета, мусор рассовали по огромным мусорным мешкам и выволокли в коридор. А дальше возникла заминка. Станислав Станиславович настаивал на том, что стены сначала необходимо обклеить газетами, а поверх газет уже лепить обои, а Иловайский с Петюней уверяли предводителя, что таким дедовским способом уже давно никто ничего не делает, что достаточно унавозить клеем стены, хорошенько промазать сами обои и лепить безбоязненно. И будет нам счастье. Конякин сомневался и настаивал на газетах для пущей надежности.

– А давайте позвоним кому-нибудь из компьютерных вселенщиков и спросим, – сказал Иловайский, – раз они такие умные и все знают про ремонт.

Конякин подумал, поправил свой красный платок и потопал к себе в кабинет созваниваться и консультироваться. А мы, пока суть да дело, ринулись в курилку.

– Считаешь, все-таки нужным объезжать и расспрашивать родственников покойных? – Тая щелкнула зажигалкой и уныло поглядела на меня. Что ж, понятно, моя дорогая, вечно обуреваемая ленью подруженька, не желает лишний раз палец о палец ударять, ей надобно, чтобы расследование сразу кончилось, причем кончилось триумфально.

– Я в этом уверена, ездить по адресам придется, я взяла с собой список, сегодня можем навестить кого-нибудь, кто ближе всех к нам находится.

– И к чему такая спешка? – продолжала выражать неудовольствие всем своим видом Матушка Лень.

– Потому что прямо сейчас, вот в эту минуту, нашему убийце может поступать очередной заказ, и кто-то следующий, ни о чем не подозревающий человек, скоро внезапно умрет при невыясненных обстоятельствах!

Моя последняя фраза прозвучала в полнейшей тишине. Я обернулась. Курящие члены нашего доблестного коллектива, позабыв про дымящиеся сигареты, внимали мне с раскрытыми ртами.

– Чего вылупились? – вежливо поинтересовалась Таисия Михайловна. – Статью мы обсуждаем для вашей газеты! Нет, ну все всегда людям прямо знать надо! Сена, накурилась? Идем, нас обои уже заждались.

Переговоры нашего предводителя с главным редактором «Компьютерной вселенной» дали положительные результаты – было принято решение отказаться от лишнего геморроя в виде газет. Некурящие члены коллектива – Тина Олеговна, Макакина, Петюня и сам С.С. уже приступили к раскручиванию рулонов. И мы, наконец-то получили возможность во всей красе улицезреть новые обои, ведь раньше на связку рулонов, заботливо обернутую в плотный полиэтилен никто внимания не обратил – зачем заглядывать в зубы дареному коню, правда? Есть дармовые обойчики и хорошо. Распечатав первый рулон, Станислав Станиславович раскатал его на полу, выпрямился и уставился на бумажную ленту немигающим взором. Остальной коллектив так же впал в столбнячное состояние, отказываясь верить собственным глазам. Обои были, что называется: «радикально черного цвета» с богатыми золотыми и серебряными узорами. В гробовой тишине Конякин прошествовал в свой кабинет, громко чеканя шаг и вскоре понеслись громкие фразы его беседы с главредом «Компьютерной вселенной», отвалившим нам с барского плеча такой неоднозначный подарок.

– Дурдом, – первым обрел дар речи Иловайский.

– Ага, – кивнул Влад. – Останется еще повесить бронзовые люстры, поставить подсвечники с черными свечами и на видное место приколотить портрет графа Дракулы в полный рост.

– А по-моему, для вашей газеты это то, что надо, – усмехнулась Тая. – Зато сразу видать, что тут производство аномальных явлений поставлено на поток, глядишь, в таком интерьере вас чаще озарять начнет. Кстати, после работы можете открывать тут какой-нибудь магический салон типа гадальни, неплохой приработок, между прочим. Стильные обойчики, да и видно, что дорогие, рублей по пятьсот за рулон, если не больше.

Вернулся наш предводитель – возмущенный, со съехавшим набекрень платком, и поведал следующее. Оказывается, эти чудо-обои приобрел для своего недавно отстроенного загородного дома зять главреда. Какую конкретно комнату зять собирался оформить в столь оригинальном стиле, история умалчивает, но его супруга, дочь главреда, поставила вопрос ребром – или она или эти чудовищные обои. Почему их не сдали обратно в магазин, а предпочли сбагрить нам, главред не пояснил.

– Еще он пообещал прислать нам рабочих для восстановления потолка, – закруглился Конякин, и обвел взглядом притихший коллектив. – Что скажете?

А мы даже и не знали, что сказать. Обои лежали на полу и пугали нас своей зловещей красотой. В каком-нибудь магическом салоне или садо-мазо борделе они смотрелись бы великолепно, но редакции газеты…

– По-моему, это похоже на безумие, – подала голос Оксана Макакина. – Можно узнать, где зять их покупал и сохранились ли чеки? Тогда можно было бы сдать их и купить другие.

– А лично мне нравится, – сказал Петюня и встал рядом с Конякиным. – Такой оригинальный колор хорошо отражает направленность нашей газеты.

– Тебе хорошо говорить, – присоединился к дискуссии Влад, – ты сидишь в предбаннике, оклеенном обоями бледно-зеленого, психически здорового цвета, а представь, каково будет всем нам целый день среди этой черноты, серебра и золота. Жуть.

– Давайте-ка приложим полосу к стене и посмотрим, – скомандовал С. С. – Прикладывайте!

Иловайский взял сам рулон, Дима – конец отмотанной полосы и полез на стул, дабы развесить обои сверху донизу. А мы все выстроились полукругом и стали смотреть. Смотрелось, как бы это выразиться… м-м-м-м… слегка апокалиптично.

– Вроде неплохо, – тяжело вздохнул Конякин. Видимо ему очень не хотелось расставаться с дармовыми обоями отличного качества и высокой стоимости.

– Креативно, – поддержал начальство Петюня чинным кивком головы.

Слово Станиславу Станиславовичу понравилось, хотя ни он сам, ни мы его точного значения не знали.

– А, может, все-таки попробуем сдать их в магазин? – пискнула Тина Олеговна.

Конякин вновь удалился в свой кабинет для переговоров с главредом и по возвращению сообщил малоутешительную весть:

– Сдать их не получится, а почему не говорит. Не получится и все тут.

Не успел коллектив погрузиться в тягостную задумчивость, как Иловайский снова выдал идею, он явно пребывал в фазе беспрерывных озарений.

– А вселенщики себе новые обои купили?

Конякин медленно и как-то задумчиво кивнул.

– Ну так давайте с ними поменяемся! Скажем, заберите свое черное гов… Ой, извините! Заберите, скажем, эти обои, а нам свои отдавайте, потому что мы на такое не согласны!

– У них обои из того же загородного дома, – С. С. хмуро, исподлобья смотрел на Иловайского, – и я их видел. Они поросяче-розового цвета. Хозяйка хотела цвета фуксии, а супруг ее разницы не уловил. Ну не знает он разницы между ядовито-розовым и цветом фуксии! Понимаете?!

Я представила наш офис в ядовито-розовых тонах и зажмурилась от страха.

– Тогда уж лучше эти оставить, – тоскливо протянула Макакина.

– Да что вы мучаетесь? – снова вступила Таисия. – Красиво получится, репродукции еще какие-нибудь из дома натаскаете, сувенирчики, и весь издательский дом к вам в редакцию станет, как на экскурсию ходить и завидовать. Все равно у вас на другие денег нет, давайте клеить.

И мы начали клеить.

Глава одиннадцатая

Действовал коллектив споро и слаженно – всем хотелось побыстрее попасть домой и успеть хоть что-нибудь приятного ухватить от выходного дня, и поклейку обоев завершили прямо таки в рекордные сроки – к семи часам вечера.

– Готово! – возвестил Влад, разглаживая последнюю полосу.

Уставшие, но довольные, мы сбились в кучку в центре помещения и огляделись. Интерьер поражал воображение до судорог, до икоты, до желания немедленно принять на грудь граммов пятьдесят настойки валерианы…

– Ничего, – Конякин стащил с головы платок и вытер им лоб, – со временем привыкнем.

– Надо на дверь повесить новую табличку: «Офис аццкого сотоны», – Иловайский сваливал в мусорный пакет все отходы. – Ну или что-нибудь в этом роде. Чтоб уж креатив, так креатив.

– На днях нам сделают потолок, – Конякин медленно расстегивал халат, – и можем возвращаться к работе, я всех оповещу. У всех должны быть готовы все статьи, все материалы! Будем работать в авральном режиме!

– А что-нибудь для интерьера приносить? – поинтересовалась Тина Олеговна.

– Можете приносить, – милостиво разрешил предводитель.

– Надо поглядеть, не завалялись ли у меня где-нибудь дома бронзовые люстры и черные подсвечники, – вздохнул Влад и побрел в конякинский кабинет переодеваться.

Когда мы с Таисой Михалной выкатились на улицу, разразился нешуточный снегопад. Погода располагала к возвращению домой, к принятию горячей ванной и залеганию на диван, но зуд справедливости и желание немедленно хотя бы частично спасти человечество, заставило отправиться не домой, а к метро Киевская, где изволили проживать сестра и приемный сын покойной Одинцовой Эммы Валентиновны, домохозяйки, вдовы известнейшего московского коллекционера и антиквара, умершей в душевой бассейна в январе 2004 года. Путь наш лежал на Большую Дорогомиловскую улицу, дом 36. Таисия сильно жаловалась на усталость опосля непосильных строительных работ и на Большую Дорогомиловскую ехать категорически отказывалась, и только банка коктейля «Ром-кола» смогла примерить ее с жестокой необходимостью тащиться на Киевскую. На этот раз я предусмотрительно прихватила диктофон, решив больше не расставаться с ним никогда, ведь какой чудесный момент был упущен в Борисовке! Целое признание в братоубийстве! Непростительное упущение с нашей детективной стороны.