Чёрная топь - Юрий Нестеренко

— Ты везде ходишь, а я сиди в этой душегубке, — привествовал его Алекс.

— На и не брюзжи, — Сергей протянул ему кулек.

— Классная малина, — оценил Алекс, пока Сергей заводил мотор. Коржухин, сняв руку с руля, тоже выудил из пакета ягоду.

— Знаешь, у меня гипотеза, — сказал хичхайкер, пока машина ехала по улице Лесной — кажется, единственной в городе улице с несоветским названием. — Что, если в Игнатьеве какая-нибудь уникальная болезнь? Ты сам видишь, как здесь мало народу. Большинство умерло. У оставшихся — иммунитет. Но они не покидают город, чтобы инфекция не вырвалась в мир, и не зовут на помощь, чтобы их не упрятали в секретные лаборатории.

— Бодро сказал он, жуя зараженную малину, — прокомментировал Сергей.

— Ну, по правде, я это не всерьез, — признал Алекс. — Так, в порядке гимнастики ума.

— Тренируйся дальше. Не сходится.

— Что не сходится?

— Все не сходится. Во-первых, мало народу на улицах — не значит, что мало в городе. Свет есть, электростанция работает, торф для нее добывается — кто-то это все обеспечивает? Они тут не в землянках живут и не в шкурах ходят. Чтобы поддерживать город в том состоянии, в каком он сейчас, требуется не так уж мало рабочих рук. По- том — с внешним миром они все же общаются. Деньги современные, че- го, правда, про цены не скажешь…

— То есть это у нас они современные деньги берут.

— Нет, на почте мне сдачу дали. Опять-таки — «КАМАЗ», на котором в райцентр ездят…

— Это Сермяга сказал, что на нем ездят.

— Ну мы же его видели. Машина замызганная, но явно на ходу. По-твоему, на ней вокруг города круги нарезают? Кстати, особо не по нарезаешь — бензин кончится. Нет же у них тут нефтяной скважины вместе с заводом по переработке. Газовый баллон на кухне, опять же… Кстати, у нас тоже бензина не шибко много осталось. Сегодняшняя экскурсия — первая и последняя.

Улица Лесная уперлась в глухую дощатую стену, обросшую у ос- нования крапивой; налево, впрочем, уходил некий безымянный проулок, извивавшийся между заборами домов, ни один из которых не выходил сюда фасадом — в лучшем случае задней калиткой. Сергей, однако, смело свернул в этот лаз, и смелость его была вознаграждена, когда минуту спустя машина выехала на асфальт улицы Ленина возле дома номер 28.

К тому времени, как машина остановилась напротив калитки Лыткаревых, Сергей и Алекс бодрыми совместными усилиями приканчивали малину. Они не стали вылезать из машины, прежде чем не завершили это дело; наконец Алекс выудил последнюю ягоду, а Сергей тем временем вытер руки чистой стороной кулька и протянул его Алексу, благо чистое место там еще оставалось. Алекс уже прижал к бумаге липкие от сока пальцы… и вдруг поднял смятый кулек к лицу, расправляя и рассматривая.

— Взгляни, — он протянул кулек Сергею, указывая, куда именно взглянуть.

На краю бумаги были поспешно нацарапаны твердым простым карандашом какие-то каракули. Впрочем, не требовалось навыков эксперта- графолога, чтобы понять, что это — написанное впопыхах слово

— Ай да бабка, — пробормотал Сергей. — Прямо Мата Хари. Конспираторша.

Однако на самом деле ему было не до шуток. Очевидно, у бабки были все основания для конспирации. До сих пор еще можно было объяснять все происходящее в городе случайностями и совпадениями; те- перь это уже не имело смысла. То есть по-прежнему можно было — к примеру, почему бы у бабки не быть старческому психозу? — но смысла не имело. В городе Игнатьеве определенно что-то было. Что-то… страшное. И лучшим подтверждением тому служило демонстративное безразличие игнатьевцев к пришельцам, совершенно нелогичное для людей, которые редко видят незнакомцев. Даже торговцы на рынке стояли, как истуканы, не пытаясь привлечь внимание единственного покупателя. Одни лишь дети отреагировали, как говорится, с детской непосредственностью.

«Игнатьев — не такое место, чтобы из него уезжать.»

Разрушенный мост, мертвый грузовик.

Муха, выползающая из ноздри продавщицы. Черт возьми, ему не показалось! Он это видел!

Жаль, что тогда с ним не было Алекса, который мог бы подтвердить это или опровергнуть. Опровергнуть, конечно же, опровергнуть, что за бред, он же трезвомыслящий человек, а не герой ужастика!

— Вернулись? А мы уж думали, вы уехали.

Они посмотрели направо. У калитки стояла Лида.

— Куда ж мы от вас денемся, — пробормотал Сергей.

— Дорогу искали? — без обиняков спросила Лида.

— Осматривали местные достопримечательности, — ответил Алекс.

— У нас тут особо не на что смотреть. Это же не большой город.

— А вы бы хотели побывать в большом городе, Лида? — забросил крючок Алекс.

— Не знаю… — девушка пожала плечами. — Там все чужое.

— А в Игнатьеве не любят ничего чужого, — подхватил хичхайкер. — Лида, а вы никогда не задумывались, что такая девушка, как вы, делает в таком месте, как это?

Сергей мысленно усмехнулся, услышав эту шаблонную фразу скучающих голливудских ловеласов на вечеринках. Вряд ли Алекс пользовался ей в менее провинциальном обществе — разве что в шутку — но Лида явно слышала этот нехитрый оборот впервые.

— Я здесь живу, — просто ответила она.

— Я в курсе, — улыбнулся Алекс. — Я просто имею в виду — какие у вас здесь перспективы? Вы, к примеру, учитесь или работаете?

— Работаю. Кассиром в клубе. Только там не каждый день кино или танцы.

— Ну вот видите. Тоже мне занятие — раз в три дня сотню билетов продать. Представляю, какие гроши за это платят. И какая карьера вас здесь может ждать? Ну в самом лучшем случае годам к пятидесяти станете заведующей клуба, который, вы уж меня простите, годится только в качестве декорации к фильму о послевоенной деревне. И это — жизнь? А вот поедете в город, поступите в институт — сейчас, знаете, образование снова цениться начинает — устроитесь в хорошую фирму, станете настоящей бизнесвумэн…

— Кем-кем?

— Ну, это «деловая женщина» по-английски. Знаете, Лида, английский все-таки надо выучить. Без него сейчас никуда, точно вам говорю.

— Да мне никуда и не надо, — улыбнулась Лида. — Мне и дома хорошо.

— Понятно. Киндер-кюхель-кирха, — скривился Алекс. — Вы меня извините, Лида, но от подобных феодальных предрассудков надо отходить. Вы наверняка способны на большее.

— Откуда вы знаете, на что я способна… — фраза эта прозвучала не кокетливо, скорее печально. — Вы проходите в дом, что в машине сидеть.

— Там душно и окно не открывается, — решительно возразил Алекс.

— Окно? Надо будет отцу сказать. Вы понимаете, в этой комнате никто не жил после смерти моей матери.