Мама на Рождество - Нора Робертс

— О, — Мак повесил свою куртку поверх ее, пока она шла на кухню, чтобы сделать кофе. — Видимо, именно поэтому ты так разозлилась из-за Хэнка младшего.

— Возможно. Правда, мои родители не столько не одобряли моего решения, сколько оно ошеломило их. Мы гораздо лучше ладим, когда живем на расстоянии друг от друга, — она оглянулась на него. — Наверное, именно поэтому я восхищаюсь тобой.

Он оторвал взгляд от музыкальной шкатулки из палисандрового дерева и посмотрел на нее.

— Мной?

— Твоим вниманием и заботой о своих детях, обо всей своей семье. Это так надежно, так естественно, — отбросив назад волосы, она открыла упаковку печенья и стала выкладывать его на тарелку. — Не каждый может или хочет тратить столько сил и внимания на семью. Не каждый умеет так любить, — она улыбнулась. — Ну вот, я смутила тебя.

— Нет. Да, — признался он, взяв печенье. — Ты не спрашивала об их матери, — когда она ничего не ответила, Мак решил рассказать ей все. — Я почти закончил колледж, когда встретил ее. Она работала секретарем в офисе моего отца. Она была красивой. Потрясающе красивой, просто сногсшибательной. Мы сходили на свидание пару раз, переспали, она забеременела.

Тон, которым он рассказывал это, заставил Нелл взглянуть на него. Мак покусывал печенье, в его голосе звучала горечь.

— Я знаю, что это звучит так, будто она сама во всем виновата. Я был молод, но достаточно взрослый для того, чтобы знать, что делаю, чтобы чувствовать ответственность.

Он всегда серьезно относился к своим обязанностям, подумала Нелл, и всегда будет. С первого взгляда на него становится ясно, что он надежный человек.

— Ты ничего не сказал о любви.

— Не сказал, — он не произносил таких слов впустую. — Она мне нравилась, как и я ей. По крайней мере, думал, что нравлюсь. Но я не знал, что она лгала, когда говорила, что принимает противозачаточные таблетки. Когда я женился на ней, то узнал, что она просто хотела “выскочить замуж за сына босса”. Это ее слова, — добавил он. — Так Энджи хотела улучшить свою жизнь.

Его удивило то, что даже сейчас, спустя столько лет, его гордость и сердце задевало то, как безжалостно его использовали.

— Короче говоря, — продолжил Мак тем же самым невыразительным тоном, — оказалось, что она не рассчитывала на близнецов и на то, что материнство — такое сложно дело. И, спустя примерно месяц после рождения мальчиков, она очистила мой банковский счет и бросила нас.

— Мне очень жаль, Мак, — прошептала Нелл. Ей хотелось бы подобрать слова и сделать что-нибудь, чтобы из его глаз исчезло это холодное, бесстрастное выражение. — Должно быть, ты ужасно переживал.

— Могло быть и хуже, — его глаза на мгновение встретились со взглядом Нелл, прежде чем он снова отвернулся. — Я мог бы полюбить ее. Однажды она позвонила мне, сказала, что хочет, чтобы я оплатил счета за развод. В обмен на это я мог спокойно забрать себе детей. Спокойно забрать их себе, — повторил он. — Как будто они были вещью. Я согласился на это. Конец истории.

— Разве? — Нелл приблизилась к нему и взяла его за руки. — Даже если ты не любил ее, она сделала тебе больно.

Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, успокоить, утешить. Она видела, как изменилось выражение его глаз, как из них ушла боль. История, которую он рассказал ей, многое объясняла. Как и выражение его лица, пока он говорил. Он был разочаровавшимся, опустошенным. Вместо того чтобы сдаться или обратиться за помощью к родителям, он забрал сыновей и стал жить с ними. Стал жить для них.

— Она не заслуживала ни тебя, ни мальчиков.

— Это было не трудно, — он не мог отвести от нее глаз. Не столько сочувствие, сколько простое понимание тянуло его к ней. — Дети — это лучшая часть меня. Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я принес себя в жертву.

— Это и не прозвучало так, — ее сердце растаяло, когда она обняла его. Она лишь хотела утешить его. Но внутри нее шевельнулось что-то еще. — Ты ясно дал понять, что любишь их. Так трогательно слышать, как мужчина говорит о детях, как о подарке. И осознавать, что он говорит искренне.

Он обнимал ее и не знал, как это получилось. Держать ее в объятиях казалось так легко, так естественно.

— Когда получаешь важный подарок, следует обращаться с ним очень осторожно, — в его голосе звучала смесь самых разных эмоций. Его дети. Она. То, как она смотрела на него, как изгибались ее губы. Он поднял руку, чтобы погладить ее по волосам, прежде чем отстраниться. — Мне пора уходить.

— Останься, — было так легко и естественно предложить ему остаться. Так легко нуждаться в его присутствии. — Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты остался. Ты знаешь, что я хочу тебя.

Он не мог отвести взгляд от ее лица, и желание обладать ею было больше, чем он мог представить.

— Это может все усложнить, Нелл.

— Мне все равно, — выдохнула она. — Сейчас у меня нет даже гордости. Займись со мной любовью, Мак, — она наклонила его голову и прижалась губами к его губам. — Просто люби меня этой ночью.

Он не мог устоять. Он мечтал об этом с момента их первой встречи. Она была сама нежность. А он так долго обходился без удовольствия, которое может доставить женщина.

Сейчас, когда ее губы целовали его, а руки скользили по его телу, она была всем, чего он хотел.

Он никогда не считал себя романтиком. Наверное, такая женщина, как Нелл, предпочла бы зажженные свечи, красивую музыку, приятный аромат в воздухе. Но сейчас для этого было уже поздно. Он не мог сделать ничего, кроме как поднять ее на руки и отнести в спальню.

Мак включил свет, и его собственное напряжение исчезло, когда он увидел волнение, отражавшееся в ее глазах.

— Я столько мечтал об этом, — признался он. — Я хочу видеть тебя каждую минуту, когда буду прикасаться к тебе. Я хочу видеть тебя.

— Хорошо, — она посмотрела на него, и его улыбка немного успокоила ее. — Потому что я тоже хочу тебя видеть.

Он положил ее на кровать и лег рядом, поглаживая ее по волосам, лаская ее плечи. Затем склонил голову, чтобы поцеловать ее.

Это было так легко, словно они делили ночи в одной постели уже не первый год. Это было так волнительно, будто они оба были невинными, словно дети.

Прикосновение, вкус, неторопливость, желание. Шепот, тихий и протяжный вздох. Его руки не были торопливыми, они доставляли удовольствие, лаская ее всю, расстегивая пуговицы, останавливаясь, чтобы погладить ее тело.

Ее кожа трепетала под его ласками, словно обожженная. Пульс бился со скоростью сто ударов в минуту, ускоряясь еще больше под его пальцами и языком. Ее руки дрожали, а смех, перешедший в стон оборвался, когда она, наконец, дотронулась до его обнаженной плоти.