Тройка без тройки - Владимир Длугач

Толя сейчас же заметил Наташу и бросился к ней навстречу.

— Понимаешь, два часа искала пуговицы. Все сверху вниз облазила… — сразу же начала оправдываться девочка.

Но Толя взял ее за руку и потащил за собой к прилавку.

— Вам что? — обратилась к нему молоденькая продавщица в синем халатике с белым кружевным воротничком.

— Мне что-нибудь спортивное, — ответил Толя. — Нам нужно для школы… Марш какой-нибудь. Чтобы спортсмены могли под него выходить… И уходить.

Продавщица повернулась к шкафу, вынула оттуда пластинку и поставила на диск проигрывателя.

Бодрый марш перекрыл все магазинные звуки. Толя вопросительно посмотрел на Наташу:

— По-моему, это то, что надо?

— Именно то! — категорически определила девочка.

С такой же решительностью Наташа отобрала еще несколько пластинок. Толя, не споря, попросил продавщицу выписать чек, заплатил в кассу и забрал покупку.

Из ГУМа они вышли на залитую солнцем, просторную Красную площадь.

— Ты куда сейчас? — спросил Толя.

— Ты знаешь, у меня есть немного свободного времени…

— Тогда погуляем, — предложил Толя.

— Посмотри, как красиво, — сказала вдруг Наташа, указывая на красные кремлевские стены, на фоне которых ярко выделялась зелень деревьев. — Правда, замечательное сочетание красок?

— Чудесное, — согласился Толя. — А когда-то здесь стояли деревянные стены. Они горели, наверное, раз двадцать.

— Ну уж — двадцать, — усомнилась Наташа. — Ты скажешь!

— Нет, на самом деле. Мы изучали в историческом кружке. А эти стены построил Иван Третий. Тот, который…

— Я знаю, — прервала его Наташа. И чтобы прекратить дальнейшие экскурсы в историю, по которой у нее вот уже три четверти подряд были тройки, спросила: — Да, совсем забыла… Ты говорил с Александром Сергеевичем?

— Он заболел. Но как только выздоровеет, я сейчас же с ним поговорю… А храм Василия Блаженного построили Барма и Постник. Царь Иван Грозный выколол им глаза, чтобы они не могли сделать второго такого… Красивый он, правда?

Наташа прежде не замечала всего праздничного великолепия храма. Но сейчас в лучах яркого весеннего солнца он вдруг показался ей сказочно красивым. Ей хотелось сказать что-нибудь значительное, но, как на грех, не находилось ни одного подходящего слова. И она просто сказала:

— Да!

Они перешли мост и свернули на набережную.

Наташа украдкой взглянула на мальчика. Худое лицо, волосы темные, зачесанные назад, загорелая шея… Ничего особенного… Но в нем наряду с подтянутостью и спокойной выдержкой спортсмена было что-то такое, что никак не могла определить Наташа, но что выделяло его из всех мальчиков, которых она видела до сих пор.

— Ты вот такой спортсмен, а сам… Сам любишь историю, — сказала она не то радостно, не то удивленно.

— Я буду историком. Обязательно!..

— Фу! Сидеть в архивах… Архивная крыса… Мы ходили на экскурсию в Исторический музей. Там только старушки работают.

— Ничего ты не знаешь… История — самая интересная из всех наук!

— Как же ты будешь сидеть в кабинете, изучать, скажем, разные феодальные распри, когда тебе надо бежать на тренировку?

— Это можно совмещать. Одно другому не помешает…

Они проходили мимо гранитной лестницы, ведущей к реке. Толя спросил:

— Спустимся?

Наташа кивнула головой.

Они побежали вниз. Вдруг уже на последней ступеньке девочка споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась за руку Толи. Так, держась за руки, они прошли к самой воде. Вода лениво плескалась у их ног — недавно прошел вверх по течению катер и оставил после себя волну.

Река здесь была закована в гранит. По набережным проносились автомобили, автобусы, двигались пешеходы. Наташа и Толя не видели всего этого. Им казалось, что вот-вот у их ног в воде заквакают лягушки, защелкают над головами птицы, из-под камня пробьется прибрежная трава…

— Хорошо пахнет водой, — сказал Толя.

По реке, рассекая носом воду, плыла длинная узкая лодка. Восемь девушек, все в красных майках, одновременно опускали в воду весла, потом относили их по воздуху назад, и тогда мокрые весла весело блестели на солнце. За рулем сидел мужчина в белом. Он что-то говорил в рупор девушкам, но слов не было слышно…

— Мне нравится, когда девочки занимаются спортом, — сказал Толя.

— Да? — вздохнув, спросила Наташа и выдернула свою руку из Толиной.

— Да. Вот Рая — молодец. И в баскетбол хорошо играет, и в волейбол. Гребет, прыгает, на коньках бегает… А ты?

— Я ничего не умею, — упавшим голосом созналась девочка.

Настроение у нее испортилось. Все было хорошо, даже чудесно, и так сразу стало плохо.

Но, словно угадав мрачные Наташины мысли, Толя безразличным тоном сказал:

— Но мне Рая не нравится. Она какая-то…

— Какая же? — подавшись вперед, живо спросила Наташа.

— Какая-то она не такая… — смущенно начал Толя и замолчал.

Молчала и Наташа. Они вдруг решительно потеряли нить, на которой держался их разговор. Молчали несколько минут, и это молчание грозило затянуться до бесконечности.

— Ты знаешь, Наташа… — вдруг заговорил Толя и не докончил. А потом неожиданно спросил: — Ты любишь ездить на пароходе?

— Очень! Мы в прошлом году весь мамин отпуск провели на Волге. Доехали до Астрахани…

— Да? На Волге?.. Там много арбузов…

— Много.

— И воблы.

— И воблы. Сушеной и вяленой.

— Вяленой я никогда не пробовал.

Спасительная тема была полностью исчерпана, и они снова замолчали. Легкий ветерок подул с реки. Толя перешел на надветренную сторону и загородил собой Наташу. Потом сказал:

— На канале шестнадцать шлюзов.

— Не семнадцать?

— Нет, шестнадцать… Наташа, ты знаешь, что такое баттерфляй?

— Нет…

— Это способ плавания… Тебе еще не надо идти?

— Куда идти?

— Домой.

— Нет, успею.

— Наташа, ты умеешь бросать бабочки?

— Ловить, — поправила его Наташа.

— Нет, бросать. Вот смотри…

Он нагнулся, поднял небольшой плоский камешек и, широко размахнувшись, бросил его низко над водой. Камешек несколько раз подпрыгнул и затем уже погрузился в воду.

— Правда, совсем как бабочка, — удивилась Наташа.

— Прошлым летом я доводил до десяти прыжков, — гордо заметил Толя.

— Дай-ка я попробую.

— Нужен плоский камешек. — Толя нагнулся, поднял с земли камешек и передал его Наташе. — Вот такой.

Девочка размахнулась и бросила камень. Но он булькнул и тут же ушел под воду.

— Не получилось, — с огорчением произнесла Наташа. — Ты меня научишь?

— Обязательно, — с радостью отозвался мальчик. — Только не здесь… Мы поедем с тобой в Серебряный Бор, там чудесный берег…

Надвигался вечер, надо было возвращаться домой.

До метро они дошли незаметно — всю дорогу Толя рассказывал о значении, которое имели в древней Руси реки. В метро было не до разговоров. Потом Толя проводил Наташу до Грибного переулка. На углу они остановились.

— Мне сюда, — сказала Наташа.

— Я знаю, — ответил Толя. — Мы ведь были у вас… Давай, я тебя провожу до дому.

Теперь они уже шли вдоль забора дома № 5. Вдруг прямо перед ними, перепрыгнув через забор, очутился Вася. Поглядел оторопело и сказал:

— Вы?

Потом подозрительно посмотрел на Толю.

— Ты чего здесь у нас делаешь?

— Ничего, — ответил Толя. — Я пойду, Наташа.

— Иди, — ответила девочка просто.

— Будь здоров, Вася! — сказал дружелюбно Толя, сразу повернулся и быстро зашагал по улице.

Вася поглядел ему вслед и, усмехнувшись, сказал Наташе:

— Извините, помешал!..

— Дурак ты, Вася! — рассмеялась девочка.

Вася отвернулся, потом подпрыгнул и схватился руками за верх забора.

— Постой, Вася, — крикнула ему Наташа.

Сидя на заборе, он повернул голову и посмотрел вниз:

— Чего еще?

— Вася, ты знаешь, кто такие Постник и Барма?

— Кто, кто? — заинтересовался Вася. Он подтянулся на руках, перекинул ногу и уселся на заборе. — Как ты говоришь? Постник и Барма?.. Спортсмены это или кто?

— Ничего ты, Вася, не знаешь…

— Наших спортсменов я всех знаю, а иностранных вовсе не обязан знать, — окончательно рассердился Вася и спрыгнул во двор.

Трое на скамейке

Фабричный автобус мчался по шоссе, обгоняя грузовые и легковые машины. Сегодня на кондитерской фабрике выходной день, и команда фабричных футболистов выезжала в подшефный колхоз. Встреча закончилась вничью. И то хорошо: в колхозе была дружная и сильная команда.

Ипполит сидел у открытого окна. Ветер трепал его волосы, в лицо била мелкая дорожная пыль. Он то и дело поправлял рукой волосы, носовым платком протирал глаза и, не отрываясь, продолжал смотреть в окно. Вдали уже была видна Москва. Из заводских труб плыли в небо легкие струйки дыма, повсюду тянулись провода высоковольтных передач, темнели громады домов…