Искра в аметисте (СИ) - Глинина Оксана

— Зачем ты сюда явился, лекарь? — зло спросил лорд Савр моего батюшку. — И лучше тебе быть красноречивее, иначе моя зверушка твоей дочурке располосует горло.

Когти нетерпеливой Зузанны впились мне в шею.

— Ай! — не удержалась я от восклицания. — Не усердствуй так!

— Что поделать? — прошипела мне в лицо упырица. — Это самый быстрый способ разговорить твоего папашу!

Их ждало жестокое разочарование. Подозреваю, что батюшка так рано не раскроется. Лужа вытекшей из собственной дочери крови, вряд ли станет для него поводом поболтать начистоту. Так что Зузанне придется попотеть, отделяя мою голову от плеч.

Уф! Ну и гадость же лезет в голову! Не самые радушный исход!

— Ми-лорд, — еле проговорил батюшка, — я право… не понимаю о чем идет речь…

У меня защемило сердце, как можно было так истязать человека? И сколько людей, провинившихся лишь тем, что им не посчастливилось заехать на земли Савра, сложило свои головы в этих подземельях.

— Ты жалок, лекарь! Говори, ты ведь специально притащил сюда девчонку с таким ценным даром — знал, что такая как она ценится на вес золота — настоящее сокровище среди прячущихся во тьме.

— Моя д-дочь до сих пор п-проживала в Обители… — лепетал испуганный лекарь Раске, — по достижении ею б-брачного возраста я решил з-забрать ее, чтобы она помогала мне в работе… п-поверьте, милорд, я преследовал с-сугубо интересы семьи и своего наследия…

— Врешь! — взревел лорд Савр. — Ты думаешь, что один такой умный — явишься сюда и подсунешь мне свою девицу в качестве товара. Откуда ты унюхал про то, что мы ищем девушек?

— Но я… правда, ничего не понимаю…

— Ничего, говоришь? — боров схватил батюшку громадной пятерней за лицо и стал орать на него. — А на тайных тропах Сауросского леса вы как оказались?

— Так заблудились же! — это уже я не выдержала, уж больно когти Зузанны сдавили шею, словно ножницы натянутую нить.

6.3

— Заткнись! Тебе слово не давали…

— Подожди, Зузя, — жирный хряк почесал подбородок, самодовольно улыбаясь, меряя тяжелыми шагами каменный пол пыточной.

— Хозяин, не стоит…

Савр поднял жирный палец и ткнул им в воздух:

— В последний раз ты раскрыла пасть без моего дозволения, Зузя! — захрипел хозяин нежити и вновь повернулся к отцу. — Чего тут больше: наглости или глупости? Ты думал, что сюда явится сама Хозяйка, на зов чистой крови жертвы? Ты хотел поклониться ей в ноги, принеся в ценный дар свою дочурку, чтобы она благословила тебя, как нас? Глупец, какой же ты болван, если решил такой жалкой подачкой разжалобить Королеву…

Он подошел впритык, приблизившись своей ухмыляющейся харей к окровавленной маске, бывшей когда-то лицом Сарфа.

— Хочешь знать, какую цену заплатил я в ее подземных чертогах, чтобы получить могущество?

Не знаю, так ли уж хотелось батюшке знать правду, но, приняв его молчание за согласие, лорд Савр воодушевился.

— Я отдал ей душу, отринув свою человечность, а она мне дала силу, подарив такую мощь, о которой я мог только мечтать.

Вот тут стало очень интересно, даже когти Зузанны не мешали слушать столь захватывающий рассказ самодовольного идиота. Чью именно мощь получил лорд Савр даже гадать не приходилось. Он, поди, обернулся в кабанью шкуру, перелившись через пень. Старая, как мир, ворожба. Только вот кто-то же надоумил его на это. Убедил, что это его выбор, несущий лишь благо.

— На охоте, я сбил кабана, но тот, шельмец, вспорол мня, как мешок с зерном, — хозяин дома лелеял эти воспоминания, как свое сокровище, — оставалось мне совсем немного. Мучимый внутренним жаром, я чувствовал, как из меня вытекают последние остатки духа. Был я в ту пору еще молод, и жажда жизни была особенно велика. Вот тут-то и явилась она…

Я даже подалась вперед, что там говорить, даже Зузя и та отвлеклась — завороженно глядела на распалившегося борова, заслушавшись рассказом.

— Покровительница смерти. Та, которую предали и чье имя стерли из вековых манускриптов. Гильтине во плоти. О, да! Она была прекрасна… незабываема в своей тьме и подарила мне вторую жизнь!

— Не человеком! — сама не ожидала, но слова сами неожиданно вырвались, будто бы губы мои и язык стали жить отдельной жизнью.

— Заткнись! — взревел лорд, кабанея на глазах. — Кто тебя спрашивает, холопка! Я только потом осознал, что до этого и не жил вовсе!

— А как же Зузя?! Ей вы тоже так рьяно желали вечной жизни?

— С Зузанной произошло несчастье, — кисло заметил лорд, слегка поумерив свой свинячий пыл. — Эдг перестарался!

— Но… она же ваша дочь! — я пришла в неописуемый ужас. Не знаю, как там батюшка, а мне захотелось все здесь сравнять с землей вместе с обитателями.

— И что? Мой сын не знал об этом, да и зачем еще кому-то знать о грехах в наших семейных делах. К тому же, она с рождения была убогой, а заполучив силу сумеречницы, даже поумнела…

— Зачем… вам все это? — из моих глаз полились слезы. — Это так ужасно…

Теплые струйки крови потекли мне на грудь, все же Зузанна перестаралась.

— Зузя, нет! — окрик хозяина остановил упырицу, ее учащенное дыхание обжигало мне шею. — Она нам еще пригодится для обряда.

— Видите ли, — обратился он к моему отцу. — Нам нужна достойная мать для будущих наследников. Моя невестка — это окончательно выжившая из ума, бесплодная, пыльная курица..

— Что же вы сосватали такую своему ненаглядному сынку? — в который раз уже убедилась — мой язык явно жил своею жизнью и ему не терпелось укоротить мою и без того недлинную жизнь.

— Потому что ее матушка обещалась нам помочь в одном немаловажном деле! — довольно прохрюкал лорд.

— Леди Турла мать Этелы?!

— Конечно, моя дорогая! — зашелся от смеха лорд свин. — Лекарь, твоя дочь до такой степени наивна, что вызывает умиление. Из нее получится прекрасная жертва!

— К-какая? — собравшись с силами, подал голос батюшка.

— По воле повелительницы смерти, девчонка возляжет на алтарь и примет мучительную смерть. И чем дольше она будет умирать, тем выше будет благодать. Этела получит возможность зачать от моего сына наследника, а я от ее матушки — деньги для своей повелительницы и безусловную власть на латгельских землях.

Мое сознание повисло над краем пустоты, когда я увидела, как в пляшущих отблесках факелов тень моего отца стала расползаться по каменным плитам, просачиваясь в щели, прижимаясь к темным углам. Я захлебнулась собственным криком, впервые обрадовавшись, что мои связки так вовремя подвели меня.

— Ну, лекарь, теперь твой черед рассказывать!

— Мне нечего рассказывать, — просипел батюшка обессиленным голосом, — ведь вы и так многое поведали. Только скажите, неужели Гильтине завладела телом человека?

Свин хмыкнул. А мечущаяся тень приблизилась ко мне.

— О, да! Моя повелительница обладает земной ипостасью, но очень скоро она воссоединится со своей истинной силой! И получит законную власть в подлунном мире. Ей только нужно питаться силой юных дев, как и нам всем…

Тень выросла из-за моего плеча и прошептала на ухо:

— Вот и пришла пора распуститься огненному цветку в твоем сердце, Гинта

6.4

— Ты не должна ничего боятся! — заключил батюшка в конце своих пояснений.

А у меня в голове — полная каша. Все, сказанное лордом Сарфом, едва прорывалось сквозь пелену тупого оцепенения. Зато страх заполнил всю душу до основания. Это раньше головокружительные авантюры казались чем-то невероятно интересным, познавательным, затерянным в мечтах и снах, но на деле для меня все оказалось слишком: слишком опасно, слишком грязно, слишком жестоко. Правда, мне за всю мою короткую жизнь хватило этого всего с гаком.

Эта поездка с отцом была последней надеждой на сближение. Именно последней.

Невозможно заставить камни говорить, лед пылать огнем, а реку течь в обратную сторону, так моего отца невозможно было заставить полюбить. Ну, или хотя бы, проникнуться симпатией. Для служителя Брексты не существует любви и привязанности вовсе. Что там нам на занятиях говорили? Любят лишь одну единственную? Я, наивная, решила, что Вардас меня любит, а он выполнял приказ и следовал долгу. Питала надежду, что хоть с батюшкой мы найдем общий язык, но все тщетно. Сейчас я для него — всего лишь средство достижения цели.