Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

— Предлагаю считать митинг закрытым, отклчите микрофон депутатке Кузнецовой! — перебила я Полину. — Давай лучше обдумаем наши дальнейшие действия

— А чего тут думать? — удивилась Полина. — Топаем прямиком в замок и просим приюта!

— Думаешь, нас пустят?

— А что они, звери, что ли? Мы как начнем колоратурно гнусавить, нас куда угодно пустят, только чтоб заткнулись! Да что им, жалко места!

Я была настроена не так оптимистично. Влупят нам по стреле промеж глаз — вот и весь разговор. Вообще, ситуация все больше напоминала мне компьютерную игру, разработанную для тихих пациентов Кащенко в награду за примерное поведение. Проведешь двух дурочек через лабиринт — заработаешь компот к обеду, доведешь целыми до замка — вот тебе дополнительная подушка… Эх, нам бы тетку Розусюда, она у нас историк, рассказала бы, что к чему в четырнадцатом веке. Интересно, у Высших Сил практикуется такая вещь, как «звонок другу»?..

— Так, Миха! — Полина сосредоточенно упрятывала кроссовки под камень. — Я понимаю, у всех свои маленькие слабости, то, се, розовое белье с крокодильчиками, синяя губная помада, постоянный откат в нирвану, когда надо активно шевелить всем организмом… Я не против, боевые действия пока не начинались. Но, если тебе припрет отклеить ласты в столбняк в то время, как какой-нибудь раздолбай захочет снести мне башню, так и знай — я тебя и после кончины не оставлю. Буду являться привидением в белых тапках, пока не запросишь пощады!

Я кивнула. Чересчур активную и энергичную Полину, разумеется, должно было раздражать мое постоянное «зависание». В самом деле, пора было менять тактику. Как любит повторять тетка Ида — «я, же не дома»!

Замок, а точнее кривоватую башенку, облепленную кучей хозяйственных построек и обнесенную аккуратным каменным заборчиком, мы нашли не сразу. Даже у бывалой Полли при слове «замок» не возникало никаких ассоциаций, схожих с тем, что мы увидели. Ну в самом деле — заборчик при желании можно перемахнуть с одного прыжка, крыша башни по-деревенски крыта соломой и какой-то очень бракованной черепицей… Нет, я, конечно, понимаю — люди обустраиваются, переезд вообще хуже двух пожаров, но Готфрид-то, Готфрид! Не успел еще обжиться на новом месте, а туда же — жениться приспичило. Хотя, если учитывать дядькин возраст, может быть, он боялся вползти на собственную свадьбу в элегантном гробике?

Полина протопала к воротам и взялась за кольцо.

— Чего-то я боюсь…— начала она.

— Вот и верно, пойдем отсюда, пока нам не напинали!

— Стучать боюсь! У них кольцо еле приверчено — на одних молитвах плотника держится! Ну да ладно…

Бум! Бум! Хрясь! Полина задумчиво повертела в руках выдранное из ворот кольцо.

— Здравствуй, Россия-мама, узнаю тебя, родная… А колечко-то тяжеленькое, пригодится, значит! — И Полина быстро запихала трофей в карман необъятных штанов.

Я впадала в оцепенение. А Полли, ничего не боясь, принялась еще и ногами в ворота долбить:

— Эй, вы, храпуны! Что притаились, как последний рубль в кошельке? Открывай двум бедным несчастным замученным путникам, из последних сил стучащим в эти дубовые ворота, чтоб тому, кто их ваял, всю жизнь ламбаду вприсядку выделывать!

Наконец ворота заскрипели и приоткрылись. На свет, или, как говорила Полина, на тьму божью явилась бойкая бабулька в ночной рубашке и с деревянным колом наперевес.

— И чтой-то за злыдней окаянных ни свет ни заря к нам принесло? — поинтересовалась она, размахивая колом круче, чем былинный витязь булавой. — Умордовали уже меня, ей-богу, и норовят ведь ночью припереться, чтоб вам! Кольцо раз двадцать отрывали… О, теперь и покрали железяку чертову! Ну, чего стоите как Ваньки на ярмарке, чего надо?

— Э, мэ-э…— заблеяла я, но Полина мощным движением отодвинула меня за кулисы.

— Значит так, бабушка, хай тебе и ре туда же, то бишь бог в помощь, Билл Гейтс в умирающие родственники. Мы, это, бедные несчастные путники, мимо проходили, дайте водички попить, а то так кушать хочется, что и переночевать негде. Я вот скоморохом подрабатываю, дружок мой — студент, богослов, монахом по совместительству… В общем, пустите!

Бабка вздохнула и поудобнее перехватила кол:

— Ох, если бы не барский приказ пускать всякую голь приблудную, без разговора пообломала бы вам хребтины… Заходите, да место свое знайте! В дом даже и не думайте лапти свои грязные навострить, пойдете, когда барин сам позовет. Песен никаких не выть, на пол не харкать, сопли об забор не вытирать, и упаси господь кого по нужде в сад выйти!

Даже Полли ошалела от такого напора, а у меня появилось смутное подозрение, что мы попали на какой-то праздник жизни, где рискуем оказаться явно лишними. Бабулин монолог был по ходу дела тщательно отрепетирован и повторялся уже много раз…

Подгоняемые бабулькой, мы вошли внутрь и огляделись. То есть попытались оглядеться… Бабка живо отбила у нас всяческую любознательность и естественное желание ознакомиться с местными достопримечательностями. Деликатно хватив колом по нашим задницам, бабуля прикрикнула:

— Чевстали, зенки растопырили, как моя свекруха на смотринах! Вперед шагай, не спотыкайся!

Ей-богу, не хватало только «шнель, шнель, русише швайне!». Мы с Полиной, почесываясь, дружно затопали за бабкой.

Боевая пенсионерка привела нас к какому-то маленькому домику, из которого, несмотря на поздний час, раздавалось пьяное кваканье.

— Опять ужрались, волки позорные! — пробормотала бабка. — Итьдостали хуже горькой редьки! Ну щас я им покажу…

Открыв дверь ногой не хуже какой-нибудь подружки Джеймса Бонда, бабка завопила:

— Пошли вон, скоты гугнивые! Третью неделю бражку жрете, проку от вас ни хрена, козлы поддатые! Ща дрынишшем по спинишшам!

Бабулю здесь явно знали. Знали и ее кол, то бишь «дрынишше». Поэтому, когда-из домика без разговоров тихо и слаженно выкатились штуки четыре в каку пьяных скомороха, мы глянули на бабусю уважительно и с опаской. Пнув напоследок замешкавшегося последнего, бабка распахнула дверь пошире:

— Заходите, да не вздумайте нажраться, у меня разговор короток!

— Дрынишшем по спинишшам! — отрапортовали мы с Полинкой.

— Тоточки! Завтра пойдете к барину, да упаси вас бог без очереди пролезть! — И бабка резво укатилась.

— Класс! — выдохнула Полина. — Супер! Это вам не в тапки наплевать! Круче ее только моя преподавалка по общей анатомии — она студентов, которые начинают валиться на экзамене, учебными костями лупит…

Я поддержала:

— У нас есть препод, который, когда заводится, бычки о зачетки тушит, но чтобы так… Слушай, тебе не кажется, что мы опять во что-то влипли, причем, если не узнаем куда, будем очень бледно выглядеть?

— Ага! — кивнула Полина. — «Это не есть хорошо, и хорошо бы нам это не есть», как выражается моя двоюродная тетка. Я гляжу, тут скоморохов больше, чем у моего Васьки прыщей на морде. Может, тут праздник какой-то? Карнавал? Они что, уже тогда начали отмечать Вальпургиеву ночь?

— Может, спросим у кого? — неуверенно предложила я.

— У кого? — хмыкнула Полина. — У бабули с колом? Она тебе ответит — азбукой Морзе по ребрам! Давай лучше спать ляжем, сама знаешь — утро вечера…

Тут-то мы вспомнили о том, что так и не удосужились ознакомиться с окружающей обстановкой. В принципе, знакомиться было особо не с чем — мы очутились в столь любимой моей бабулей курной избушке с минимумом мебели и максимумом выпивки (судя по стоявшему в комнате запаху). Полина нашарила на столе что-то сальное в плошке и с третьей попытки сообразила, как пользоваться огнивом…

М-да, похоже, братцы-бухарики жившие и пившие тут до нас, умудрились пропить не только обои, но и тараканов. Избапоражала полным отсутствием мебели, кроме пары вонявших спиртом бочонков и разбитого глиняного кувшина. На полу, правда, валялись какие-то тряпки, но их, видимо, пропить было уже невозможно. Вряд ли они сошли бы даже за половую тряпку — после них полы пришлось бы скипидаром отмывать.

Миха сразу скисла. Я как глянула на ее личико, так это сразу поняла. Хоть простоквашу сцеживай… Ох, помру я с девахи!

Поскольку Мишка явно намеревалась гнать новую волну слез и соплей, я решила заняться делом и немного обустроить нашу ночлежку. Помнится, у входа я видала хороший стог сена…

Стог и впрямь оказался хорошим, большим, свеженьким. Если не считать наших бывших товарищей по ночлежке, вольготно в нем расположившихся, все было вообще супер-дупер. Ну, поскольку братки были в той ситуации, когда Юпитеру больше не наливают, я не боялась их особо потревожить. Вломившись в самую середину стога, я принялась резво отгребать сено…

— Говорю тебе, его надо убить!

Я так и села, стараясь притвориться тонкой соломенной былкой. Ну, в крайнем случае, пятой букашкой… Блин, полжизни! Хорошо хоть у меня мочевой пузырь крепкий… Что это? Неужели кого-то из братков-храпунков пришла проведать сестрица Белая Горячка?