Криминальные сенсации (Часть 1) - Гюнтер Продьоль

Итак, цепь ужасных преступлений была выявлена, и кошмар, висевший над людьми, рассеялся. Однако пока царила полная неясность в отношении мотивов преступлений. Материальные или политические причины отпадали сразу. Был ли Матушка душевнобольным? Когда его спрашивали о том, что было поводом к совершению преступления, он возбужденно вскакивал, бросался на пол и, всхлипывая, бормотал сдавленным голосом:

— Мир, услышь меня; мир, пойми; мир, знай: я, Сильвестер Матушка, преступник, самый грешный человек.

Когда проводившие допрос служащие энергично призывали его к порядку, он тут же вставал, виновато улыбался и говорил:

— Простите, пожалуйста. Я знаю, что должен умереть. Я даже хочу этого. Но дайте мне еще несколько дней отсрочки, тогда я все скажу. И пожалуйста, верните мне статуэтку, которую у меня отобрали при аресте…

Матушка воспитывался в строгих религиозных традициях. Он должен был стать священником, но его исключили из семинарии, так как поймали во время посещения борделя. Между двумя этими полюсами, видимо, и следует искать действительные, до сих пор не выясненные до конца мотивы его преступлений. Сам Матушка сказал, когда ему наконец вернули небольшую статуэтку святого Антония Падуанского, которую он постоянно носил с собой как талисман:

— На рождество 1930 года я был на торжественной мессе в своем родном городе. Я подарил церкви прекрасные ясли работы скульптора Бартолотти. Они стоили четыреста шиллингов. Когда я увидел, какую радость они доставили людям, в том числе и тем, кто обычно не ходил в церковь, я захотел их всех, неверующих и сомневающихся, обратить в веру в господа. Я чувствовал себя призванным к этому, но знал, что смогу достигнуть этого только в том случае, если заставлю людей слушать. Поэтому и решил устроить в течение года крушения поездов по всей Европе, а потом заявить о себе.

От этой версии мотивов, приведших его к преступлениям, Матушка никогда не отступал. Впоследствии он тешил себя мыслью, что мог бы стать основателем новой религиозной секты. И даже такие аргументы, как: "Но ведь люди, узнав о ваших ужасных злодеяниях, прокляли бы вас, вместо того чтобы поклоняться вам", не могли разубедить его.

Он упрямо отвечал:

— Каждая новая идея требует жертв. Этому учит история. Меня, конечно же, не прокляли бы. Люди увидели бы во мне их истинного поводыря в земной жизни.

После таких заявлений напрашивался вывод о том, что Матушка просто невменяемый религиозный фанатик, который не в состоянии отвечать за свои поступки. Однако медэксперты, которые неделями обследовали его, два венских психиатра, профессор Хевель и профессор Бишоф, были совсем другого мнения. Профессор Хевель в своем заключении среди прочего написал: "В поведении Матушки привлекает внимание его гипертрофированное тщеславие, склонность к фантазированию и притворству. Хотя он воспитывался в строгом религиозном духе, именно это продолжавшееся все детство и юность воспитание в закрытых школах и семинариях сделало его моральным уродом с явно выраженными садистскими наклонностями. Позже, в супружеской жизни, он разыгрывал из себя заботливого отца семейства, в действительности же обманывал свою жену почти ежедневно с проститутками и прочими женщинами сомнительного поведения. Его садистские наклонности толкали Матушку ко все более извращенным эксцессам, венцом которых стала серия террористических актов на железной дороге.

"Для меня было бы величайшей радостью и высшим наслаждением увидеть темной ненастной ночью большой взрыв…" — писал Матушка в восемнадцать лет в своем дневнике. Двадцать один год спустя он осуществил юношескую мечту самым кошмарным образом".

Профессор Бишоф к этому прибавил: "Все приведенные им доводы о якобы религиозных мотивах его преступлений являются лживыми. Но его нравственно-моральная ущербность ни в коей мере не является следствием душевной болезни. Техническая изощренность, с которой он действовал, и четко продуманная тактика, направленная на то, чтобы замаскировать свои акции политическими воззваниями и направить следствие в другом направлении, доказывают, что он полностью отдавал себе отчет о масштабе своих преступлений и их ужасных последствиях. Матушка целиком несет ответственность за свои деяния!"

Какую же ответственность понес Матушка? История его осуждения достойно вписывается в ряд его беспримерных преступлений.

Сначала вокруг него развернулась дипломатическая возня. Венгрия, Германия, Австрия — каждая из этих стран хотела провести у себя сенсационный процесс. Но поскольку Матушка был в Австрии, его там и оставили. 16 июня 1932 года венский окружной суд приговорил его за подготовку и осуществление диверсий в Анцбахе к шести годам каторжной тюрьмы с отбыванием 31 января и 31 декабря каждого года в карцере с лишением пищи.

Два года спустя Матушку "одолжили" будапештскому военно-полевому суду для формального осуждения. Приговор гласил: расстрел, однако он не мог быть приведен в исполнение, так как окружной суд в Вене поставил условие, чтобы Матушка, прежде чем будет расстрелян, сначала отсидел свой срок в Австрии. Его быстро отослали обратно в Австрию, в тюрьму Штейн под Веной. Здесь Матушка чувствовал себя, судя по всему, совсем неплохо, потому что за шесть лет заключения написал полдюжины романов и сценариев фильмов о своих преступлениях и изобрел различные устройства для предотвращения железнодорожных катастроф.

Когда он отсидел свой первый срок, Гитлер как раз осуществил "аншлюс" присоединение Австрии к "великогерманскому рейху". Матушка попал в концентрационный лагерь и вскоре после этого был убит "при попытке к бегству".

О человеке, который "вычислил" Сильвестера Матушку, частном детективе Йозефе Хабли, в деле сообщается лишь, что он не мог претендовать на назначенное вознаграждение, так как получил задание от управления Венгерской государственной железной дороги собрать сведения о Матушке и его работа была соответствующим образом оплачена. Гонорар, полученный Хабли, составлял в целом пятьдесят пенге, и его не хватило даже на покрытие путевых расходов, возникших в ходе расследования.

О том, кто же получил пятьдесят тысяч пенге вознаграждения, сообщила венская газета "Нойе Винер Абендблатт" в своем номере от 15 декабря 1931 года:

"ПРЕМИЯ ЗА ПОИМКУ В ДЕЛЕ МАТУШКИ

ВЕНСКАЯ ПОЛИЦИЯ ПОЛУЧАЕТ 3000 ПЕНГЕ

Будапешт, 15 декабря. Министр внутренних дел принял сегодня окончательное решение о распределении назначенной Венгерской государственной железной дорогой премии за поимку преступника, совершившего диверсию в Биаторбади, в размере 50 000 пенге. В соответствии с этим решением политическое отделение будапештского управления полиции получает из этой суммы 40 000 пенге, о распределении которых в своих подразделениях примут решение шеф полиции Хекеньи и его заместитель Швейнитцер. 5000 пенге получат гражданские лица, 2000 пенге жандармерия и 3000 пенге — венская полиция".

Убийца на борту

"SOS… SOS… морро касл… местонахождение… двадцать миль южнее скотлэнд лайт… на борту пожар… требуется неотложная помощь… SOS… SOS…"

Трижды прозвучал в эфире утром 8 сентября 1934 года международный сигнал бедствия. Радисты североамериканской береговой станции Такертон, пассажирского парохода "Монарх Бермудов" и грузового судна "Андреа С. Люкенбах" приняли его в три часа двадцать одну минуту и, желая подробнее узнать о масштабах пожара, попытались связаться с "Морро Касл". Но ничего, кроме атмосферных помех, в наушниках слышно не было. Похоже, передатчик на терпящем бедствие корабле вышел из строя.

Прошло две минуты… три… И тогда береговая станция передала сигнал тревоги на пост аварийно-спасательной службы; офицер-навигатор, ориентируясь на полученные координаты, вычислил и нанес на карту точку предполагаемого бедствия. "Монарх Бермудов" и "Андреа С. Люкенбах" поспешили на помощь…

Но шансов на удачу было немного. Уже двадцать часов над Атлантикой, вздымая огромные волны, бушевал ураган. И хотя машины работали в полную силу, шторм не давал кораблям идти на максимальной скорости.

Турбины двигателей вращались на предельных оборотах, но… еще быстрее радиостанции и телеграфы разносили по свету сообщения о кораблекрушении. Раньше, чем идущие на помощь корабли достигли "Морро Касл", вся Америка узнала, что крупнейшее — длина корпуса 156 метров, водоизмещение 11250 тонн, самое современное и самое роскошное пассажирское судно Соединенных Штатов, на строительство которого судоходная компания израсходовала пять миллионов долларов, беспомощно дрейфует невдалеке от берега, охваченное пожаром.

Экстренные выпуски утренних газет и специальные сообщения радиостанций подали сенсацию уже к завтраку: триста восемнадцать пассажиров могут погибнуть в огне!

На первых полосах газет зазвучали мотивы ответственности за происшедшее. Как могло случиться, что такое современное, оснащенное всеми мыслимыми системами безопасности судно загорелось? Почему так поздно и всего один раз был передан сигнал бедствия? И что же все-таки послужило причиной пожара на "Морро Касл"?