Зачем ловеласу жениться - Тэсса Дэр

— Да, настаиваю. Держитесь, Изабель!

Она молча кивнула и обхватила его руку. В этот момент к ним подошел официант с огромной плетеной корзиной в руках. Тоби велел закрепить корзину на запятках фаэтона. Затем, расплатившись с официантом, хлестнул вожжами лошадей. Экипаж тут же сорвался с места, и Бел еще крепче сжала руку Тоби. У первого же поворота он взглянул на нее и спросил:

— С вами все в порядке?

— Да, в порядке… — ответила она слабым голосом.

Тоби снова хлестнул лошадей, и фаэтон понесся еще быстрее. Бел судорожно сглотнула и зажмурилась. И оказалось, что в темноте — гораздо лучше. Так и тряска чувствовалась куда меньше. И чем крепче Бел прижималась к своему спутнику, тем спокойнее становилось у нее на душе. В какой-то момент она вдруг поняла, что страхи ее преувеличены — ведь Тоби очень ловко управлял экипажем. К тому же от него исходил такой чудесный запах… «И вообще, с ним очень даже приятно», — говорила себе Бел, мысленно улыбаясь. Она почувствовала, как экипаж сделал еще несколько поворотов, а потом они остановились и послышался голос Тоби.

— Вот мы и приехали! — объявил он.

«Ах, ну почему так быстро?» — подумалось Бел. Ей хотелось, чтобы это поездка продолжалась как можно дольше. И было такое чувство, будто у нее отняли книгу на самом интересном месте.

Открыв глаза, Бел увидела перед собой глухую кирпичную стену.

— Что это за место? — спросила она.

— Это детская больница доктора Дэвида, — ответил Тоби, выскакивая из фаэтона. — Быстрее, дорогая. Нам надо поторопиться. — Он помог Бел спуститься на тротуар, затем подозвал слугу, стоявшего у входа в больницу.

С помощью слуги Тоби снял корзину, стоявшую на запятках экипажа, затем взял свою спутницу под руку и повел к двери.

— Быстрее, пожалуйста. Мы же не хотим, чтобы все растаяло, верно?

Бел в ответ закивала, хотя совершенно ничего не понимала. Они вошли в прохладный вестибюль с полом из керамической плитки и тут же свернули налево. Позади них, едва за ними поспевая, шел слуга с тяжелой корзиной в руке.

— Теперь сюда. — Тоби подвел Бел к крутой лестнице. Поднявшись по ступеням, они зашагали по длинному коридору, наполненному неприятными больничными запахами. Наконец вошли в довольно просторную комнату, вдоль стен которой стояли узкие койки, занятые бездомными детьми с бледными лицами и широко распахнутыми глазами. По сигналу Тоби слуга начал открывать корзину. Сам же Тоби вышел на середину комнаты и, хлопнув в ладоши, объявил:

— Дети, пора принимать лекарство!

Все малыши тут же насупились, а один из них в возмущении закричал:

— Нам уже давали лекарство!

— Но это лекарство совсем другое. Оно сделано по особому заказу вашей новой няни мисс Грейсон. — Покосившись на Бел, Тоби продолжал: — Не волнуйтесь, дети. Я знаю, что она выглядит строгой, но обещаю, что на самом деле она добрая и ласковая, как котенок. — Он подошел к корзине, вытащил оттуда ворох соломы, а затем достал огромный пакет из вощеной бумаги, внутри которого находились разноцветные шарики мороженого, сверкавшие как драгоценности. После этого Тоби достал из той же корзины две покрытые инеем вазочки и, протянув их Бел, прошептал: — Раскладывайте и наслаждайтесь.

«Несносный человек», — подумала Бел с улыбкой. Наверное, эти дети нуждались в чем-то другом, более необходимом им в данный момент, и он мог бы потратить деньги на то, что им действительно требовалось — на бинты, на белье, на еду, на настоящее лекарство. Но он казался сейчас таким довольным, таким радостным, таким красивым…

Снова улыбнувшись, Бел взяла вазочки и мороженое из рук Тоби.

— Вот и замечательно, — сказал он, подмигнув ей. И сердце ее радостно подпрыгнуло в груди. Тоби же снова повернулся к детям и громко спросил: — Кто любит клубничное?!

Какое-то время в палате стоял радостный гомон — дети получали вазочки с лакомством и с жадностью его уплетали. Осмотревшись, Бел присела на кровать к худенькому мальчику, обе руки которого были перевязаны, и стала кормить его из ложки абрикосовым мороженым. Тоби тоже присел на кровать мальчика с другой стороны.

— Ну, получаете удовольствие? — спросил он.

— Вы же знаете… — Бел улыбнулась. — Спасибо вам огромное.

— В этой палате лежат дети, которых скоро выпишут. Возможно, в следующий раз мы навестим тех, кому действительно очень плохо.

Бел внимательно посмотрела на мальчика с перевязанными руками. Доев мороженое, он уснул с ангельской улыбкой на губах.

— «Питер Джефферс, девять лет, трубочист», — прочла она надпись на табличке, висевшей в изголовье кровати. — Девять лет? На вид ему не больше шести.

— Скорее всего это от недостатка питания. Мальчики-трубочисты должны быть худыми, иначе они не пролезут в дымоход.

— Не пролезут в дымоход? Что вы хотите этим сказать?

— Полагаю, вест-индские дома углем не отапливают?

— Нет, конечно. — Бел покачала головой.

— Ну а эти мальчики залезают в трубы со щетками, чтобы вычистить сажу. Дымоходы узкие и часто забиваются, поэтому такая работа очень опасна. По-видимому, этот мальчик получил ожоги.

Глядя на пожелтевший синяк на щеке мальчика, Бел прошептала:

— Не только ожоги, но и побои. — Закрыв глаза, она попыталась представить, что испытывает тот, кто вынужден пролезать в узкий дымоход. — Когда он поправится, его снова отдадут тем, на кого он работает? — спросила девушка. — Но он ведь снова получит ожог, возможно, даже погибнет! Неужели ничего нельзя с этим поделать?

— Есть одно общество с невообразимо длинным названием, деятельность которого направлена на то, чтобы заменить труд детей, прочищающих дымоходы, современными машинами. Моя сестра Августа состоит в этом обществе, но, насколько мне известно, пока что они не очень-то преуспели. Труд таких мальчишек традиционно используется для прочистки труб, а мы, англичане, привержены традициям.

— Традиции? — переспросила Бел. — Преступная глупость, а не традиции!

— Тихо! — Тоби указал на мальчика, зашевелившегося во сне. — Вы его разбудите.

Бел нахмурилась и стиснула зубы. Тоби внимательно посмотрел на нее, потом прошептал:

— Вы очень красивая, когда сердитесь.

Бел презрительно фыркнула. Нашел время для глупых комплиментов!

— Я вовсе не сержусь, — возразила она.

— Однако признаете, что вы красивая, не так ли? Что ж, очень хорошо.

— Нет-нет. — Бел покачала головой. — Я не признаю и того, что я красивая. — Может, фигура у нее действительно неплохая, но это не делает ее красивой.

— Дорогая, если вы не признаете, что красивы, я вынужден буду обвинить вас в нечестности.