Не повторяется такое никогда! - Александр Ройко

— Да какая специальность, — начал раздражаться тот. — Вы и по своей будущей специальности тоже ни дня не работали. Ведь вы же работали на заводах.

— Тем более, но о своей будущей специальности я хотя бы понятие имею.

— Но вы и о работе начальника КЭС тоже понятия имеете.

— Имею, но очень уж поверхностные.

Подполковник молчал, что-то обдумывая и глядя в сторону. Молчал и Никитин, за время разговора до этого и после он и слова не обронил. Но вот подполковник снова перевёл свой взгляд на Андрея и так ехидненьно произнёс:

— А ведь мы можем вас и заставить.

— Наверное, можете, — спокойно ответил Андрей Николаевич. — Но только что это будет за работа — из-под палки. Какое будет её качество?

Командир начинал откровенно злиться:

— Тогда вы вернётесь назад в Союз. Мы напишем, что вы отказались от предлагаемой вам должности.

— Ну что ж пишите, — всё так же спокойно разговаривал Андрей. — Я вернусь в Союз, но только после того как будет установлен факт, что я отказался от должности, по которой заключил контракт.

Нужно было видеть в этот момент перекошенное от злости лицо подполковника. Куда делись его вежливость и любезность, показанные им в первый день их встречи. Ох, как же, видимо, не любил этот человек, чтобы ему перечили. Он помолчал, а затем, уперев свой тяжёлый взгляд в Андрея, резко промолвил:

— Можете быть свободными!

Андрей и, поднявшийся со стула Никитин, направились к выходу.

— Майор, задержитесь, — послышался голос подполковника. Из кабинета Андрей вышел уже один.

ГЛАВА 9. Эх, путь-дорожка

Прогуливаясь по городку во второй половине дня, Андрей столкнулся с Никитиным. Тот отвёл его в сторонку, закурил, дал прикурить вытянувшему и свои сигареты Андрею и грустно произнёс:

— Ну, что ж, Андрей Николаевич, вы своего добились. Скоро расстанемся.

— Вы серьёзно? Неужели всё решилось? И куда отправят меня?

— Пока что не знаю. Сейчас этим занимаются. Но решился уже вроде бы и вопрос с начальником КЭС для нас. Нам пообещали, что не позже чем через 2 недели он к нам прибудет. Но кто это будет — неизвестно. Лучше, если бы вы у нас остались, но, увы.

— И когда я отправлюсь на новое место работы?

— Я думаю, что не позже двух-трёх ближайших дней. Как только я узнаю, скажу вам.

Расстались они чуть ли не друзьями. Действительно, как и говорил Николай, хороший мужик майор, не в пример своего командира.

Однако день встреч продолжался. В конце рабочего дня Андрей увидел на боковой аллее, как двое рабочих в сопровождении Виленского катили тележку с газосварочным аппаратом, вероятно в мастерские после завершения каких-то ремонтных работ. Увидев Андрея, тот что-то сказал рабочим и пошёл навстречу своему коллеге. Они поздоровались, и Николай спросил о том, как дела у Андрея.

— Последние дни догулюю в вашем городке, — улыбнулся Андрей. — Через пару дней покину его.

— Да ты что, так быстро всё решилось?

— Это для тебя быстро, а для меня как раз долго. Мне уже осточертело ходить по городку, ничего не делая, и не зная никого кроме тебя.

— Как, — улыбнулся уже и Николай, — а майор и подполковник.

— А, ну их, — махнул рукой Андрей. — Никитин, действительно, мужик свой — это он пару часов назад и сообщил мне о скором моём переводе в другую часть. А командир ваш, на мой взгляд, дерьмо. — И он рассказал об утреннем разговоре.

— Да, это на него похоже, — вздохнул Николай. — Сам то я с ним, слава Богу, встречался только один раз — примерно в той же ситуации. Но знаю о нём по рассказам других. Ладно, Бог ему судья. А куда тебя отправляют?

— Этого ещё и Никитин не знает, обещал сообщить, когда узнает.

— Слушай, ты вот сказал, что никого кроме меня не знаешь. Давай заходи через пару часов ко мне в гости. Посидим в домашней обстановке, поговорим, ты увидишь, как мы здесь живём. Я тебя с женой познакомлю.

— А удобно? — засомневался Андрей. — Я ведь совершенно чужой человек, как говорится, сегодня приехал — завтра уехал.

— А чего неудобного то. И какой ты чужой человек. Мы здесь все свои — все приехали из одной страны, нашей Родины.

— Хорошо, приду.

Виленский рассказал, как к нему попасть и они расстались. Идя в гости, Андрей купил в кафе такую же бутылку водки и коробку каких-то немецких конфет. Встретил его Николай, который, увидев протянутую ему бутылку, возмутился:

— Зачем ты брал? Что у меня не найдётся. Зачем ты деньги транжиришь, тебе ещё на них сколько жить.

— Думаю, что не так уж долго. Через несколько дней приступлю к работе, и будут уже начисляться заработанные.

Они прошли в комнату, небольшую и уютную. Николай познакомил гостя со своей женой Лидией, симпатичной кареглазой брюнеткой.

— Это вам, — протянул ей гость коробку конфет. — Извините, что без цветов, нигде их у вас не нашёл, а клумбы обрывать побоялся.

— Спасибо за конфеты, а цветы не обязательно. Они у нас продаются, не всегда, правда, да и вы не знаете где.

Вечер они провели в очень хорошей дружеской обстановке. Сами Виленские в ГСВГ приехали из белорусского города Мозыря. Это дало пищу для новой темы разговора — не так уж далеко от их родного города, вблизи Калинковичей заканчивал службу отец Андрея, и проживал в то время с родителями и он сам. Пару раз он бывал и в самом Мозыре. Это обстоятельство очень обрадовало Николая:

— Вот видишь, мы почти что земляки. А ты говорил — чужой человек. И как тебе жилось в Белоруссии?

— Насколько я себя помню — не плохо, — ответил Андрей.

А помнить, осознавать себя он начал около четырёх лет. Вспоминая свои первые детские приключения, Андрей улыбнулся и поведал хозяевам о некоторых своих эпизодах жизни в этой приветливой республике. Его первая шалость, которую он помнил, едва не стала для него и последней. В то время отец служил в части, которая базировалась в небольшом городишке с удивительным названием Бобовозовщина, они жили в домике, который отапливался дровами. Его мама в то время не работала, но, уходя то в магазин, то ещё куда-нибудь, запирала его, часто с соседским мальчишкой, в доме. И вот однажды они, играя, забросили резиновый мячик в нагретую духовку. Через какое-то время квартира наполнилась едким дымом. Они с перепугу забились под кровать в угол. Не приди вскоре мама, неизвестно (но прогнозируемо) чем бы это закончилось. Второе воспоминание было не лучше первого — играя зимой во дворе, он с тем же другом обнаружили за домом контейнер с замёрзшими пищевыми отбросами. Как им влетело дома, когда соседка увидела, что они выковыривают селёдочные хвосты, он тоже запомнил надолго.

Более поздние воспоминания были связаны и с более трагическими эпизодами. В послевоенной Белоруссии в то время оставалось много не разминированных боеприпасов — мин, гранат, снарядов и т. п. Взрослые, идя, например, в лес за грибами или на прогулку, внимательно осматривали местность, дети же, понятно, залазили в разные закоулки, находили эти боеприпасы или ненароком наступали на них. Так не стало одного из знакомых Андрею малышей.

— Ты что — запомнил только плохое? — удивился Виленский. — А хорошего ничего не было?

— Нет, что ты, — успокоил его Андрей. — Это просто мои первые воспоминания. Хорошего как раз было намного больше. Когда я пошёл в школу, мы жили в небольшом посёлке под Калинковичами, который назывался Мышанка. Вот там для меня было такое раздолье. И он рассказал Виленским о восторге ребят, когда под каждой сосенкой, что росли между домами, обязательно находились маслята, об изобилии грибов и ягод в самом лесу, о каждодневных летних купаниях и ловле рыбы в реке Птичь, о том, как они тайком пробирались на вечерние сеансы взрослых кинофильмов в гарнизонный Дом культуры и многое другое. — Это время для меня было очень хорошее, — подвёл итоги Андрей.

— Да, природа у нас в Белоруссии замечательная и земля богатая, — протянул Николай. — А больше в Белоруссии ты уже не бывал?

— Был. Летом после окончания мной 10-го класса, а заканчивал я уже одиннадцатилетку, мы всей семьёй поехали в как раз в ваш Мозырь — там у родителей остались друзья. И в один из дней мы съездили в Мышанку и даже покупались на Птичи. Побродили по военному городку. Вы знаете, мне всё там казалось каким-то мелким, незначительным, а в детстве то впечатления были совсем другими.

— А вас что, так свободно пустили в военный городок? — удивилась Лидия.

— Понимаете, там городок был отделён от самой части небольшой речушкой, — пояснил Андрей. — И КПП в часть было сразу за мостиком. А сам военный городок и местный посёлок разделяла дорога. И школа, где я пошёл в первый класс, находилась на территории военного городка. Мы учились вместе с местными ребятами. Только, когда у них были уроки белорусского языка — мы просто гуляли. Хорошо помню я и свою первую учительницу — Сару Семёновну. И даже девочку Надю Варюшенкову, которая мне нравилась в то время.