Багаж императора - Владимир Дмитриевич Нестерцов

несущих с собой предпринимательский дух, опыт, энергию и инициативу. Созданные ими здесь предприятия, как правило работают хорошо и не меняют владельцев. Однако у русских предпринимателей появляется предубежденность по отношению к немцам. Она связана с тем, что германское правительство, начиная с господина Бисмарка, требовало от предпринимателей, работающих за границей, при организации своего дела исходить не из личных принципов получения максимальной прибыли от производства, а исключительно из соображений политических и военно-стратегических. Поэтому германские заводчики и фабриканты в России начинают сторониться государственных представителей и вести тайные переговоры с местными предпринимателями. Скорее всего, это было влияние модифицированного янтарного кабинета, в панели которого в связи с его доработкой был вмонтирован местный янтарь. Но и главное: очевидно, он был в какой-то степени перенаправлен монахами и поэтому стал работать вот в таком необычном режиме. Как результат, немецкие фирмы и объединения, притягиваемые им, посылали сюда представителей для сбора информации и ведения переговоров, не ставя в известность свои органы власти и германское консульство, которые об этом узнавали последними или со страниц газет, или от третьих лиц. Это заставляло руководство страны корректировать такое поведение деловых людей и искать пути подхода для проведения в жизнь государственной линии. Главным орудием реализации этой политики стали германские банки. В документах также отмечалось, что многие германские предприматели связали свою судьбу с Россией, а их потомки внесли значительный вклад в развитие страны.

Таким образом, борьба с янтарным кабинетом продолжалась с переменным успехом. Об этом свидетельствовали многочисленные рапорты, собранные в архиве, по которым отслеживалось поведение кабинета и его влияние на российское пространство в различные временные периоды. Этот достаточно интересный материал требовал свого осмысления и более глубокого изучения. Очевидно, и сегодняшние события, связанные с семьей императора Николая II, не обошлись без участия янтарной «табакерки». Хотя, как видно из имеющейся информации, ее активность происходит циклично, ей нужно какое-то время, чтобы аккумулировать необходимую энергию, а затем выбросить ее в пространство в определенном направлении. Вывод напрашивался сам собой. Самый первый выброс этой энергии произошел в 1914 году. Он подготовил второй выброс, который завершился государственным переворотом 1917 года, отречением царя от престола и арестом царской семьи. Можно было предположить, что янтарный кабинет находился в самом расцвете своей негативной активности. И теперь мне предстояло идти туда и попытаться хотя бы каким-то образом снизить его активность и изолировать от ее воздействия императора Николая II и его семью. С чем была связана такая негативная реакция кабинета на царскую фамилию, остается гадать. Может быть, это зависело от того, что он в себе соединял немецкое и русское начало, однако первое имело преобладающее значение.

Узник в собственном доме

Мне необходимо было срочно попасть в Царское Село, где содержалась семья императора. Учитывая те события, которые происходили в Петербурге, лучше всего было добраться туда по железной дороге. Поэтому я, не теряя времени, сразу отправился на железнодорожную станцию. Она представляла собою человеческий муравейник, пропахший потом и махоркой. Сотни людей вертелись здесь, то разбегаясь в разные стороны, то собираясь в какие-то групки, бряцающие оружием и дымящие самокрутками из газет. При этом все что-то тащили, на ходу переспрашивая друг друга, и кряхтели от тяжести. Весь этот шум, громко сипя и сморкаясь, старались перекрыть агитаторы разных политических партий и организаций, призывая прибывших и отъезжающих пополнить их славные ряды. Пробившись сквозь эту толпу, я с трудом втиснулся в один из вагонов поезда, отправляющегося в сторону Царского Села. Поездка, конечно, была не из приятных. Поезд то подолгу стоял на разъездах, то двигался с бешеной скоростью, непрерывно гудя. Только к вечеру мы добрались до места назначения. Солнце уже заходило за горизонт, когда я, сторговавшись с извозчиком, поехал во дворец, где находился царь.

Как проникнуть во дворец, не вызывая подозрений? У меня было несколько вариантов. Из них я выбрал самый простой. Подъехав к дворцу, я спрыгнул с коляски и прямиком направился к редкой цепи охраны, выставленной вокруг него. Ближайший солдат, к которому я подошел, лениво сдернул с плеча винтовку и неуставным осипшим голосом спросил:

– Ну, чаво надо?

– Позовите начальника караула, − ответил я. − Я прибыл из Петрограда по поручению гражданина Керенского.

Солдат молчаливо повернулся и по цепи передал мою просьбу. Пока шла перекличка, из караулки выскочил прапорщик и, придерживая рукою болтавшуюся на левом боку шашку, потрусил ко мне. Подбежав, он приложил руку к козырьку фуражки и представился:

– Прапорщик Козельцев, с кем имею честь?

Вытащив из кармана чистый лист бумаги, я важно развернул его и, поймав взгляд прапорщика, зачитал ему мнимое распоряжение Керенского о допуске меня к царю на предмет обследования условий его содержания. В ходе этого чтения я не отпускал его взгляд, мысленно подчиняя своей воле. Труда особого это не составило, так как он был очень юн, самолюбив и исполнен чувства важности и значимости своей персоны, которой поручили такое ответственное государственное дело, как охрану бывшего монарха. Он сразу попал в расставленные мною сети и стал управляемым. Я понял это, увидев его выпученные глаза и окаменевшее лицо. Мне пришлось ослабить свое волевое давление на столь юного субъекта, так как я побоялся переборщить. Нехватало, чтобы он от напряжения рухнул в обморок.

– Поручик Евдолаев, − представился я. − Мне велено проверить систему охраны гражданина Романова и его самочувствие, − в заключение выдал я, сворачивая и пряча бумагу в карман френча.

– Прошу за мной, − предложил прапорщик и, круто повернувшись кругом, почти строевым шагом направился во дворец.

Я последовал за ним, продолжая мысленно внушать ему необходимость полного подчинения мне в столь важной миссии. Пройдя мимо двух караульных, стоящих у центрального входа, мы вошли во дворец. В вестибюле царил полумрак. Горела всего лишь одна люстра на стене. Прапорщик остановился возле нее и по моему мысленному приказу доложил о системе охраны, количестве солдат и расположении постов. Взяв себе это все на заметку, я потихоньку подвел его к мысли о необходимости посещения царской семьи. Продолжая рассказывать, прапорщик стал подниматься по парадной лестнице и, пройдя через амфиладу дверей, мы остановились перед кабинетом царя, в котором в этот момент находилась вся семья.

Обойдя прапорщика, я быстро приоткрыл дверь и заглянул вовнутрь, чтобы оценить обстановку. Царь что-то писал, расположившись за письменным столом, Александра Федоровна шила, сидя в кресле перед лампой с двумя старшими девочками, а остальные расположились кто где, занимаясь разными детскими делами. Так же быстро закрыв дверь, я повернулся к прапорщику и, попросив его предупредить часовых