Презумпция невиновности - Ева Львова

– Отлично, Ян, продолжайте играть в молчанку! – вспылила я, отступая к двери. – Надеюсь, кто-нибудь из сотрудников вашего агентства окажется разговорчивее!

– Можете не обольщаться, у меня нет постоянных сотрудников, – холодно обронил Крестовский. – Я тут один как перст. Сам себе режиссер, сценарист и подсобный рабочий.

– И как же вы разыгрываете людей? В одиночку, что ли? – презрительно фыркнула я.

– Это не ваше дело, идите своей дорогой, – надменно обронил хозяин заведения, захлопывая свой альбом и испепеляя меня огненным взглядом.

Возмущенная до крайности, я вышла на свежий воздух, изо всех сил шарахнув дверью. Вот тебе и «милый мальчик Ян»! Спесь шляхтича так и прет из младшего Крестовского! Интересно, что я такого сказала, чтобы со мной разговаривать подобным образом? Должно быть, какая-то из оброненных мною фраз задела Яна за живое.

Стуча каблуками по мощеному двору, я вернулась в иллюзариум с намерением поговорить с Крестовской, однако администратора за стойкой не обнаружила. Ну что же, выясню, какая муха укусила ее сыночка, в следующий раз, а пока займусь другими обладателями ключа от мансарды. Сейчас самое время побеседовать с Ткачиком. Осталось разузнать, где находится его вотчина, а именно – зверинец. Подойдя к буфету, я купила у разговорчивой буфетчицы бутылку минералки и заодно получила ответ на свой вопрос. Залпом выпила половину литровой емкости и, более-менее восстановив душевное равновесие, двинулась в сторону служебного входа. Толкнула дверь и сразу же почувствовала одуряющий запах скотного двора, разящий наповал. Слабый сквозняк доносил его из приоткрытой двери подвала, в который вела крутая лестница.

По ней-то я и спустилась в надежде увидеть Александра Ткачика. И менеджер по клинингу действительно оказался рядом с клетками, старательно выгребая мусор из жилища попугаев-ара. Птицы вели себя настороженно, время от времени по очереди наскакивая на метелку и ударяя ее массивными клювами. Уборщик делал резкое движение метлой, сбрасывая обнаглевшую птицу, и снова принимался за дело, сгребая мусор в кучи вплоть до нового нападения обитателей клетки.

– Добрый день, господин Ткачик, – поздоровалась я, наблюдая за его ухищрениями.

Уборщик обернулся и вопросительно взглянул на меня. Присмотревшись, он, должно быть, вспомнил, где видел мое лицо, и улыбка узнавания искривила его тонкие губы.

– А-а, адвокат Русланчика Муратова, – иронично прищурился он. – Снизошли и до моей ничтожной персоны?

– Напрасно вы так, Александр Петрович, – сдержанно проговорила я, с первых секунд общения понимая, что ничего хорошего из нашей беседы не выйдет. Наученная горьким опытом, я по интонации научилась распознавать, настроен собеседник на сотрудничество или пошлет меня куда подальше.

– Пить со мной побрезговала, а как понадобился – так сразу Александр Петрович, – усмехнулся старинный друг директора. – Хотя, конечно, еще не поздно все исправить. Опрокинем по рюмочке за помин Динкиной души?

– Да не могу я пить, я за рулем, – чуть не плача, проговорила я. – Разве трудно просто ответить на пару вопросов без спиртного?

– Когда беседа с горячительным – это застолье, посидеть с хорошим человеком я всегда рад. А чего ради я должен тратить свое драгоценное время на никчемные разговоры всухую?

– Сколько? – нахмурилась я. – Сто? Двести? Насколько я понимаю, чтобы хватило на бутылку водки?

– Давай тысячу, чтобы с закуской, – быстро проговорил Ткачик, и глаза его сверкнули хищным огнем.

Я выудила из кошелька тысячерублевую бумажку и показала ее уборщику.

– Отдам сразу же после того, как вы честно и непредвзято ответите на мои вопросы, – пообещала я.

– Ладно, спрашивай, что там у тебя, – разрешил он, не отрывая алчного взгляда от купюры.

– Что вам известно о гибели Варвары Белоконь?

– Ровным счетом ничего, – пожал плечами мой собеседник. – В прошлом году на седьмое мая Варька зачем-то накрыла поляну, а к столу так никто и не пришел, я и выпил бутылку водки в одно лицо. Выпил и заснул на полу у обезьянника. Проснулся только тогда, когда Варвару грызли тигры.

– Значит, вы спали и ничего не видели? – разочарованно протянула я, понимая, что Ткачик, не мудрствуя лукаво, пересказывает свои прошлогодние показания. – Почему же вас опасается Руслан Муратов? Я сама видела, как вы, Александр Петрович, на него специфически действуете.

– Это уже другой вопрос, – хитро усмехнулся Сашок. – Ответ будет стоить еще тысячу. Но ты, девушка, можешь не сомневаться, оно того стоит.

Азартно выхватив из кошелька вторую купюру, я потрясла деньгами перед уборщиком и выпалила:

– Идет!

Отставив метелку в сторону, Ткачик забрал у меня деньги, уселся на колченогий стул и, закурив папиросу, обстоятельно начал:

– Дня через два после инцидента с Варварой я заснул прямо в зверинце – такое иногда случается, Эжен ничего не имеет против. А среди ночи проснулся испить водицы и услышал в обезьяннике шум. Выполз из кладовки и увидел, как Руслан учит Тайсона открывать ключом клетки тигров.

Рассказчик поплевал на ладонь, освобождаясь от налипших на язык табачных крошек, вытер руку о комбинезон и, видя нетерпение на моем лице, с изощренной медлительностью продолжил:

– Естественно, я спросил, что Муратов делает в столь поздний час в столь необычном месте, и Руслан начал путано врать насчет того, что хотел просто посмотреть, пришел ли в себя Тайсон и сможет ли завтра гиббон показать следователю, как владеет ключами.

Рассказчик снова поплевал на ладонь и неторопливо закончил:

– Тогда я никому ничего не рассказал, но теперь погибла Дина, и я считаю своим долгом открыть следствию глаза на личность Муратова. Завтра меня вызывает следователь Лисицын, и я молчать не стану, – добавил он, не спуская глаз с моего кошелька.

Я извлекла еще одну купюру и протянула Ткачику.

– Этого хватит, чтобы вы оставили свои показания при себе? – осведомилась я.

– Добавь еще столько же, – нахально потребовал бесстыжий вымогатель.

– Это уже грабеж, – пробурчала я, вытряхивая из кошелька мелочь в надежде наскрести требуемую сумму.

– Да ладно тебе жадничать, я на преступление иду, умалчивая о таких вопиющих фактах, а ты торгуешься, как на базаре! Хотя я бы на твоем месте не стал особо усердствовать в плане защиты. Если Русланчик сядет, Стамболиди тебя озолотит.

– За что же? – удивилась я.

– Ты же умная женщина, неужели не понимаешь? Эжену жуть как не хочется, чтобы иллюзариум закрыли, а помещение вернули Мешкову. После двух смертей это более чем реально. А так – вот он, виновник всех несчастий, – глумливо проговорил свидетель. И голосом юродивого принялся выкрикивать: – Держите Руслана Муратова! Хватайте, тащите в казенный дом! Ведь это он виноват в том, что Варвара морочила Стамболиди голову и долгое время не хотела спать с нашим уважаемым директором! На каждом углу кричала глупая баба «Люблю Руслана, а ты пошел прочь, черт постылый», хотя Эжен и старался изо всех сил охмурить нашу Вареньку! Кричала, кричала про любовь к Муратову, а потом сдалась – не выдержало девичье сердце напора галантного столичного обхождения и шикарных Эженовых подарков.

– А я смотрю, вы не очень-то любите друга детства, – усмехнулась я. – Что же вы Эжену Саввичу не рассказали историю с Русланом?

– Зачем? – удивился Сашок. – За молчание Руслан мне по гроб жизни обязан, он это понимает, и его мастерская открыта для меня в любое время суток. А Стамболиди устроил за мной натуральную слежку, постоянно мозги мне вправляет – на работе не пей, алкоголиком станешь! А если выпить хочется, тогда что делать? Правильно: прийти в мастерскую к Муратову и напомнить, чей он должник.

– Интересная позиция, – улыбнулась я. – Насколько мне известно, у вас имеются ключи от мансарды?

– Само собой, мне без ключей от мансарды нельзя, – солидно ответил уборщик.

– И когда в последний раз вы там были?

– В прошлый четверг. Я всегда по четвергам подкормку в ведро отсыпаю. Пакеты с подкормкой хранить здесь негде, мансарда в этом смысле очень выручает.

– А в этот четверг почему за подкормкой не пошли?

– Бошку об угол клетки разбил и в больницу загремел, вот и не пошел, – криво усмехнулся собеседник.

– В какую больницу?

– В институт Склифосовского. Качнуло что-то меня, голова закружилась. Меня Эжен отвез – испугался до смерти, кровища так и хлестала.

– И во сколько случилась с вами эта неприятность? – уточнила я.

– Ты и спросила, девушка! – хохотнул Сашок. – Счастливые часов не наблюдают, а я в четверг был не по-детски счастлив. Все-таки две литровые бутылки выкушал в одно лицо. Крестовского звал присоединиться – он, сволочь, отказался. А я силы не рассчитал.

– А что за человек Ян Крестовский? – как бы между прочим поинтересовалась я, хотя внутри все так и клокотало от обиды. – По-моему, он не очень адекватный. Хамит и ругается, хотя я ему слова грубого не сказала.