Точка Лагранжа - Борис Борисович Батыршин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А в Америкь — это есть долго? — осведомился Шарль. Он не слишком хорошо понял суть перепалки, но главное уловил. — Я былль в Америкь два год ранщье…
— В Хьюстоне мы проведём полгода, заканчивая курс подготовки. — сказала «Юлька». — Но я не об этом сейчас. У Лёшки скоро день рождения, он наверняка позовёт нас четверых. Вот и давайте попробуем убедить его поступить в эту «школу юных космонавтов»!
— А если не позовёт? — покачал головой вечный скептик Середа. — Мы тут, в Центре Подготовки уже скоро как месяц, а он даже не позвонил ни разу. Хотя телефон узнать не проблема, отец его с нами работает — чего проще спросить?
— Позовёт. — девочка загадочно улыбнулась. — Это я беру на себя.
VII
В общем, обошлось. Я про историю с трубой и двумя упырями, разумеется, хотя, если взвесить ещё раз, уже вдогонку то, что произошло, всё равно не получается найти другого выхода — так, чтобы и с Мирой ничего плохого не случилось, и другие люди не пострадали, напоровшись вместо неё на перья двух отморозков. Я порасспрашивал осторожно в школе, есть у нас пара человек из домов, примыкающих к тем гаражам… Нет, никаких слухов, никакого кипиша, машин с мигалками, оперативников с собаками или поквартирных обходов с опросами — «а не видели вы, товарищи, чего-то подозрительного, выглядывая в окошко, около девяти вечера во-о-он в ту сторону?» Выходит, что пострадавшие (а пострадала парочка упырей от души, уж в этом я уверен!) предпочли зализывать раны, не привлекая внимания советского здравоохранения. Что ж, тем лучше, в смысле, тем хуже для них — подобные увечья, особенно те, что выпали на долю «опущенного» урода без должной медицинской помощи не могут закончиться ничем, кроме тяжкой инвалидности на остаток жизни. Надеюсь — недолгой и мучительной, как ни скверно советскому школьнику. Вчерашнему пионеру и завтрашнему комсомольцу, (хе-хе…) лелеять такие злобные мысли…
С матерью Миры всё тоже прошло, как нельзя удачнее. В тот вечер я сдал свою подопечную с рук на руки и ловко увильнул от расспросов, сославшись на крайнюю усталость и невыученные уроки. Но назавтра Лия Моисеевна (так её звали) поймала меня у подъезда по дороге домой и, не слушая возражений, затащила на чай — а заодно и на допрос с пристрастием. Миры дома не было, она ещё не вернулась из школы, а потому разговор обошёлся без ненужных эмоций… и подробностей.
К счастью, у меня было время всё обдумать, а потому излагал я как по писаному. Да, слышал от ребят во дворе (стопроцентная, неубиенная отмазка — поди, проверь или опровергни — ни один оперативник не возьмётся!) про каких-то залётных гопников, которых там замечали пару раз, и которые уже к кому-то приставали; да, подумал о том, что ваша дочь ещё плохо знает новый район и наверняка пойдёт самой короткой дорогой — то есть мимо этих самых гаражей, издавна пользующихся сомнительной репутацией. Нет-нет, район у нас вообще-то тихий, спокойный, но, знаете, как это бывает: то мужики сообразят на троих в тёмном закоулке, то пацаны соберутся кучкой, чтобы покурить и посудачить о своих «подвигах». Участковый знает, конечно, об этом «злачном месте» — но не может же он торчать там постоянно? Вот я и решил проводить Миру домой, а заодно — объяснить ей, где ходить не следует. Почему всё же пошёл? Ну… я думал, что смогу, если что, её защитить — и ведь защитил, разве нет? Да, палка оказалась под рукой случайно, я вовремя её заметил и прогнал нападавших. Ножи? Вроде, у одного было что-то в руке, но, скорее всего, он просто хотел попонтоваться, напугать, срубить двадцать копеек у школьника, вряд ли он собирался пускать его в ход — да и несерьёзно это, обычный перочинный ножик, такие в любом киоске продаются…
Короче, я её успокоил… кажется. Ведь если подумать спокойно — она ведь не знает, что на самом деле грозило её черноглазой скрипачке, и с какими злобными и безжалостными упырями свела её судьба там, у гаражей. Сама Мира с перепугу, да из-за моей спины, да в темноте мало чего разглядела — ну, были какие-то парни, ну Лёша побил их палкой, ну, они убежали… Нет, зря я себя накручивал — вряд ли Лия Моисеевна, и правда, кинется искать защиту у коллег покойного мужа, повод недостаточно веский. Подумаешь, дворовые хулиганы, дело-то житейское, тем более, что всё обошлось благополучно, правда?
Впрочем, совсем уж скидывать её со счетов я бы поостерёгся. Женщины, особенно жены сотрудников, да в ситуации, когда дитю грозит опасность, подобны хорошо настроенному полиграфу. Оно, конечно, есть шанс что Лия Моисеевна станет сама себя обманывать (учитывая вдовье её положение — всё может быть…), но... жизненный опыт упрямо талдычит мне в мозжечок (или куда там, в гипоталамус, лобные доли?), что по паранойя у дам среднего возраста сродни профдеформации, и никаким самообманом это не лечится. Да и мне самому лучше держать ухо востро и приглядывать за девочкой и дальше — потому как подозрений насчёт недругов погибшего майора это никак не отменяет. Хотя, давайте честно: вероятность такого поворота событий исчезающе мала. Это вам не лихие девяностые...
Потом появилась-таки Мира, очаровательная с своём тёмно-коричневом с чёрным передником школьном наряде. Улыбка, искристая радость в глазах, «мама, я сейчас в магазин сбегаю за пирожными..» Едва-едва отговорил её и сбежал, на прощанье пригласив её к себе на день рождения, которое состоится ровно через полторы недели.
…вот уж не было у бабы забот — купила баба порося…
— День рождения-то как думаешь праздновать? — спросил отец. Я тут же насторожился: память (ещё та, прежняя) подсказывала, что он такими вещами обычно не интересовался, всё устраивали мама и бабуля.
— Ага, позвал вот из нашего класса…
— Кого — не секрет?
…Как будто он знает имена моих новых одноклассников! Я их и сам-то едва выучил… вернее сказать, восстановил…
Но — раз спрашивают, то почему бы не ответить? Я перечислил четырёх приглашённых и добавил под конец Миру — «наша новая соседка, этажом ниже, всего три дня как заехали, и мы с ней
