История села Мотовилово. Тетрадь 7 (1925 г.) - Иван Васильевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что вы мечетесь, как черти от грома! – проворчал он на них.
– А кто это сумничал: окошко-то разбил? – с угрозой в голосе проговорил отец, заметя зияющую сквозную дыру в окне.
– Узнаю кто, дыру башкой заткну! – грозно пообещал он. – Миньк, Саньк! Где вы мычитесь? За викой поедемте! – строго прикрикнул он на старших ребят.
– Надо в токарне сидеть и работать, а вас куда-то лукавый унёс! – ворчал он на них. – Саньк, а ты попроворнее, поворачивайся, что ты ходишь, как варёный! Как будто, непотерянное ищешь! Вот взять вожжи и отстегать! Будешь бегать побыстрее! – торопил вялого Саньку.
Ища, с длинным черенком навозные вилы, отец сунулся в конюшник. Забыв наклониться, больно стукнулся о низковатый дверной вершник. От боли заморщившись, обозлившись, он скорополитно схватил топор и безжалостно, размашистым ударом обуха выбил злополучный вершник. Потом устанавливая вершник на своё место, он, улыбаясь тайно ругал себя, что сам себе придал лишнее дело.
Собрались бабы, в праздничный день, на улице, расселись в тени, под ветлой, чтоб поискаться завели беседу о детях:
– Ну, как ты Татьян, со своими детками-то, справляешся? – спросила Савельева у Оглоблиной
– Мы со своим Кузьмой воедино, их выращиваем. Как и все растим. С ними забавляемся, за нуждой в люди не ходим, своей за глаза хватает, – уклончиво и как-то неопределённо ответила та. – Мы, со своим мужиком, слили наши разумы воедино и действуем совместно. Он скажет, а я поддакну, он отколотит провинившегося в семье, а я добавлю, поддержу его, – с владычественной ноткой в голосе, добавила она. – На днях, досадил мне мой меньшой Гришка, я не стерпела и отколотила его как следует, чтоб помнил, чтоб не повадно было!
– А меня, мои дети так всю и заполоскали, замутузили. И когда они сильно-то разоруются я их сумкой пугаю: скроюсь мол от вас, так нет, сразу присмиреют. Понимают, что без мамки-то плохо, – со своей стороны, в свою очередь, изъяснила Любовь Михайловна. – Да еще, сказать, они у меня, больно жрать-то лютые! Вчера я кокурки стряпала, так едва накормила свою ораву! Такой жрун на них напал, что ни приведи господи! Даже уму не постижимо – я пеку, а они так и хватают их прямо с раскалённой сковороды! Как метлой метут и руки не обожгут! Насилу их утробы насытились! Потом опешили и от стола отвалились.
– Я баю им: что не едите? Вон пироги из печи вынула! Отпыхнут и еште! – а они в один голос: «Нет мам, не хотим!» Наевшись только опыхиваются, и каждый старается поднять на себе рубаху, чтоб показать своё голое, набитое как лукошко пузо! Потом пить возьмутся! Ковшом гремят, друг у дружки его отнимают, из рук вырывают, воду расплёскивают. Никак не напьются, уркают кадыками, как лягушки в озере, – расхаивая своих детей перед бабами заглазно Любовь Михайловна, всячески оберегала их, стараясь всячески выгородить их от вины: в семье и на улице. По этому поводу, она высказалась перед бабами:
– Как-то слышу на улице кто-то заорал, нездорово …, меня так всю и прострелило. Мне подумалось: уж ни мово ли Ваньку избили?! Второпях выбежала на улицу, гляжу, а хвать это Ваську Демьянова долмачут. У меня так и отлегло от сердца-то!
– А мои, – снова вступила в разговор Татьяна, – пока кувыркаются на соломе, ни один раз передерутся, по нескольку раз, поревут, поплачут. Ну и чёрт с ними, они в драке-то лучше растут, от побоев только крепче будут. Малыш-то у меня растёт, знай, дудонит молоко из рога, из коровьей титьки, только видно захварать хочет. Золотуха к нему пристала, конфетки ему есть нельзя. А Гришка-то, видать накупался: кумоху схватил, а теперь в постели лежит, видать заболел корьюхой, – почёсывая свой выпуклый живот, Татьяна хладнокровно оповещала о болезни, своих двоих малых детей.
Осипова веялка. Осень. Препашка картофеля
Вот и леточко красное прошло. За ужином известила семью Савельева бабушка Евлинья: «Завтра будет студёно. Я сейчас на улицу выходила, ветер от Серёжи подул. Осень дождливой будет». «Да, денёк-то заметно поубавился. Без лампы не поужинаешь. Вечерняя темнота наступает рано и без огня, тово гляди, мух наешься», – деловито заметил и Василий Ефимович.
Невидаючи прошло лето. Напугав людей, внезапно наступили пасмурно-осенние, дождливые дни. Но через несколько непогожих дней, в пору бабьего лета, неприветливая погода снова сменилась на тёплую солнечную. И вопреки ожиданиям бабушки Евлиньи осень в этом году задалась тёплой и сухой.
До самого «Покрова» стояли тёплые, непохожие на осенние, дни. Мужики радовались. Всюду, людской разговор, сводился о благовременном времени, о том, что хорошо и своевременно, пришлось убрать с полей урожай.
Время стояло, словно по заказу. Даже последнюю и трудоёмкую работу – рытьё картофеля, удалось провести за несколько погожих дней. За всю осень, мало было дождя. Уборка задалась наславу. Мужики с горестью вспоминали прошлогоднюю, ненастную осень, когда дождь не давал своевременно убирать с поля хлеба. Из-за ненастного времени уборки рано выпавшего снега в поле, осталось много яровых хлебов не убранными. Нескошенный овёс и не вырытую из земли картошку, завалило снегом до весны. Овёс под снегом пропал, сгнил, а остатки его, вытоптал скот.
В прошлогоднюю осень, люди предполагали, что выпавший рано снег растает и всё же придётся с горем пополам, убрать из поля овёс и картофель, но к всеобщему разочарованию, снег выпавший на день Ивана Постного хотя и лёг на сухую землю так и пролежал до самой весны. В этом же году осень благоприятствовала во всех отношениях, как бы поощряя мужика за прошлогодние потери, одарила крестьянина добротным урожаем и хорошей погодой во время уборки его. Мужики, азартно налегши на полевую работу, с присущей им резвостью свозили с поля картофель – последние плоды кормилицы земли и плоды своего упористого тяжкого труда. Почти у каждого мужика села в голове одна мысль: «Вот сдёрну с поля картошку, и отдыхать будет можно!». От изобильного урожая ликовали и бабы, довольные тем, что в амбар засыпано много зерна и в подпол осыпано много возов картошки.
Любовь Михайловна Савельева, как-то, проговорила:
– Не плохо бы благодарственный молебен отслужить. Хлеба-то вот сколь – всё позапасли!
А хлеба, преимущественно ржи и овса, в этом году, все позапасли не мало. Осип Батманов, почти каждый день, конца августа, молотил, на своём току под окном, то рожь, то овёс, то вику. В это время, каждый день, по всей улице раздавался непомерно громкое хлопание его голубой веялки-уфимки.
Осип старательно провеивал свой обмолот. За
