Каюр (СИ) - Admin

   - А говорят: сдохла литература, - сказал я. - Но, по крайней мере, у меня алиби. Я к этому времени был уже мертв.

   Чуткий ко всякой литературщине, я отметил, что оба "показания" состряпаны одним человеком. Аликом, скорее всего. То есть, Накиром. Его изящная словесность, не лишенная живости, произвела впечатление даже на меня.

   - А вот что капрал Войцеховский пишет, - продолжал Накир. - Очень скупо обстановку обрисовал, миньятюрист. Предложения рубленые, краткие. Этих предложений ровно пять штук. Нет, восемь. "Там было три негодяя. Негодяй Љ2 стрелял в негодяя Љ1. Он упал. Я бросился, чтобы помочь. А он в меня выстрелил и убил. Я полетел и видел: как Љ2 убил Љ3. А рядовой Вайс убил Љ2. А потом мне открылось видение девы неземной красы, и я уже не смотрел на землю".

   - Я тут даже не под первым номером, - сказал я. - К тому же взгляд с того света вряд ли к делу пришьешь.

   - Рядовой Вайс. Тот самый, которому удалось выйти живым и даже сухим. Описал более обстоятельно. Однако первый лист куда-то делся, а на втором - всего ничего. Итак:

   "У нас, полицейских, взаимовыручка. Я бросился ему на выручку, но выручить не успел. Он упал. У него пистолет заело. Пользуясь случаем, заявляю, что нам, полицейским, пистолетов надо хотя бы по два иметь.

   Нам, полицейским, убивать никого не рекомендуется. Но и самим умирать запрещено. За утерю тела лишают надбавки за выслугу. Пользуясь случаем, напоминаю, что надо, наконец, регламентировать это положение, подкрепить законодательством, подпереть прецедентами, закрепить инструкцией. Чтобы нам, полицейским, действовать обстоятельно, по обстоятельствам, а не уповать на инстинкт.

   Сияла, если можно так выразиться, луна. Кто застрелил оставшихся двух, я бы мог сообщить, но затрудняюсь правописанием. А пользуясь случаем, заявляю, что не обязан давать показаний против себя.

   Пса же так и не удалось пристрелить. Он бросился от меня прочь и исчез в объятиях ночи".

   Я не очень поверил в существование полицейских, задействованных в эпизоде, однако сказал.

   - Показания противоречивые. Собственно говоря, раз не я убил этих ребят, то какие претензии?

   - Надо сказать, что ваши клиенты сделали все, чтоб затемнить ситуацию, - сказал Накир. - Хоть бы один раскаялся. Да и время прошло, даже срок траура по этим трупам истек. Вам надлежит сие просветить, а нам - добиться небесной ясности. Так будет свет?

   - Это их пикничок, их и спрашивайте, - сказал я.

   - Вот видите, пикничок. Вам забавы, а нам заботы. Знаете, сколько мы с этими показаниями бились? Прямо Кирилл и Мефодий, моравская миссия.

   Надеюсь, что я виду не подал. Однако, если они фиксируют мои эмоции, то на слове "моравская" на самописце наверняка случился скачок. Случайно ли произнёс? Они с Каспаром знакомы? Впрочем, как же им про Каспара не знать? Одна служба. И в моем досье мои встречи и стычки с ним обозначены. В самом начале допроса Мункар упомянул.

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВЫХОД

  Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя.

  (Ф. Ницше)

  Хотел убить змею печали...

  (К. Бальмонт)

  01 САМОЛЕТ

   - Вставай, пора в путь-дорогу. Счастье мыкати.

   Вслед за этим я почувствовал толчок в плечо.

   Не исключено, что эти два обстоятельства были гораздо далее разнесены во времени, чем показалось. И возможно, что толчок предшествовал словам Каспара, а не наоборот. Время заглядывает в сновидения лишь для того, чтоб заявить о своем отсутствии. Ибо последовательность сонных событий сновидец выстраивает уже опосля.

   - Что-то пикантное снилось? - спросил Каспар. Я сел, продирая глаза. Словно дембель или солдат в отпуску, он повесил на грудь медаль, полученную им от правительства в счет каких-то заслуг. - А я вот не вижу снов, - то ли похвастал, то ли посетовал он.

   Самолет отлетал в половине седьмого. Я обычно вставал часом позже, никакого регламента с этим в лазарете не было. Рейс был частный, коммерческий, грузовой, и пилот сказал, что ждать никого не будет. И вообще, ему запрещено перевозить в отсеке людей. Деньги, однако, взял вперед. Я знал, что он время от времени перебрасывал самовольщиков на материк и обратно.

   Паром будет только завтра, а задерживаться в лазарете лишний день не хотелось. Выписные документы нам еще вчера выправили.

   Молча, не теряя времени на слова, мы собрались. Через полчаса были на летном поле. Каспар подошел к пилоту, а я осмотрел самолет. Это был старенький, видавший виды биплан. Конструкция лёгкая. Погода лётная. Лети.

   Мы уселись на какие-то тюки, надежно закрепленные вдоль обоих бортов. Пилот задраил грузовую дверь. Самолет после небольшого разбега взлетел.

   - Видишь, как легко отсюда выйти, - сказал Каспар. - И еще легче войти. Этот Мимино тут не единственный. Тебя как воина света это не напрягает? Можно весь лазарет снести к чертовой матери. Со всеми подземными инкубаторами.

   Приходилось напрягать связки, перекрывая гул и вибрацию. Но он сегодня что-то разговорчив был.

   - Раньше иначе было. И снилось, и любил сущее, - говорил, почти кричал со своего места Каспар, очевидно в продолжение темы, начатой по пробуждении. - А сейчас отвращение и тяжкая злость. Словно я в одно из воплощений не в тот мир попал. И не могу выпутаться из этой сумрачности. Ибо каждое последующее ввергает меня во все более испорченное состояние. Ведь говорят же... - он перевел дух. - Ведь утверждают, что будто бы там мы пребываем в квантовом мире, а воплощение является редукцией квантового состояния - моего, личного - или всей системы моей, называемой вселенной, к классическому. Не исключено, что это совсем не тот мир, из которого я когда-то впервые ушел, а? Как проверить? Поверить чем? Личность по возвращении меняется? Или меняется мир, в который возвращаешься после трипа? Кому претензии предъявлять? Себе? Миру?

   "Возможно, весь феномен редукции сводится к реакции духа на плоть..., - подумал, помнится, я. - То есть дух по воскресении отягощается плотью со всеми ее атрибутами - ртами и жопами, болезнями и усталостью, ленью и дискомфортом... приведение к классическому миру с его причинно-следственными связями... упрощенно-привычному... рациональному... - плавало у меня в голове. - Нет, как-нибудь позже...", - решил я, ибо сформулировать мелькнувшую мысль, обратить ее во внятное высказывание именно сейчас, на высоте 2000 метров и скорости 200 км/час, при тряске, грохоте и выкриках Каспара я был не способен. К тому же меня больше интересовала предстоящая встреча с реальным миром - понятным, уютным, классическим - по которому соскучился за прошедшие сорок дней.

   - ... и таким образом, моя смерть является причиной моего рождения! - кричал рядом Каспар, еще более напрягая голос. - Вернее, причиной этого мира, в который я снова попал. И из которого могу выбраться, лишь убив себя в нем. Разорвать этот порочный круг...

   Он все более возбуждался. Наверное, принял что-нибудь. Я догадывался, что в лазарете он к достижениям химии доступ имел, и после пары колес становился суетливо-болтлив. А принимать он и при мне не стеснялся, хотя, что именно - от меня таил. И тогда версии происхождения мира и своего места в нем становились для него особенно актуальными. Может, вся философия родилась из маковой росинки, как-то отшутился он в ответ на мои упреки.

   - Можно себе представить, что время - это движение света. И между девяносто пятым и девяносто шестым днями рожденья прошел не год - свет. И пока пучок света не остыл, пока он не погас, пока этот свет светится, я могу отправиться вдоль него в прошлое и кое-что в нем изменить. И это изменение в свою очередь изменит меня настоящего.

   - Черт, мне же сегодня девяносто шесть стукнуло! - спохватился я, невольно вскочив, но самолет тряхнуло, и я снова присел.

   - И мне! И мне! - еще громче вскричал Каспар. - Мне кажется, я и проделал это только что. Вернулся в прошлое. Словно стрелочник передвинул стрелки, и время пустилось вспять. Чему подтверждением стойкое ощущение дежа вю. Как будто я его заново проживаю. Как будто конечный результат уже есть.

   Он вскочил, ухватившись за перегородку, забегал по грузовой кабине, придерживаясь за борта. Потом опять сел. Казалось, что его возбуждение и биплану передалось, который еще сердитее и неистовее задребезжал.

   - Ты принял лишнее, - сказал я.

   - Да, чувствую в себе лишнее прошлое. Которое пока что будущее для нас. Я знаю, что дальше будет так же верно, как если бы оно было уже. Мы приземлимся за огородами, на такси доедем до города, прошвырнемся по барам и бабам - развлечения, пиво, женщины. Потом явимся по месту службы, как предписано, через два дня... Ты извини, брат, но я должен что-то предпринять, чтобы исправить ситуацию. Повернуть ее. Ведь не зря же я вернулся по световому лучу.

   Он мог предпринять в таком состоянии все, что угодно. Например, десантироваться. Он как раз, не вставая с места, ковырял запоры пассажирской двери.