Грани уязвимости - Екатерина Петровна Шумаева

– Куда мы едем? Кампус в другой стороне. – Спрашивает она.

– Домой. – Бросаю я в ответ, я слишком зол, чтобы разговаривать.

Мы подъезжаем к моему дому, выходим из машины, ветер пробирает меня до костей. Смотрю на Оливию, она в одной тоненькой футболке.

Я понимаю, что она не только одета не по погоде, но и рискует сильно заболеть. Молча достаю из багажника толстовку с бульдогом и протягиваю ей. Она так же молча берет ее у меня из рук, и надевает на себя. Беру ее за руку и завожу в квартиру.

Мы заходим, я отпускаю ее и иду возиться с кофе машиной, чтобы немного успокоиться, но это очень сложно. Она идет в ванную и проводит там около получаса, но зато выходит в нормальном виде. До этого ее прекрасные темные волосы были спутаны, косметика размазана, а сейчас на ней свежий макияж. Неужели, первое, что она схватила при пожаре, была косметичка? Ухмыляюсь, это помогает отвлечься от атакующих мой мозг мыслей. Сажусь за барную стойку и ставлю две чашки кофе, жестом предлагаю ей сесть рядом.

– Поговорим? – Тихо спрашивает она.

– О том, что ты ночевала у Чака? – Отвечаю я. Мои глаза продолжают гореть огнем и гнев, я уверен, чувствуется даже на расстоянии.

– О том, что мы вчера поругались. – Не сдает позиций она.

– Мы не ругались. – Ухмыляюсь я. – С чего ты взяла?

– Для меня это самая настоящая ссора. Я хотела тебе сказать все при других обстоятельствах, но Чак задал вопрос про День Благодарения. Я не прошу тебя ехать. Я поеду одна. – Резко говорит Оливия.

– Я и не собирался ехать. Это все не для меня, Оливия. Ненавижу семейные посиделки. – Я смотрю ей прямо в глаза, Она начинает ерзать на стуле. Очень сложно выдержать мой взгляд. – Так что насчет твоей ночевки у моего брата?

– Мне было некуда идти. Чак пригласил к себе, и я согласилась. – Начинает оправдываться Оливия.

– У тебя была уйма вариантов. Приехать к брату, ко мне, ночевать в машине, в конце концов. – Я перехожу на крик, хотя совершенно этого не хочу. Я сжимаю чашку кофе так, что она вот вот треснет в моих руках.

– В машине? Ты сейчас серьезно? В ноябре я должна была спать в машине, чтобы не обидеть твое самолюбие? Иди ты к черту! Я ухожу. – Она встает из-за стола и направляется к двери.

И тут я делаю то, чего совсем от себя не ожидал, Я хватаю ее за руку, и резко разворачиваю. Я понимаю, что сейчас ей больно, но совершенно не могу себя контролировать. Еще немного и я ее потеряю, а я совсем этого не хочу. Надо бы успокоиться, но я не могу.

–Я сказал, в конце концов, это был крайний вариант. – Говорю я, сжимая ее запястье еще сильнее.

Она пытается вырваться, делая шаги назад, пока не упирается спиной в стену. Нависаю над ней и, смотря ей в глаза, произношу:

– Я не хочу, чтобы ты общалась с моим братом. Ты меня поняла?

Чтобы не натворить глупостей я отпускаю ее и делаю несколько шагов назад, давая ей пространство.

– Нет. – Отвечает она.

Я багровею, в глазах темнеет, мой контроль пошел по швам. Хватаю первое, что попадается под руку и швыряю в ее сторону. Я футболист, поэтому попадаю лампой точно в грудную клетку.

– Дубль два. Ты. Меня. Поняла? – Спрашиваю я.

Она кивает, слезы катятся из глаз, и стараюсь успокоиться. Она начинает ловить ртом воздух, кашлять, сползает по стене на пол и пытается отдышаться.

Я понимаю, что сейчас я не только перегнул палку, я вовсе сломал ее ко всем чертям. Одна половина меня хочет поднять ее успокоить и извиниться, а другая вышвырнуть ее из моего дома, ведь Чак это последний человек, с которым она должна была общаться. Она не знает его настоящей личности, она не знает о нем ничего. Не удивлюсь, если сейчас он подговорит ее пойти в полицию и запросить судебный запрет о приближении к ней года так на три, с ее матерью она легко добьется своего.

Я иду и сажусь за стол, пытаясь привести в порядок мысли и отпустить ту злобу, которая кипит во мне, ни к чему хорошему она не приведет ни меня, ни ее. Самый лучший вариант сейчас сесть и сделать вид, как будто бы ничего не случилось. Она встает с пола, берет сумку, снимает мою толстовку и направляется к двери.

– Стоять. – Говорю ей я, ее нельзя отпускать прямо сейчас. Я совершил ошибку, мне нужно успокоиться и привести себя в порядок, а потом извиниться, поговорить с ней и все объяснить. Попросить прощения, в конце концов, рассказать ей всю правду о моей агрессии, рассказать, почему я так отношусь к брату, и рассказать правду о Минди… – Садись и завтракай, потом я отвезу тебя на пары.

– Я не голодна. – Шепчет Оливия.

– Завтракай. Потом можешь сходить в ванную, но я сказал села и ешь. – Говорю я.

Нет, так невозможно. Она не дает мне успокоиться. Неужели так сложно просто сесть и поесть? Если бы она знала всю правду, то она бы ни за что так не вела себя.

Глава 9

Оливия

Сейчас одной фразой он разбил мое сердце. В самом начале наших отношений я рассказала ему правду о себе, о булимии, о родителях и всех своих проблемах. Он контролировал мои приемы пищи и был добр и ласков со мной. Тогда я думала, что я самая счастливая на свете. А сейчас он бьет меня моим самым страшным оружием.

Сегодня я не пойду на пары, просто не могу сидеть и делать вид, что все нормально, я хочу в свою комнату, остаться одна, в тишине и просто забыть все то, что произошло. Я набираюсь смелости, открываю дверь и выхожу. Если бы я осталась, то дала бы добро на такое зверское отношение ко мне, а я ушла, потому что ни один человек на свете не может так обращаться со мной. Ни со мной, на с кем либо другим.

Я иду по улице в одной футболке, глаза наполнены слезами, болит душа и тело, грудная клетка горит огнем, но больше всего меня беспокоит то, что я очень сильно хочу есть. Я захожу в пиццерию