В постели с банкиром - Марина Серова

– Его отец был некогда партийным боссом, затем стал удачливым бизнесменом, поэтому легко смог отстегнуть Аркаше круглую сумму.

– Но ваш отец, кажется, тоже был не бедным? Вы говорили, что он был антикваром.

– Да, но, Танечка, в то время я даже не догадывался об этом. В советские годы отношение к антиквариату было неоднозначное. Немногие знали истинную ценность раритетных предметов. Надо сказать, что мой отец сам был «раритетом», потому что ухитрился сохранить такие мировоззрения, которые повсеместно устарели за целый век до этого. Я же считал его Плюшкиным, который собирает разную рухлядь, и стеснялся его. Вся эта мебель стояла в комнате родителей, правда, ей требовалась реставрация. А вот в этот сундук, – Сергей махнул рукой в сторону дубового ящика, – он, по моим тогдашним понятиям, складывал совершенно немыслимый хлам, закрывая его на амбарный замок, а ключ прятал.

– Как интересно! Что было потом?

– Потом внезапно от рака умерла мать, и отец тоже слег. Он очень ее любил и пережил маму только на три месяца. После смерти отца я решил избавиться от всего этого старья, но нашел в сундуке своеобразное завещание. Папа написал для меня истинную цену всего антиквариата, а также дал указания насчет того, как мне им распорядиться. Отец разрешил все продать, кроме мебели, стоимость которой еще не достигла своего потолка. Я обзвонил всех коллекционеров, антикваров и просто любителей старинных вещей, телефоны которых указал отец, и распродал почти все. Потом отреставрировал мебель.

– Значит, вырученные деньги ты вложил в акции «Пяти корон»? – подвела я итог.

– Да, так и сделал. Так что мы с Аркадием оба получили первоначальный капитал от своих родителей. А вот Ярцин заработал деньги своим собственным трудом. Надо сказать, что Василий по образованию агроном, но в какой-то период жизни остался без работы. Где он только себя не пробовал – на базаре семенами торговал, дачи охранял, какие-то водоочистители в качестве дистрибьютора распространял, а потом кто-то посоветовал ему пойти учиться на трейдера. Таня, ты знаешь, кто такой трейдер?

– Более или менее.

– В общем, Ярцин взял у кого-то денег в долг и стал через Интернет покупать и продавать акции ведущих мировых предприятий. Как ни странно, но Василий Михайлович именно в этом нашел себя. За год он сколотил вполне приличное состояние, вот тогда-то Терешко где-то пересекся с ним и предложил стать нашим соучредителем. Ярцин согласился.

– Ясно. Осталось выяснить насчет Семенова. Где вы его нашли?

– Он сам нас нашел. До этого Алексей Алексеевич работал в Промстройбанке. Откуда у него взялась нужная сумма, не знаю. Может, всю жизнь приворовывал... Впрочем, это меня не касается. Есть еще несколько мелких акционеров, но о них и говорить-то не стоит.

– То есть семь лет вы успешно сотрудничали, и вдруг возникли какие-то разногласия? – спросила я и замерла, боясь, что Сысоеву не понравится моя чрезмерная любознательность.

– Разногласия возникли не вдруг. Уже год я пытаюсь внушить этой троице, что нам надо войти в состав «Южной банковской группы», но они меня не понимают. Сейчас время такое, все объединяются. Еще год, максимум – два, и «Пять корон» опустится на самую последнюю ступень в реестре тарасовских банков.

– Почему?

– Таня, мне будет очень сложно объяснить тебе это, поверь на слово.

– Я согласна – мне твое мнение понять и оценить сложно, но твои соучредители не новички в банковском деле. Разве что Ярцин...

– Вот он как раз был готов поддержать меня, но колебался, а теперь, наверное, окончательно встал на сторону моих идейных противников. Терешко однозначно не хочет расставаться со своим детищем. В нем говорит чистейшее упрямство и честолюбие. А Семенов... что на уме у него – трудно понять, но он тоже категорически против вхождения в состав «Южной банковской группы», хотя от этого в финансовом плане все только выиграют.

Услышав подробности дела, я утвердилась во мнении, что у акционеров мотив для убийства все-таки есть. Был самостоятельный банк, были директора, и вдруг Сысоев предложил им войти в состав какого-то другого финансового учреждения. Это не всякому понравится. Не каждый согласится потерять власть...

– Таня, а расскажи мне о каком-нибудь своем расследовании, – попросил Сергей.

О каком же деле рассказать ему? Их ведь было так много! Может, о том, с пятью трупами и морем крови? Нет, это слишком жестоко. Сергей ждал, и я, не без гордости, стала вещать о последнем «бескровном» расследовании, правда, изменила время и место действия, а также имена действующих лиц. Банкир слушал меня с нескрываемым интересом, даже иногда улыбался. Закончив свой рассказ, я снова плавно перевела разговор в нужное русло:

– Вот интересно, дети банкиров обычно идут по стопам своих родителей? – Этот вопрос значил для меня гораздо больше, чем Сысоев мог подумать.

– Взрослые дети только у Семенова, но они избрали для себя другую стезю. Дочь ушла с головой в рекламный бизнес, а сын вообще непутевый. Кажется, он сейчас нигде не работает.

– Да? А что так? Живет на родительские дотации?

– Ну у него есть небольшой бизнес, только он им не больно-то занимается. Думаю, что, кроме прибыли, его там ничего не интересует. А знаешь, однажды Слава даже за решетку едва не угодил...

– За что? – оживилась я.

– Так, в школе один инцидент на уроке химии вышел.

– Так это давно, еще в школьные годы было? – уточнила я, разочарованная ответом.

– Нет, лет пять назад. Он в школе учителем химии работал и опрокинул на ученика пробирку, кажется с серной кислотой. У того ожог рук был.

– Значит, сын Семенова – химик?

– Да, несколько месяцев работал учителем химии, а до этого в каком-то научно– исследовательском институте штаны протирал. Оттуда его тоже попросили, он там эксперименты какие-то непозволительные ставил.

– Интересно, очень даже интересно...

– Таня, я не понял, почему это так тебя заинтересовало?

– Химик должен хорошо разбираться в ядах, – сказала я рассеянно, как бы размышляя вслух.

– Наверно, но... Хотя все возможно... Надо срочно позвонить Андрею и сказать ему об этом. – Сергей тут же стал нажимать кнопки своего мобильника, но безрезультатно. – Странно – отключен! Таня, твоя догадка не лишена здравого смысла. Если все так, то получается, что инициатива исходит от Семенова. Но Мельников почти убедил меня, что заказал меня Терешко.

– Его подозрения основаны только на том, что в вашем подъезде живут его бывшие соседи Краснощековы, которые легко могут попасть в гараж?

– Не только. Таня, придет время, и ты все узнаешь, сейчас Андрей проверяет факты. Я попробую еще раз ему позвонить. Мельников должен знать, что мы нашли химика.

«Во-первых, не мы нашли, а я нашла. Во-вторых, Андрюша проверяет факты с помощью моего прослушивающего устройства. В-третьих, только я отрабатываю личную версию, которая вполне может затмить банковскую». Я мысленно считала свои заслуги, кусая губы от обиды и ревности. Сергей снова не смог дозвониться до своего приятеля, и это обстоятельство выбило его из колеи. Сысоев поднялся из-за стола, за которым мы так хорошо до этого сидели, и стал мерить шагами комнату. Может быть, теперь Андрюша впадет в немилость, и тогда клиент передаст расследование под мой неусыпный контроль? Увы, этого не произошло. Сергей вынул откуда-то сигары и предложил мне закурить. Я не смогла отказаться от этого предложения, хотя все-таки предпочитала сигареты.

Курение сигары подействовало на Сысоева положительно, он снова раскрепостился, и мы продолжили прерванное общение. Я спросила его о Лилии Томич, и Сергей охотно стал рассказывать о ней, укрепляя мои догадки, что эта дамочка могла стать причиной развода.

– ...Что мне в Лилии особенно нравится, так это то, что она никогда не унывает. Она всегда в прекрасном настроении. У нее такая очаровательная улыбка...

«Да? А я просто ненавижу ее за эту улыбочку, – мысленно возразила я. – Нормальный человек просто не может все время улыбаться. Иногда позволительно и погрустить, а иногда – на кого-нибудь позлиться. Вот я сейчас злюсь на Мельникова и имею полное на то право...»

– Сергей, может быть, у тебя все-таки был с ней роман? – вдруг ни с того ни с сего ляпнула я и закусила губу.

К счастью, этот вопрос совсем не оскорбил Сысоева.

– Все именно так и думают. И в этом заслуга моей бывшей супруги. Наталья была уверена, что Лиля – моя любовница. Какие скандалы она закатывала по этому поводу! Но у нас всегда были чисто дружеские отношения. Если бы мы познакомились с Лилечкой, уже будучи взрослыми, то я, наверное, в нее бы влюбился. Но мы знакомы чуть ли не с рождения. Года два назад Лилин муж попал в очень неприятную ситуацию, и она, желая ему помочь, попросила меня познакомить ее с нашим юристом, занимающимся представлением интересов клиентов в Арбитражном суде. Тут как раз намечалась корпоративная вечеринка, и я пригласил туда Томич. Когда Наталья увидела ее в ресторане, то словно белены объелась... Я не могу без ужаса вспоминать те сцены, которые она там устроила. Когда мы разводились, Наталья сказала в суде, что я все годы изменял ей с Томич... Потом все это грязное белье каким-то образом попало в прессу. «МК в Тарасове» опубликовал фотографию Лилии и статью под заголовком: «Хочу банкира». После этого Лиля разошлась с мужем, и в банке про нас еще долго сплетни ходили. Мне все это было крайне неприятно.