Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982 - Вольфганг Випперман

Но уже действия «оперативных групп» (Einsatzkommandos) в Польше, следовавших непосредственно за сражающимися войсками, чтобы наряду с подлинными или потенциальными политическими противниками захватить и уничтожить также евреев и представителей польского правящего класса, показали, что национал-социалисты с самого начала имели в виду нечто большее, чем империалистическую завоевательную войну. В отличие от кайзеровской Германии, национал-социалистская Германия боролась не только за политическое господство в Европе, но также и за расистский «новый порядок» в континентальном, а потенциально и в глобальном масштабе, при котором «германская раса господ», рассматриваемая как высшая раса и представляемая немцами, будет господствовать над всеми другими народами. В то время как славянские нации подлежали порабощению и должны были вести существование бесправных илотов [Коренное население Мессении, закрепощенное спартанцами. – перев.], этот план – в значительной мере осуществленный – предусматривал полное уничтожение еврейской «расы», поскольку она рассматривалась как корень всякого зла, в частности социализма, коммунизма и вообще всего «современного» (Moderne). При всей сумасбродности этой идеологической концепции она последовательно и безжалостно проводилась на практике. Ей предоставлялся абсолютный приоритет перед экономическими и военными интересами и целями промышленности и вермахта, даже и в то время, когда осуществление расово-идеологических целей было уже несовместимо со стремлением национал-социалистов сохранить свою политическую и военную власть[108].

Этой фанатической, поистине самоубийственной связью с идеологической догмой расовой войны национал-социализм качественно отличается от итальянского фашизма. Хотя немецкий и итальянский фашизм сравнимы между собой в их идеологии (за исключением расистски мотивируемой идеологии антисемитизма), в их внешнем облике и социальном составе, между ними были количественные различия1 – в масштабах, в унификации и в совершенстве террористического аппарата. Это проявилось в преследовании меньшинств, не говоря уже об уничтожении евреев. Эти количественные различия в унификации и гораздо более эффективная в Германии система террора в конечном счете, как будет показано дальше, привели к тому, что немецкое Сопротивление не смогло добиться таких успехов, как итальянская Resistenza, – во всяком случае, в последней фазе истории итальянского фашизма.

Те, кто с самого начала и наиболее решительно боролись с «третьим рейхом», были члены запрещенных и загнанных в подполье партий и организаций рабочего движения[109]. Они подвергались также самому строгому наблюдению и преследованию со стороны национал-социалистских террористических организаций. Но надо признать, что действительные успехи рабочего Сопротивления были очень невелики. С одной стороны, это объясняется уже описанной, едва ли не доведенной до совершенства системой наблюдения и террора, устроенной национал-социалистами; с другой же стороны – тем, что различные нелегальные партии и организации рабочего движения, если не считать некоторых региональных или даже местных исключений, даже в эпоху «третьего рейха» не хотели и не умели преодолеть свои внутренние конфликты и создать единую организацию Сопротивления. Различные группы рабочего движения действовали отдельно и были по отдельности разбиты.

КПГ после ее запрещения вначале пыталась сохранить свою строго иерархическую систему с подчинением низших звеньев высшим, а также, вопреки фашистскому террору, пыталась проводить массовые акции. Тысячи коммунистов участвовали в изготовлении и распространении нелегальных листовок и в других пропагандистских мероприятиях. До 1935 года членам нелегальной КПГ продавали даже марки для оплаты членских взносов. До этого времени руководство КПГ и Коммунистического Интернационала исходило из того, что массовые акции этого рода могут в короткое время привести к распаду «третьего рейха», тогда как в действительности они лишь облегчали мероприятия гестапо. Лишь на VII Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала в 1935 году эта стратегия, вряд ли совместимая с условиями фашистской Германии, была пересмотрена, а вместе с ней и политика борьбы с социал-демократией как с «крылом фашизма». Так как к этому времени, помимо партийного руководства, жертвами систематических полицейских операций стали тысячи членов нелегальной КПГ, с 1936 года коммунисты ограничились поддержанием весьма непрочной информационной сети, связывавшей отдельные действовавшие в Германии коммунистические группы Сопротивления между собой и с заграничным руководством. Коммунистическое Сопротивление в значительной степени угасло под действием пакта Гитлера – Сталина и снова усилилось лишь после немецкого нападения на Советский Союз. Возникли различные организации Сопротивления; некоторые из них поддерживали контакты также с социал-демократами и даже с буржуазными и военными кругами. Но, в отличие от Коммунистической партии Италии, КПГ не удалось применить на практике принятую в 1935 году концепцию Народного фронта. Исключением был вскоре распавшийся парижский Комитет Народного фронта; что же касается групп «Национального комитета „Свободная Германия“, действовавших не столько в Германии, но главным образом за границей, и в особенности в Советском Союзе, то ими большей частью руководили коммунисты, которым приходилось принимать во внимание интересы Советского Союза, часто мотивируемые отнюдь не „антифашистскими“ целями[110].

Лидеры СДПГ и руководимого ею Всеобщего союза германских профсоюзов в 1933 году долго, слишком долго питали иллюзию, что политика осторожной сдержанности по отношению к национал-социалистскому режиму может сохранить их организации. Этот фатальный курс приспособления, выразившийся, например, в одобрении так называемой «мирной речи» Гитлера 17 мая 1933 года фракцией СДПГ в рейхстаге – уже обескровленной арестами и эмиграцией, – фактически привел к расколу партии. Эмигрировавшие социал-демократы образовали в пражском изгнании новую организацию, «Sopade» [Сокращение. «Социал-демократическая партия Германии». Имеется в виду заграничное руководство СДПГ, находившееся до 1938 года в Праге, а затем в Лондоне. Прим перев.], которая уже 18 июня 1933 года, то есть еще до запрещения СДПГ 22 июня, обратилась к немецким рабочим с программной статьей и призвала их «разорвать свои цепи» и бороться за «перестройку капиталистической экономики в социалистическую».

Уже до этого отдельные социал-демократы и профсоюзные деятели ушли в подполье. Но, в отличие от коммунистов, они очень скоро поняли, что нелегальные массовые организации с отдельными ячейками, партийными органами и сбором членских взносов прямо провоцируют действия гестапо. Напротив, эти социал-демократы исходили из трезвой оценки возможностей сопротивления в террористическом «третьем рейхе» и, по существу, ограничивались сохранением традиционных связей в форме дискуссионных кружков, спортивных союзов и т. п., чтобы в момент ожидаемого и желанного распада «третьего рейха» располагать людьми для восстановления партии. Кроме этой системы неформальных, но хорошо законспирированных групп социал-демократов и членов профсоюзов, отказывавшихся от демонстративных акций сопротивления, но – как видно из отчетов «Sopade» – имевших хорошо разработанные контакты с партийным руководством в Праге, было также несколько очень активных групп Сопротивления на региональном и более высоком уровне, к которым, наряду с социал-демократами, примкнули также бывшие члены КПГ и отколовшихся коммунистических и социалистических групп. Прежде всего следует упомянуть здесь «Красную ударную группу» («Roter StoBtrupp») в Берлине, «Социалистический фронт» («Sozialistische Front») в районе Ганновера и межрегиональную группу «Новое начало» («Neubeginnen»)[111].

Подобно группам Сопротивления КПГО (Коммунистическая партия Германии – оппозиция, Kommunistische Partei Deutschlands – Opposition), СРП (Социалистическая рабочая партия, Sozialistische Arbeiterpartei) и ИССБ (Интернациональный социалистический союз борьбы, Internationaler Sozialistischer Kampfbund), они особенно важны не только тем, что до их разгрома органами гестапо они вели очень интенсивную борьбу, но еще и тем, что в этих группах произошло объединение социалистов и коммунистов из разных партийных организаций[112]. То же можно сказать об антифашистских организациях, возникших в конце «третьего рейха» и вскоре после его распада и ставивших себе целью создать новое рабочее движение, вне рамок КПГ и СДПГ. Ввиду отрицательного отношения к ним всех оккупационных властей это не удалось, как и предыдущие попытки создать антифашистский Народный фронт[113]. Контакты представителей рабочего Сопротивления с церковными, буржуазными и военными оппозиционными организациями также не достигли таких масштабов и интенсивности, как в Италии. Если отвлечься от контактов, непосредственно предшествовавших 20 июля 1944 года [День покушения на Гитлера и неудавшегося военного путча против национал-социалистской власти. – Прим. перев.], им не удалось преодолеть взаимное недоверие.