Вокалистка - Сергей Павлович Бакшеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце концов подобные знакомства Сане опротивели, ей надоело маскировать свой дефект. Она такая, какая есть — принимайте или отвалите! Она не будет прятаться в тени днем, сторониться уличных фонарей вечером, наоборот, пойдет в сверкающий ресторан с хрустальными люстрами. Разглядывайте, оценивайте и уж если решитесь подойти, знайте, с кем имеете дело.
Сана остановила свой выбор на пафосном ресторане «Магнолия», где меню дублировалось на иностранных языках. К визиту она подготовилась: приобрела белый брючный костюм, кремовые босоножки, сделала прическу в салоне красоты, опрыскала волосы арабскими духами.
Как обычно у входа в ресторан стояла очередь, табличка на двери предупреждала: «Мест нет». Впрочем, надменный швейцар иногда пропускал избранных, бурча для оправдания: «У них забронировано».
Сана догадалась о волшебной ключике и не поскупилась, прислонила к стеклянной двери ладошку со свернутой пятеркой. Швейцар принял подношение и пустил красиво одетую барышню через порог, но администратор, разглядев гостью, его осадил:
— Куда смотришь, болван, ей в комнате ужасов надо работать, а не по ресторанам шляться.
Побагровевший швейцар под одобрительный гул очереди вытолкал самозванку за дверь.
Такого удара Сана не ожидала. Она шикарно одета, при деньгах, но остается отверженной. Подобных уродцев терпят в обыденной жизни, а на отдыхе люди не желают омрачать радужное настроение отталкивающими рожами. Она убежала от прошлого, но новая жизнь не принесла ей радости.
В расстроенных чувствах Сана вышла на набережную, увидела киоск с разливным вином и выпила стакан полусладкой изабеллы. В груди потеплело, а в ушах словно появились ватные пробки. Желанные, но недостаточно мощные — голос администратора «Магнолии» она не различала, но продолжала слышать, как развлекаются люди в отрытых кафешках.
На фиг! Ей противно чужое веселье.
У следующего киоска она заказала два стакана вина и планомерно осушила их, словно выполняла важную работу. Села на скамейку, прислушалась к ощущениям — она оказалась внутри густого облака и слышала не больше, чем обычные люди. Ура! Ее не будут раздражать любовные перешептывания, тайные поцелуи и торопливые объятия, если что и услышит, то громкую ругань да трель милицейского свистка. А если выпить еще, то и память очистится от прежних обид, и глаза затуманятся, чтобы не видеть счастливых парочек и беззаботных компаний…
Сана очнулась глубокой ночью, лежа на скамейке в опустевшем парке. Голова гудела, живот скручивало ноющей болью. Она приподнялась и нарушила хрупкое равновесие отравленного организма. Рвотный позыв заставил ее перегнуться через скамейку и выплеснуть содержимое желудка. Во рту стало противно.
Она пошарила рукой в поисках сумочки, чтобы достать платок и вытереть губы. Пальцы скользили по пустым рейкам скамьи. Сумочка исчезла! Там была импортная косметика и немалые деньги для ресторана, ну и черт с ними! В тайнике у нее хранится целое состояние.
Сана доковыляла до дороги и поймала такси, пообещав тройную цену. В теплой машине она задремала, а когда приехала к дому, попросила подождать, пообещав вернуться с деньгами.
Недоверчивый таксист проследил за пьяной девчонкой, чтобы та не сбежала. Его тревога возросла, когда девица миновала вход в дом и скрылась за кустом жасмина. Он хотел было ринуться за ней, но девушка вернулась, небрежно сунула ему десятку, а две другие купюры спьяну уронила.
Ей так хотелось спать, что она не придала значения, почему таксист находится во дворе, а не в машине. Зато он запомнил скрип железа по кирпичу, после чего в руках уродливой девчонки волшебным образом появились деньги.
Днем Сану растолкала хозяйка.
— Вай, какая глупая. Зачем в костюме спишь, дорогая одежда в тряпку превратится.
Сана продрала глаза и обнаружила себя лежащей поверх одеяла в новеньком брючном костюме. Хорошо, хоть босоножки успела скинуть.
— Кажется, я вчера переборщила, — пробормотала Сана.
— Ты перепила! — грубо поправила тетя Роза. — Но это твое дело, а мое — получить с тебя денежки за июль месяц. В июле цена возрастает, сто пятьдесят рубликов с тебя.
— У меня вчера сумочку украли, — вспомнила Сана.
— А деньги-то остались? — забеспокоилась тетя Роза.
Квартирантка пошарила по пустым карманам.
— Я заплачу. Умоюсь, переоденусь и сразу заплачу.
Сана выбрала момент, когда во дворе никого не было, и юркнула за куст к тайнику. Решетка оказалась сдвинутой, Сана пожурила себя за невнимательность и сунула руку в отверстие — растопыренные пальцы ухватили лишь цементные крошки. Где сумка? Она просунула руку глубже, затем посмотрела в отверстие — ничего. Пусто! Деньги исчезли!
Сана вспомнила вчерашний вечер. Она сознательно оглушила себя алкоголем и не могла слышать противный скрип решетки. А еще таксист. Она практически на его глазах пошла к тайнику. Он проследил за ней и украл деньги! Сволочь! Что же делать, как его найти?
Сана села на скамейку и прикусила губу от досады. Если бы она была вчера в нормальном состоянии, то запомнила бы голос таксиста, и сейчас, восстановив предельную концентрацию, услышала бы его, где бы он не находился. Выследив вора, она бы придумала, как вернуть свои деньги. Но сейчас она беспомощна и не посмеет обратиться в милицию, в точности как жертвы ее мошенничества.
Всё пропил — говорят про конченых алкоголиков. Она истратила на вино самую малость, но тоже потеряла всё. Какая же она дура!
От тети Розы не укрылся унылый вид квартирантки, курорт безжалостен к простакам и пьяницам.
— Денег нет? — уточнила хозяйка.
Сана горестно кивнула. Опытная женщина призадумалась, оценила ее лицо со шрамом — она к девчонке привыкла, но всякий новый человек будет шарахаться. Такую страхолюдину даже на рынок не поставишь, никто у нее цветы не купит. Зато у девчонки имеется модные шмотки товарного вида.
— Ну что с тобой поделать. Даю неделю, а потом — извини, — решила хозяйка. — А в счет недели я кое-что из одежды у тебя возьму и туфельки. Тетя Роза воздухом питаться не может.
13
Как же переменчива судьба — еще вчера Сана сорила деньгами и ни в чем себе не отказывала, а сегодня вынуждена ломать голову, где достать деньги на пропитание. Снова работать уборщицей — да ни в жизнь!
