Долгий поцелуй на прощание - Виктория Рутледж

— Ты дразнишь меня! — воскликнула она, зловеще постукивая ложкой по столу.

В качестве последнего средства Джайлс прибегнул к плану Д: «Жестко, но справедливо». Он собрался и сосредоточился на тех долгосрочных, выковывающих характер выгодах, которые она получит после первого шока:

— Знаешь, это жизнь, Кэти. Тебе пора решительно взяться за дело. Три года ты занималась ерундой. Если бы ты действительно любила меня, ты бы сделала над собой усилие и подумала о своей жизни. А если бы ты хоть немного уважала себя, ты бы перестала придумывать жалкие оправдания вроде того, что не разбираешься в маршрутах общественного транспорта. И показала бы мне, на что способна без моей помощи. Ты умеешь отлично спорить, но пока что это и все.

Кэт сжалась, словно от удара: «Да, вот все и встало на свои места. Понятно, к чему вчера была эта лекция в машине». Она сердито взглянула на него:

— Ты думал, что можешь подкупить меня масками для волос с провитамином „В”? Раз уж взрослые аргументы на меня не действуют?

Джайлс открыл рот и вновь закрыл.

— Ну, с Селиной это, может быть, и прошло бы. Но, прости, липосомы не настолько уж важны для меня. Я, в конце концов, всего лишь деревенщина, которая только и умеет, что варить варенье. Что я знаю о жизни в Лондоне? Что я вообще знаю о жизни? Я до смерти устала. Все меня учат жить — ты, мама, агентство помощи в трудоустройстве при университете. Ты мне не отец.

Кэт отодвинула стул и встала. Боль словно бритвой резанула по ее нежным ступням, но она ничем не выдала этого. Бросив на Джайлса последний взгляд — со всем высокомерием, на которое было способно сердце, — она направилась прочь от столика. Глаза ее шарили по залу в поисках выхода. Ей хотелось выглядеть так, словно она знает, куда идет. Беспомощная? Она? Вовсе нет. Нет, черт побери.

Кэт слышала, как Джайлс тихо позвал ее по имени. Не так громко, чтоб окружающие могли начать потешаться. «И не так громко, чтоб я могла расслышать и вернуться», — с горечью отметила она про себя. Сквозь слезы все казалось ей белым — столики, стены, спины холеных обедающих женщин. Выходя из кафе в затемненный зал ресторана, Кэт старалась ступать твердо и величественно.

Почему она так себя ведет? Она чуть не столкнулась с изящной продавщицей, которая предлагала что-то, напоминавшее миниатюрные крекеры с кошачьим кормом. Не обращая ни на кого внимания, Кэт шла вперед.

На этот раз она не споткнулась на эскалаторе. Выпрямив спину, она стояла на ступеньку выше элегантной блондинки в оранжевом твидовом костюме в стиле Шанель. На четвертом этаже Кэт увидела в зеркале два отражения. Она с трудом узнала себя. Так вот какая женщина нужна Джайлсу. Блестящая, гордая, городская. Женщина из «Харви Николз».

Кэт перешла на другой эскалатор. Нет, та женщина — не она. Ее волосы вновь стали курчавиться, несмотря на все гели, которыми их поливали для придания блеска. Достав из сумки грязный платочек, Кэт со злостью стерла красную помаду. На губах остался только розовый след.

По правде говоря, не в первый раз они спорили с Джайлсом по поводу отсутствия у нее четких планов на жизнь. Но в университете у Кэт было больше оснований чувствовать себя уверенно. У них были одинаковые комнаты, друзья, одинаковые уровни. На самом деле ее уровень был даже выше его. Можно было говорить, что впереди еще много времени, что можно все обдумать на каникулах, посоветоваться с кем-нибудь. Здесь же Кэт была уязвима, во всех непривычных ситуациях нервно искала помощи Джайлса. И столкновение получилось острым. Ей пришлось защищаться. «Но я люблю тебя!» — кричал слабенький голосок в ее мозгу.

Пятый эскалатор наконец доставил Кэт в ярко освещенный зал, где торговали косметикой. Вся чудовищность ситуации обрушилась на нее, как гора кирпичей. Слезы гнева были готовы обернуться паникой. Ноги Кэт продолжали путь к выходу, но предупреждающие голоса в мозгу уже что-то невнятно забормотали, и, вылетев в конце концов на улицу, она вдруг осознала — у нее нет ни малейшего представления, куда теперь идти.

Кэт резко остановилась и прижалась к стене. Черт. Стянула с натертых ног туфли. Утром они болтались свободно, а теперь словно прилипли к ступням. Кэт казалось, что ее стошнит от всех переживаний.

Если она вернется, мать запилит ее до состояния полупаралича. Джайлс найдет другую, а Кэт будет сидеть в безопасности дома, словно придушенная курица.

Или она может броситься с головой в неизвестность. Наверное, она умрет от этого, но сохранит хоть каплю достоинства.

Прекрасно.

ГЛАВА 5

В книжке, которую хотела бы написать Кэт, ящики с цветами на окнах были признаком преждевременной старости. Такое полагалось лечить. Неудивительно, что Лаура поставила по большому терракотовому ящику на каждый из четырех подоконников аккуратного домика с террасой в Клапаме и заполнила их ярко-розовыми цикламенами и довольно жидким плющом.

После ледяного дворца родителей Джайлса жилище Майка и Лауры напоминало кукольный домик. Плечи Кэт ныли. Сняв рюкзак и поставив его на коврик для ботинок (такой же, как тысячи других), Кэт задумалась, где же она будет спать. Как в таком крошечном домике может быть лишняя комната? Возможно, у них в ванной есть встроенная в стену выдвижная кровать, как в фильмах про Джеймса Бонда. До Кэт вдруг дошло, что в этом домишке не спрячешься от ночных звуков из хозяйской спальни.

Кэт не успела согнать с лица страх. Дверь отворилась.

— Приве-е-ет, Кэт, — произнесла женщина.

Кэт с ужасом вспомнила, что это ее невестка. Что еще ужаснее, жена Майка. Кэт всегда казалось, что Майк найдет женщину, похожую на него самого, легкомысленную учительницу начальной школы с маленьким старым зонтиком. Но Лаура была адвокатом, и образ Мэри Поппинс казался в ее присутствии слегка нелепым. Лаура по-своему милая, но, тем не менее, пугающая.

— Привет, Лаура, — пробормотала Кэт. Что-то в жене брата заставляло ее чувствовать себя робким подростком. Может, обручальное кольцо. — Прости, что так вваливаюсь…

— Не беспокойся, — выдохнула Лаура, поднимая рюкзак Кэт. — Майк как раз сейчас увлечен идеей семьи. Ой, какой легкий! Ты почти ничего не взяла с собой?

— Не думала, что уезжаю из дома.

Легкие летние платьица, тонкое белье и крошечные кокетливые кофточки не занимают много места. Вот и все объяснение.

Кэт уныло поплелась внутрь дома. На кухне звонил телефон.

— Позволь, я отвечу, — сказала Лаура. — Чувствуй себя как дома.

Кэт слушала, как она бегает по кухне в поисках телефонной трубки. Гостиная была отделана в терракотовых тонах. Повсюду висели фотографии Майка — вот он жених, вот играет в регби, в крикет, вот в деловом костюме. Но только не в облике ее брата. Кэт вовсе не чувствовала себя как дома.