Атлант расправил плечи. Книга 1 - Айн Рэнд

Контрольный пакет акций перешел к Джеймсу Таггарту. В тридцать четыре года он стал президентом компании. Дэгни предвидела, что совет директоров выберет именно его, но так и не смогла понять, почему они сделали это так охотно. Они говорили что-то о традициях, о том, что президентом компании всегда был старший из сыновей Таггартов. Казалось, выбирая Таггарта президентом компании, они руководствовались тем же чувством, которое заставляло их сворачивать, если дорогу им перебегала черная кошка, — страхом. Они говорили о его особом даре «создавать железным дорогам солидную репутацию», о благосклонности к нему прессы, о его «связях в Вашингтоне». Он был необычайно искусен в снискании благосклонности у законодателей.

Дэгни ничего толком не знала о том, что называли связями в Вашингтоне и что эти связи могли означать. Но похоже, это было необходимо, поэтому она выбросила это из головы и не возвращалась больше к этому вопросу, полагая, что в мире существует множество различных работ, которые малоприятны, но тем не менее необходимы, такие, к примеру, как очистка сточных канав. Кто-то же должен этим заниматься, а Джиму, похоже, это нравилось.

Она никогда не стремилась к президентскому креслу; отдел грузовых и пассажирских перевозок был ее единственной заботой, больше ее ничто не волновало. Однажды, когда она выехала с очередной проверкой на линию, старые работники «Таггарт трансконтинентал», которые терпеть не могли Джима, сказали ей: «Всегда найдется Таггарт, способный управлять компанией». При этом она заметила на их лицах то же выражение, которое видела на лице отца незадолго до смерти. Она была уверена, что Джим не настолько умен, чтобы причинить большой вред компании, и что она всегда сможет выправить положение, что бы он ни натворил.

В шестнадцать лет, сидя за диспетчерским пультом и глядя на освещенные окна проезжавших мимо поездов, она думала, что наконец-то нашла свой мир. Годы спустя она поняла, что это не так. Она вдруг обнаружила, что вынуждена бороться с тем, на что не стоило затрачивать ни малейших усилий. Она сочла бы за честь противопоставить себя сильному противнику и оспаривать свое превосходство в беспощадном поединке, но вместо этого ей приходилось бороться с серостью, заурядностью и полным отсутствием профессионализма. Словно огромный комок ваты, мягкий и бесформенный, который никому и ничему не мог оказать ни малейшего сопротивления, непреодолимым препятствием встал на ее пути. Дэгни была обескуражена и сбита с толку этим загадочным явлением. Она спрашивала себя, как такое могло случиться и в чем причина, но не находила ответа.

Первые несколько лет ей иногда до боли хотелось увидеть хотя бы проблеск способностей, хоть намек на умение работать. Она мучилась от жажды встретить друга или врага, который оказался бы умнее ее. Но со временем это прошло. Она должна была работать, у нее просто не было времени чувствовать боль, во всяком случае, такие минуты выдавались нечасто.

Первым решением, которое принял Джеймс Таггарт, став президентом компании, был запуск строительства линии Сан-Себастьян. На это решение повлияло множество людей, но для Дэгни имя одного человека затмило собой все остальные. С этим именем было связано затянувшееся на пять лет строительство многомильной абсолютно бесполезной железнодорожной ветки, с этим именем были связаны огромные убытки ее компании — цифры, которые перетекали со страницы на страницу отчетов, словно струйка крови из незатягивающейся раны. Это имя можно было увидеть на лентах телетайпных сообщений, поступающих со всех еще уцелевших бирж мира, и на дымовых трубах заводов, освещенных алым заревом, вырывавшимся из медеплавильных печей. Это имя мелькало в скандальных газетных заголовках и на пергаментных страницах старинных дворянских альманахов; это имя стояло на карточках, прикрепленных к букетам цветов в будуарах женщин, живших в разных местах и на разных континентах.

Этим человеком был Франциско Д'Анкония.

В двадцать три года, унаследовав состояние своего отца, Франциско Д'Анкония стал известен как медный король мира.

Сейчас, в тридцать шесть, он был известен как самый богатый человек и самый скандальный, никчемный плейбой на земле. Он был последним потомком одного из самых знатных семейств Аргентины. Ему принадлежали множество пастбищ, на которых разводили скот, кофейные плантации и большая часть медных рудников в Чили. Фактически он был хозяином доброй половины Южной Америки и владельцем множества рудников, рассыпанных по всем Соединенным Штатам, словно горсть медных монет.

Когда Франциско Д'Анкония купил огромный участок пустынных гор на территории Мексики, прошел слух, что он обнаружил там огромные залежи меди. Он без малейшего труда распродал акции своего предприятия, не было отбоя от желающих их приобрести, и он просто выбрал среди подавших заявку тех, кого хотел. Он был гением финансовых операций, его талант называли феноменальным. Ни один человек не сумел превзойти его ни в одном предприятии, и любое дело, до которого он снисходил, увеличивало его и без того баснословное богатство.

Те, кто громче всего поносил его, первыми пытались ухватиться за любую возможность погреть руки за счет его таланта и урвать кусок его нового приобретения. Джеймс Таггарт, Орен Бойл и их друзья были в числе основных акционеров проекта, который Франциско Д'Анкония назвал «Рудники Сан-Себастьян».

Дэгни так и не смогла понять, что заставило Джеймса Таггарта построить железную дорогу из Техаса в пустынные районы Сан-Себастьян. Похоже, он и сам этого толком не понимал. Он был как поле, не защищенное от ветра лесополосой, открытое всем порывам ветра, им вертели как хотели, а результат получался совершенно случайно. Лишь немногие из совета директоров проголосовали против этого проекта. Компании нужны были все свободные средства на реконструкцию Рио-Норт, она не могла позволить себе и то и другое. Но Джеймс Таггарт был новым президентом компании. Это был первый год его правления. Он победил.

Правительство Мексики с чрезвычайной радостью подписало контракт, гарантировавший «Таггарт трансконтинентал» право собственности на железнодорожную линию в течение двухсот лет — в стране, где не признавали никаких прав собственности. Франциско Д'Анкония получил аналогичную гарантию на свои рудники.

Дэгни всячески пыталась воспрепятствовать строительству этой железной дороги. Но она была слишком молода и, будучи в ту пору рядовым сотрудником отдела перевозок, не обладала достаточной властью. Ее никто не послушал.

Она никак не могла понять — ни тогда, ни сейчас, — какими мотивами руководствовались те, кто решил построить эту линию. Сидя беспомощным зрителем на одном из заседаний совета, она вдруг почувствовала, что в кабинете царит какая-то странная атмосфера уклончивости. Эта уклончивость чувствовалась в каждом слове, в каждом доводе, словно так и не сформулированная истинная причина решения была предельно ясна всем — всем, кроме нее.

Они говорили о важности будущих торговых связей с Мексикой, о будущем огромном потоке грузовых перевозок, о неимоверных доходах, которые гарантированы эксклюзивному перевозчику неисчерпаемых запасов меди. Они приводили в качестве основного довода былые достижения Франциско Д'Анкония, но никто не упомянул результатов минералогического исследования рудников Сан-Себастьян. Фактических данных почти не было. Та информация, которую обнародовал Франциско Д'Анкония, конкретностью не отличалась. Но казалось, факты никого не интересовали.

Они много говорили о том, в каком бедственном положении находится Мексика и как отчаянно она нуждается в железных дорогах: — У них никогда не было возможности сбросить вековую отсталость… Я считаю нашим долгом помочь отсталой стране развить собственную индустрию. Мне кажется, мы не имеем права оставаться безучастными к трудностям наших ближайших соседей.

Она сидела, слушала и думала о тех ветках, которые компания вынуждена была бросить на произвол судьбы. В течение многих лет доходы «Таггарт трансконтинентал» медленно, но неуклонно снижались. Она думала о жизненной необходимости ремонтных работ, которыми с преступной безответственностью пренебрегали на всех линиях огромной железнодорожной системы. У компании вообще отсутствовала программа действий в сфере технического обслуживания линий. То, что они делали, напоминало игру с куском резины, которую можно слегка вытянуть, а через какое-то время растянуть еще и еще.

— Мне кажется, мексиканцы — очень трудолюбивый народ, но их экономика застряла на пещерном уровне. Как они могут осуществить индустриализацию страны, если им никто не помогает? По-моему, рассматривая вопросы наших инвестиций, мы должны прежде всего принимать во внимание человеческие ценности, а не исходить из чисто материальных соображений.