Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - Роберт М. Вегнер

– Тридцать шесть бутылок. Ты ведь удваивал всякий раз, верно? Девять, восемнадцать, тридцать шесть. Полагаю, будет прекрасно, если принесешь мне завтра вечером. – Мужчина с явным удовольствием глотнул из кубка, причмокнул. – Нектар из Ваех, на сто миль окрест ничто с ним не сравнится.

Стояли они на единственном в окрестностях холме, откуда прекрасно видели все, что происходит в степи. Холм имел слишком правильную форму, чтобы быть естественного происхождения, но какой бы народ и ради какой бы цели его ни насыпал – создал прекрасный пункт наблюдения. Они видели отсюда все: четкие маневры рыщущей вокруг хоругви, первую атаку, погоню, внезапное появление новых нападавших, «смерть» мага и командующего хоругвью капитана. И оба они знали: будь это не учения, не принадлежи нападающие к имперскому вольному чаардану, Меекхан потерял бы боевого мага, командира хоругви и с десяток, если не больше, солдат.

И притом – из элитного гвардейского полка Зеленых Глоток.

– Эта пятерка позади быстро бы погибла. – Офицер уже успокоился, поправил на плечах зеленый плащ с синей вставкой и махнул рукою. Адъютант в звании старшего лейтенанта тотчас же принес новый кубок и наполнил его вином. – Ты пожертвовал бы их в настоящей схватке?

– За боевого мага и командира? Ты всерьез? Аберлен, ты ведь прекрасно знаешь, что се-кохландийцы во время последней войны бросали, бывало, в самоубийственную атаку целые а’кееры, только бы достать одного из наших чародеев. Кроме того, будь у меня здесь не двадцать четыре человека, а двести, то через миг после смерти капитана они напали бы на остаток хоругви. Может, кто-то из этой пятерки даже и уцелел бы? А если и нет… ты полагаешь, что такой обмен – плох?

– Он куда как хорош. – Аберлен кисло скривился, но сразу же усмехнулся. – Но остальных твоих бандитов мы бы достали. Признай это.

Его товарищ махнул рукою.

– Выбери одного, – предложил он.

– Что – «одного»?

– Одного из них. – Он указал на маневрирующую группу. – Любого из моих, чтобы не говорить потом, будто я смухлевал. И трех самых быстрых своих всадников. Наперегонки, два раза вокруг холма.

У генерала загорелись глаза.

– Без фокусов? А, Генно? Никаких ям в земле или укрытых в траве лучников?

– Только конские ноги.

Они сошли с холма навстречу возвращающемуся отряду. Как преследователи, так и их противники уже знали, как закончились учения, но, несмотря на это, между группами не чувствовалось напряжения. Напротив, солдаты перешучивались с несостоявшимися врагами, и только командующий полухоругвью лейтенант имел кислый вид, подъехав к спускающимся с холма мужчинам.

– Лейтенант Ханель-кло-Наваэр докладывает о завершении учений, господин генерал…

– Хватит, лейтенант. Какие были приказы?

– В случае засады преследовать противника, но не далее чем на четверть мили от остального отряда.

– Хорошо. Вы заметили тех, кто оказался у вас за спиной?

Молодой офицер вздохнул и слегка покраснел.

– Нет, господин генерал. Появились словно их кто-то наколдовал.

– А господин лейтенант помнит третье правило погони? То, которое вам вдалбливали в голову в академии?

Краснота на щеках лейтенанта сделалась чуть сильнее.

– При погоне один глаз глядит вперед, второй – назад.

– Прекрасно. А пятое?

– Даже самый быстрый конь не перегонит стрелу, – процитировал тот.

Его командир кивнул и улыбнулся. На молодого офицера это подействовало словно котелок кипящего масла, вылитый за шиворот. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Дай-ка я догадаюсь. – Генерал Аберлен-гон-Саве почесал голову. – Вы, лейтенант, решили, что возьмете их живьем, а потому запретили стрелять. А они водили вас за нос, как хотели, и, пожелай они кинуться в пропасть, твоя полухоругвь последовала бы за ними. Верно? Нет. Не отвечайте, это не был вопрос. Вы правда полагали, что чаардан генерала Ласкольника даст вам проглотить себя, словно плотвичка – щуке? Эх. Кони-то у вас разогреты? – спросил он внезапно.

– Так точно, господин генерал.

– Выбери троих самых быстрых наездников в отряде. Пусть снимут все, что их отягощает: сабли, копья, щиты, луки и колчаны. Шлемы – тоже. У второй хоругви будет шанс отыграться на этих… – миг он искал должное определение, – степных бандитах.

Ласкольник кисло улыбнулся и покачал головой, словно раздосадованный. Потом встал в стороне и, сложив на груди руки, глядел, как генерал тщательно осматривает его людей. Наконец, внимание офицера привлекла темноволосая девушка, а скорее – ее конь, мышастый, низкий и коротконогий, выглядящий одним из северных коньков, что не слишком-то крупнее обычного пони. Животинка шла с опущенной головой, тяжело дыша.

– Любого? – удостоверился командир полка.

– Любого, – подтвердил Ласкольник.

– Вот, – генерал ткнул в мышастого конька. – Два круга.

Седовласый скривился и возразил:

– Это не слишком удачный выбор.

– Ты сказал: любого.

– Именно так.

– Ну так пусть твоя дикарка готовится.

Ласкольник пожал плечами и пошел к девушке. Та склонилась в седле, чтоб лучше его слышать, и некоторое время они разговаривали. Было видно, что она не слишком довольна сказанным им, покачала головой, совершила некий сложный жест левой ладонью, наконец, пожала плечами. Кха-дар похлопал ее конька по шее и снова направился в сторону генерала. К тому как раз подошел капитан несчастливой хоругви. Сопровождала его лучница – вся перемазанная сажей.

Кайлеан стояла чуть в стороне и смотрела, как капитан рапортует командиру полка. Собственно, он мало что мог сказать, но и этих нескольких коротких фраз было больше, чем хотелось бы ему из себя выдавить, не будь такой необходимости.

Трава сбоку зашелестела, и подле Кайлеан встал маг хоругви. Скривившись, попытался дотянуться до места между лопатками.

– Не двигай руками, – посоветовала она. – Лучше вышли кого-нибудь в Лифрев, пусть спросит мать Веру. Она продаст тебе мазь, смажь, замотай повязкой – наутро не будет и следа.

– У нас в полку есть несколько целителей.

– Военные знахари. Я о них наслышана. Если желаешь стонать еще с месяц, когда поднимаешь руку для заклинаний, – твое дело. – Она перевела взгляд на своего командира. – Но если решишься, пусть посланник скажет, что он от Кайлеан. Может, мать Вера сделает тебе скидку.

Она чувствовала, как чародей присматривается к ней, и почти могла прочесть его мысли. Как боевой маг хоругви, он наверняка имел офицерский патент. Она же была дикаркой свободного чаардана, грязной, словно трубочист. Однако служила она у Генно Ласкольника. А значит, он мог разговаривать с ней без потери чести.

– Ванхен-кан-Левав, – представился он наконец. – Боевой маг из второй полупанцирной. Говорят, вам еще удалось натянуть нос первой и четвертой. Генерал в ярости.

– Кайлеан-анн-Алеван, – кивнула она. – Почему же?

– Как это почему? Зеленые Глотки – его полк. Его и никого больше, он командует им лет пятнадцать, а тут какая-то степная, иррегулярная банда три раза подряд делает из нас идиотов. Ласкольник или нет, а не следовало так вот наступать генералу на мозоль. Будут проблемы.

– Он не умеет проигрывать?

– Как мало кто, – маг кисло усмехнулся.

– Кайлеан! – Ласкольник подозвал ее, перекрикивая растущий шум. Известие о гонке уже облетело всех, и солдаты вместе с ее чаарданом въезжали теперь на холм, откуда открывался прекрасный вид. Несколько кавалеристов уже кружили меж товарищами, собирая ставки.

– У генерала есть несколько вопросов, – пояснил кха-дар.

Командир полка смерил ее с головы до пят:

– Душно было в той яме?

– Вытерпеть можно.

– Как вы различили командира и мага? Согласно идее генерала Ласкольника, – офицер подчеркнул слово «генерала», будто благодаря этому ему легче было проглотить поражение, – лейтенанты и капитаны не носят плащей или других знаков. Как и маг.

Она кивнула:

– Но командир все равно отдает приказы. Вот так. – На глазах удивленного Аберлена ее рука исполнила в воздухе несколько жестов: «поворот налево», «медленно вперед», «туманный месяц», «нашествие». Она знала, что военные команды в ее исполнении произведут именно такое впечатление. Особенно на высшего офицера.

– А-а-а, понимаю. – Командир полка глянул на Ласкольника. – Я почти позабыл, кто у вас кха-дар.

– А о том, что каждый третий всадник в свободных чаарданах некогда служил в имперской кавалерии, вы не позабыли, господин генерал? – Она позволила себе улыбнуться. – Мы и сами используем такие сигналы, хотя и упрощенные по необходимости, поскольку трудно совершить «нашествие», когда у тебя лишь тридцать лошадей. Когда доходит до боя, тут ничего не поделать, командир мог бы хоть раскрасить шлем в красное – не сделался бы от этого заметней. Но если мы таимся в засаде, а вражеский отряд маневрирует, прочесывая степь… В трех случаях из четырех я могу указать на офицера. Впрочем, есть и другой способ.