Страж: Спасители Камигавы - Скотт Макгоу

Аояма опустил оружие. – Понимаю. Ты едва не опоздал, Служитель Тоши. Осталось не более дюжины великих мотыльков, и даже это количество мы не в состоянии прокормить.

- Какая трагедия, - сказал Тоши. – Ты заставишь их голодать, или отпустишь на волю, самостоятельно добывать пропитание?

Аояма неловко переминался с ноги на ногу. – Я верный слуга Даймё, - неуверенно произнес он.

- Но также, единственный опекун мотыльков. Мне говорили, они восхитительные существа. Ты же не позволишь им увянуть от голода? Слухи вокруг крепости утверждают, что Конда и основная часть его армии были уничтожены, но ожили призраками и продолжают сражаться за вашу свободу. Если мотыльки умрут, продолжат ли и они сражаться? Присоединяться ли они к призрачной армии Конды? Или же они просто останутся мертвыми?

- Конда не был убит, - злобно сказал Аояма. – А насчет того, что произойдет с этими мотыльками, когда они умрут, то я не собираюсь выяснять это.

- Ах, но ты уже выяснил, констебль. Ибо сейчас их меньше дюжины, но неделю назад их было больше. Когда запасов продовольствия стало не хватать, ты выпустил нескольких на волю. – Глаза Тоши блеснули. – Не так ли?

Аояма стукнут фонарным шестом о землю. – Думаю, тебе пора отправляться восвояси, служитель. – Исамару встал, не сводя глаз с Тоши, ожидая команды.

Тоши сомкнул ладони и слегка поклонился. – Я понимаю твои переживания, Аояма, и тебе не должно быть стыдно. Буду с тобой откровенен: Я прежде летал на мотыльках Даймё. Я был о них высочайшего мнения, и всецело поддерживаю твои усилия спасти их, невзирая на то, что Даймё Конда или кто-либо другой мог бы подумать. Вы герой, сир, и добрый друг этим благородным созданиям.

Аояма пристально смотрел на Тоши, и его бумажный фонарь нервно раскачивался на конце шеста.

- Прошу тебя, - сказал констебль. – Я стар, но не слабоволен. Любой военачальник или мелкий Даймё во всей Камигаве пойдет на все ради приобретения одного из боевых мотыльков Конды. Может, я и … переместил нескольких моих подопечных, но я бы скорее сжег их живьем в хлеву, чем передал в руки врагов Эйгандзё. Мантия священника и льстивые речи не убедят меня в обратном.

С нарастающим рычанием от нового напряжения между людьми, Исамару залаял.

Открытое, простодушное лицо Тоши не изменилось. Сверкая глазами и слегка улыбаясь, он сказал, - Значит, у меня нет шанса убедить тебя отвернуться на пару секунд, и недосчитаться одного мотылька?

Аояма указал своей джиттой на гостя. – Ни единого. – Не сводя глаз с Тоши, констебль скомандовал. – Исамару!

В ответ, глаза собаки сузились, и пес врылся когтями в землю.

- Я прошу тебя передумать, Констебль. – Все еще улыбаясь, Тоши запрокинул голову. Капюшон сполз ему на плечи.

Символ, начертанный на лбу Тоши, мягко светился, излучая фиолетовое сияние на его лицо. Холодный ветер поднялся вокруг него, вздымая полы его мантии.

Он повернулся к собаке. – Исамару, - сказал он, – назад.

Рычание пса перешло в неуверенное поскуливание. Когда Тоши говорил, его дыхание выходило крупными облаками белого пара. Туман из его легких кристаллизировался в воздухе перед ним и снежинками оседал на пыльную землю.

Аояма ахнул, и от его фонаря тени бешено заплясали по земле. Старик протянул перед собой джитту, пятясь назад и неистово молясь.

Тоши указал на знак у себя над бровями. – Я ношу знак йуки-онна. Как гоблины акки явились в Эйгандзё из мерзлой пустоши, так сюда пришло и это проклятие смертельного холода, первозданная ярость зимы. Уйди с дороги, старик, или почувствуй ледяное прикосновение смерти.

Аояма моргнул. – Погоди. Йуки-онна это женский дух. Снежная женщина. Как ты…

Тоши нахмурился. – Не тупи, Констебль. – Он снова указал на символ. – Это канджи йуки-онна. Я обладаю ее силой, так же, как и ее знаком.

Аояма лишь смотрел, сжимая джитту в трясущейся руке. Исамару сделал шаг вперед и вновь зарычал.

Тоши вздохнул. – Что нужно сделать, чтобы напугать тебя и эту чертову собаку хоть на десять секунд?

- Больше, чем ты можешь себе представить, лживый служитель. Ты не искатель истины, ты всего лишь жалкий нищий.

Тоши пожал плечами. – Я не желаю зла.

Аояма уравновесил фонарь. – Ступай своей дорогой, Тоши. Довольно шуток.

- Боюсь, не могу, Констебль. Я действительно последователь, хоть ты в это и не веришь. Моя мёдзин дала мне четкое задание в жизни, и я не могу его завершить без одного из мотыльков Конды.

- Тебе повезло, что твой дух покровитель лишь дает тебе приказы, а не разрывает на куски. Большинству духов теперь небезопасно даже молиться.

- Я тоже так думаю. Мы же не хотим, чтобы духи стали еще злее, чем сейчас, верно? Дай мне то, что требует моя мёдзин, и ты меня никогда больше не увидишь.

- Никогда. Убирайся отсюда сейчас же. Другой возможности я тебе не дам.

- Ты не можешь дать мне никакой возможности, друг мой. Это не тебе решать.

Старик затрясся. – Мне стоит лишь повысить голос…

-…чтобы вызвать эхо. Ладно тебе, Констебль. Кто теперь пускает пыль в глаза? – Тоши улыбнулся и выдохнул еще одно снежное облако сквозь сжатые губы. – Здесь никого нет, чтобы ответить на твой зов. Но, даже, если бы кто-то и был, Исамару единственный реальный боец, оставшийся в крепости.

- Возможно, это правда, - сказал Аояма. – Но, по крайней мере, он уже здесь.

- Ненадолго.

- Дольше тебя. Исамару! Взять!

Огромный пес был отлично выдрессирован. С ревом он прыгнул на руку Тоши, его мощные челюсти одним укусом были способны раскрошить кость в пудру.

Отступив назад, Тоши невольно подумал, почему у него в последнее время столько проблем с собаками. Исамару не дал ему времени найти ответ, поэтому очимуша обвел рукой по кругу, когда животное налетело на него, обматывая пасть пса складками своего рукава. Он набросил свободную ткань мантии поверх носа собаки, приняв тяжесть его тела на грудь и плечи. Быстрый, как мышеловка, Тоши сомкнул челюсти пса, и туго затянул ткань вокруг морды Исамару, словно намордником.

Тоши наступил на тень от фонаря Аоямы, и его нога провалилась в нее. Вес Исамару, казалось, тянул Тоши в тень быстрее, чем это было возможно,